Седьмой выстрел

Велев Роллинзу оставаться поблизости, ровно в десять часов утра Шерлок Холмс позвонил в колокольчик, висевший рядом с красной парадной дверью.

— Доброе утро, — оживлённо поздоровался Холмс с дворецким Бьюкенена, седовласым мужчиной с толстыми чёрными бровями и маленькими пучками тёмных волос, растущими из ушей.

Сутулая фигура дворецкого была наклонена вперёд, что придавало ей какую-то неустойчивость, хотя на самом деле он твёрдо стоял на ногах.

— Я представляю книготорговую фирму «Бонди и компания», Черинг-Кросс, Лондон, — объявил Холмс.

Я никогда не уставал удивляться тому, как быстро он входил в роль. Я много раз повторял, что, когда Шерлок Холмс занялся расследованием преступлений, сцена потеряла в его лице великого артиста.

— Знаю, что ваш хозяин с женой за границей, — продолжал Холмс. — Мы здесь именно благодаря этой любезной леди. Миссис Бьюкенен поручила торговым агентам нашей фирмы — меня зовут Джосайя Винк, а это Сесил Форогуд, мой коллега, — изучить библиотеку мистера Бьюкенена, а после подобрать подходящее первое издание в качестве подарка к… — Тут Холмс вытащил из внутреннего кармана плаща маленькую записную книжку и сделал вид, что ищет «позабытый» повод.

— Ко дню рождения сенатора, сэр?

— Да-да, — подтвердил Холмс, — именно.

— Миссис Бьюкенен. — промямлил дворецкий, — не оставляла мне никаких приказаний на этот счёт.

— Видимо, она приняла это решение в Лондоне. Я сам только сегодня утром получил из нашей лондонской конторы телеграмму с распоряжением явиться к вам.

— Неужели, сэр? — Дворецкий не пошевелился.

— Так как, дружище? — сказал Холмс. — Вы можете присутствовать при нашем осмотре. Нам нужна только библиотека. Вы же не хотите сорвать сюрприз, который затевает миссис Бьюкенен?

Дворецкий стоял как вкопанный.

— Ну же, приятель, — простецки растягивая слова и обаятельно улыбаясь, произнёс Холмс. — Дайте бедному парню шанс отработать своё жалованье.

Наконец лицо старика стало медленно расползаться в улыбке. Он поколебался, затем развернулся, наклонился в том направлении, куда намерен был нас проводить, проследовал через парадный вестибюль, свернул налево, к отполированным до зеркального блеска двустворчатым ореховым дверям, и не спеша распахнул обе створки. Перед нами была библиотека — просторная комната с полукруглым окном, выходившим на зелёный сад позади особняка Бьюкенена.

Не обратив внимания ни на вид из окна, ни на затхлый запах, царивший в давно не проветривавшемся помещении, Холмс приступил к поискам. Книги были расставлены по жанрам, что значительно облегчало нам охоту. В разделе поэзии мы увидели знакомые сочинения Браунинга, Вордсворта и Кольриджа; впрочем, по их нетронутому виду я был вынужден заключить, что достойный сенатор и его супруга их читали нечасто, если вообще читали.

На северной стене, вокруг окна, располагалась художественная литература. Произведения Марка Твена соседствовали здесь с полным собранием сочинений Диккенса. По иронии политическим романам Дэвида Грэма Филлипса тоже нашлось место на книжных полках сенатора. Справа мы обнаружили фантастику. Вспомнив, что Бьюкенен суеверен, я не слишком этому удивился, но Холмс подошёл к полкам вплотную, чтобы изучить названия.

Единственным звуком, раздававшимся в комнате, было тяжёлое дыхание дворецкого позади нас.

— Смотрите, Форогуд, — промолвил наконец Холмс. — Любопытная подборка: «Франкенштейн» Мэри Шелли, «Доктор Джекилл и мистер Хайд» Стивенсона, «Фауст» Гёте, «страшные истории» По, «Замок Отранто» Уолпола, «Мифические чудовища» Чарльза Гульда, «Мельмот-скиталец» Мэтьюрина, «Монах» Льюиса. «Нортенгерское аббатство» Джейн Остин, «Человек-невидимка» и «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса.

На соседней полке стояли готические романы ещё более специфического свойства. Я заметил два экземпляра «Дракулы» Брэма Стокера, «Le Vampire» Пьера Кармуша, «Вампира» доктора Джона Полидори, «Варни-вампира» Томаса Прескетта Преста и (к нашему изумлению, поскольку мы предполагали, что обнаружили у ван ден Акера именно этот том) «Дом вампира» Фирека. Если доказательства против Бьюкенена базировались на том, что именно его книга была обнаружена нами в доме ван ден Акера, то мы, возможно, обвинили его слишком рано. Впрочем, Холмса, казалось, это открытие не смутило.

— Можно? — спросил он у дворецкого, показывая на книги, которые хотел осмотреть.

Старик пожал плечами: почему бы и нет? И Холмс начал с двух экземпляров «Дракулы». Он снял их с полки и открыл каждый на титульном листе. Быстро перелистав книги, он поставил их на место и, почесав подбородок, взялся за сочинения Полидори и Преста. Только затем он достал с полки книгу Фирека в бордовом переплёте, которую осмотрел так же, как остальные.

Тут дворецкий заметил:

— Странно. Мне казалось, перед отъездом сенатор отдал эту самую книгу своему секретарю, мистеру Алтамонту.

«Здесь столько книг. — подумал я. — Как старик помнит, какие из них отсутствовали?»

Несколько мгновений спустя Холмс вернул томик на место и едва заметно кивнул мне, дав понять, что пора уходить.

— У сенатора как будто мало произведений По. — С глумливой важностью произнёс Холмс.

Опять, отметил я, этот мрачный американский писатель, с творчеством которого мой друг был поверхностно (а может, и не очень поверхностно) знаком.

Мы поблагодарили дворецкого, сообщив ему, что представим миссис Бьюкенен свои предложения по покупке книги, не раскрывая при этом, как получили доступ к библиотеке сенатора. Дворецкий, таким образом, остался уверен, что его хозяин благодаря проницательности одного преданного, но неизвестного слуги получит прекрасный подарок.

На обратном пути к «паккарду» Шерлок Холмс не произнёс ни слова. Несмотря на снедавшую меня тревогу, я догадался по довольной ухмылке друга, что он добыл искомые сведения.

— Но, Холмс, — сказал я, когда мы оказались в безопасности закрытого пассажирского салона «паккарда», — я тоже заметил экземпляр книги Фирека на полке у Бьюкенена. Ведь его не должно быть здесь, если томик, который мы видели на столе у ван ден Акера, принадлежит Бьюкенену.

— Дорогой Уотсон, этот человек коллекционирует редкие издания. Вот почему я заглядывал в начало каждого экземпляра. Возьмём, к примеру, двух «Дракул»: один — это первое издание, выпущенное «Констейбл энд компании, другой — американское первое издание, «Даблдей». Прочие книги, которые я осмотрел, — это тоже первые издания.

— Включая «Дом вампира»? — спросил я.

— Всё зависит от того, какой экземпляр вы имеете в виду, Уотсон, — усмехнулся Холмс.

— Но я видел только один, Холмс.

— У Бьюкенена — да, и это было не первое издание. Но не забудьте про книгу на столе у ван ден Акера, дружище. Помните, дворецкий сказал, что Бьюкенен отдал её Алтамонту?

— Значит, за этими убийствами стоит Алтамонт?

— Нет, Уотсон, хотя он сыграл в обоих значительную роль. Это он должен был подбросить книгу ван ден Акеру, и в ней, я убеждён, ключ к разгадке. Она как раз является первым изданием. И у меня нет никаких сомнений, что «сенатор», упомянутый в посвящении, вовсе не ван ден Акер, как мы думали, но тот, кто приказал оставить её на месте убийства ван ден Акера, — достопочтенный бывший сенатор от Нью-Йорка Миллард Пэнкхерст Бьюкенен.

— Но почему вы уверены, что Алтамонт действовал не в одиночку, из какой-то безумной преданности своему работодателю?

— Потому, Уотсон, что Алтамонт не пользовался влиянием на всех этих могущественных людей. Он никогда не сумел бы добиться тех единодушных ответов, которые мы получили от сенаторов в Вашингтоне.

— Значит, вы считаете, нам нужен именно Бьюкенен, Холмс?

— Да, я так считаю, дружище. Вот почему нам надо как можно скорее вернуться в Англию, чтобы вступить в схватку с этим кровожадным субъектом, обманувшим общественное доверие. — Холмс наклонился вперёд и крикнул шофёру: — Роллинз! В «Уолдорф»! И побыстрее, приятель!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Противоборство