Скорпион

* * *

Я торопился, убежденный, что девочка обречена на смерть. Во имя процветания прибыльного бизнеса и в назидание другим. Ее братьям раньше или позже будет поставлены определенные жесткие условия. И нет никакой уверенности, что они не пожертвуют её жизнью.

Мои действия и передвижения по городку и побережью для постороннего взгляда были хаотичны: сначала я прогулялся по тихому переулочку имени Александра Грина, затем на частном авто покатил к дорожной бригаде, ремонтирующей шоссейное полотно, и переговорил с пролетариатом о том, о чем давно хотел, после уже на другой частной машине поехал в дальний рыбный поселок Пески и полюбовался сиреневыми (ау, Стелла!) закатом, потом вернулся в Управление, чтобы получить дополнительную информацию по гражданину Суховею И.С., и, наконец, уже в благоухающих потемках прошел к железнодорожному вокзальчику. Там было безлюдно и безмолвно, точно в старенькой полуразрушенной атеизмом церквушки: прибытие новых поездов ожидалось только утром. На всякий случай изучил расписание, затем извлек из автоматической камеры хранения спортивную сумку, где находились предметы, скажем так, первой необходимости для боевой работы menhanter.

У меня имелось преимущество: если я был прав в своих предположениях, то те, кто мечтал поставить свечку за упокой души моей, находились в полной уверенности, что я, любопытный, как ребенок, нашел таки успокоение в гористой местности вместе с группой, возглавляемой капитаном Черныхом. Днем не было достаточных свидетельств его предательства, но теперь я знал: он действовал исключительно по команде и выполнял социальный, скажем так, заказ тех, кто был заинтересован, чтобы труп Шкурко не был обнаружен на шоссейной обочине.

- Было чегось, командир, было, - вспоминали дорожники, похожие на костлявых чертей из ада, варящих в чанах со смолой плаксивых грешников, было чегось подозрительное. - И в лицах поведали, что, когда они в поте пролетарского яйца своего клали асфальтовую крошку на отметке 1.456 метров, то чудным явлением появилось перламутровое, как дивноморский рассвет, авто. К удивлению трудящихся катило оно медленно, а перед ним по обочине плелись трое. - Ну такие, затылки стрижены, ну, вроде как из брони. - Были они в модных костюмах и при галстуках, в руках зажимали рации. Потом остановились в метрах десяти, о чем-то заспорили, затем двое поднырнули в пыльные кустики и пропали минут так на пять. - Бандюги, командир, что ли? - И предложили. - Таких гадов недочеловеческих катком укатать враз надо.

После этой встречи я решительно утвердился в мысли, что наши двухчасовые поиски хозяйственника Чубчикова были инспирированы только с одной целью - с целью задержать вылет вертолета. Нечаянное присутствие бригады дорожников помешало трупоукладчикам кинуть в багажник обнаруженное женское тело. Они ничего лучшего не придумали - кинули его под скалу. Неудачно.

Такой вот обрисовывается печальный пейзаж после боя. Единственный вопрос: зачем бить над горами МИ-24? У меня есть ответ на этот вопрос, однако не буду торопиться с выводами. Только подозреваю, что свеча за упокой души моей уже горит пред смурыми образами вечности.

Но я жил и более того находился в прекрасном расположении духа: игра без правил, которую мне пытались навязать, продолжалась и продолжалась по моим правилам.

Правило первое и оно же последнее: оказаться в нужном месте и в нужное время, причем в полной боевой выкладке. По опыту знал: иногда только так можно решить проблемы. Одна из них была проста: спасти молоденькую и красивую дуреху Анастасию, находящуюся под домашним арестом в барском особняке братьев Собашниковых.

Я тенью мелькнул по слабо освещенным улочкам, где в листве утопали бюргерские домики. Люди в них проживающие были вполне счастливы, однако, не ведая этого, изводили себя мелкими скандалами, модными песенками, слетавшими мошкарой с ТВ экранов, бесконечным лузганьем семечек на скамеечках и плачем детей. Я неспеша прошел мимо этого подлунного пустого мирка, будто астронавт, убывающий в экстремальный полет на иные, более плодово-ягодные планеты.

Особняк Собашниковых походил именно на одну из таких новых планет: ярким праздничным освещением, автомобильными челноками, многолюдьем секьюрити и телеметрическими камерами. И как все гигантские неуклюжие планеты дом имел ненадежную защиту. Моя давнишняя прогулка в его окрестностях была весьма полезна: я обнаружил кабель, с помощью которого он подпитывался электрической искрой.

Оставив под ветвистым южным деревом спортивную сумку, я с легкостью гамадрила вскарабкался по стволу, чтобы быть поближе к хрустальным звездочкам и... замаскированному кабелю. Кусочек пластита с таймером на три минуты - что может быть удобнее для решения конкретной задачи по обесточиванию всего планетарного хозяйства.

Дальнейшие события развивались стремительно: когда в деревьях вспыхнул фейерверочный заряд и дом погрузился во мрак ночи и паники, я, применяя систему ночного видения, проник на запретную территорию. Система ночного видения окрашивает непроходимую мглу насыщенным фосфатно-изумрудным светом и невидимый мир предстает в четком негативном изображении. Мечущиеся по двору люди были слепы, нелепы и смешны. Я бегло протоптал через центральную взрыхленную клумбу, вознесся ангелом по мраморным ступенькам и в дверях столкнулся с яростно надрывающимся громилой:

- Суки! Что такое?! Врубайте, говорю, фары!..

И притих, позабыв за секунду емкий и колоритный язык нашего великого народа. Более того превратился в чугунную статую первого дипломата большевиков товарища Чичерина, которую ещё можно нечаянно встретить в районе Лубянки. И я знал причину такого досадного состояния человека: пистолетный ствол холодил все его пламенные революционные желания. Что там говорить, я ещё не встречал тех, кто мечтает из теплой субстанции, бурлящей страстями, превратиться в мертвую гипсовую скульптуру.

- Тсс, - сказал я. - Где Анастасия? - И предупредил. - Я умею считать только до трех.

- Не-не знаю!

- Раз!

- Ну в натуре!

- Два!

Он нашел, что все-таки лучше будет ещё пожить и посмотреть, что из этого выйдет. Путь наш был недолгим: громила указывал общий путь, а я, выкрутив ему руку за его же спину, толкал мимо стен. Пройдя по коридору, спустились по лестнице в полуподвальное помещение. Там нервничал секьюрити, охраняющий дверь. Он царапал зажигалку и вспыхивающие клочки пламени смахивали на пугливые сердечки ангелочков, павших на нашу грешную землю.