Гибель веры

Брунетти встал на колени, совершенно не обращая внимания на воду. Перенес свой вес на ладони и нагнулся вперед, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы ему предстала панорама пола перед дверью ванной.

– Если найдете фен, – сказал он Фосколо, – может, высушите эту воду, только не вытирайте, и сделайте несколько снимков поверхности вот здесь. – И обвел рукой широкий круг, показывая всю нужную область.

– Зачем, синьор? – спросил фотограф.

– Я хотел бы посмотреть, есть ли там следы трения, какой-то признак, что его затащили в ванную.

– Похоже, да, синьор? – поинтересовался Павезе, крутя винты, которыми его камера крепилась к вершине треноги.

Вместо ответа Брунетти указал на несколько еле видных под тонким слоем воды отметин:

– Здесь. И вот здесь.

– Я их сниму, синьор, не беспокойтесь.

– Спасибо.

Брунетти оттолкнулся от пола, встал и повернулся к Мьотти.

– Есть пара перчаток? Я забыл прихватить.

Мьотти полез в карман тужурки и вытащил полиэтиленовую упаковку перчаток; разорвал ее и вручил пару Брунетти. Пока тот натягивал, Мьотти вынул вторую пару и тоже надел.

– Если бы вы хотя бы сказали мне, что мы ищем, синьор…

– Сам не знаю. Что-нибудь, что покажет, как с ним это кто-то мог сделать или что у них за причина была.

Брунетти понравилось, что Мьотти не сделал замечания – объяснение не слишком-то отвечает на вопрос.

Он вышел в гостиную и внимательно осмотрел комнату, где беседовал с да Пре. Коробочками по-прежнему заставлены все поверхности. Подошел к серванту и открыл верхний ящик между двух дверок: еще табакерки, некоторые отдельно завернуты в вату – прямо квадратные яйца в гнездышках. И во втором ящике тоже, и в третьем. В нижнем ящике – бумаги. Сверху аккуратная картонная папка, в ней бумаги, уложенные с военной четкостью, но под ней были еще кучи бумаг, перемешанных как попало, без папок; часть лежит лицом вниз, часть – лицом вверх, что-то сложено пополам, что-то – в четверть. Он вытащил папку и бумаги обеими руками, но тут обнаружил, что положить их некуда: все занимают коробочки.

Наконец решил забрать их на кухню – разложил там на деревянном столе. Как и думал, картонная папка содержала копии писем, которые да Пре писал торговцам антиквариатом и частным владельцам, запрашивая возраст, происхождение и цену табакерок. Поглубже – счета за продажу чуть ли не сотен коробочек, некоторые по двадцать и более штук сразу.

Он отложил папку в сторону и просмотрел другие бумаги, но надежда найти в них какой-нибудь намек на причину смерти да Пре не оправдалась. Счета за электричество; письмо от предыдущего владельца квартиры да Пре, рекламка из мебельного магазина в Виченце, газетная статья об эффектах длительного употребления аспирина; вкладыши-инструкции от разных обезболивающих с перечислением побочных действий…

В других комнатах работали, судя по доносившимся оттуда звукам, судебные эксперты: в ванной фотографировали тело – он видел постоянные вспышки света. Под этот аккомпанемент Брунетти обратил внимание на спальню и кухню, но не нашел ничего, что указывало бы на что-то более зловещее, чем несчастный случай. Мьотти, который нашел коробку со старыми журналами и газетами, преуспел не больше.

Уже после часу ночи посланным из больницы разрешили забрать тело, а к двум закончили и криминалисты. Брунетти попытался вернуть на места все бумаги и предметы, сдвинутые, когда они с Мьотти осторожно прокладывали свой путь по жилищу; но куда девать бесчисленные мелкие табакерки, которые опыляли, отодвигали, заталкивали назад и ставили на пол. Наконец сдался и содрал с себя перчатки; велел и Мьотти сделать то же.

Когда эксперты – целая группа – увидели, что Брунетти готов уходить, они обрадованно собрали свои кофры, камеры, саквояжи и щетки: работа окончена, можно уйти от этих ужасных коробочек, которые доставили им столько трудов.

Комиссар довольно долго тянул, прежде чем сказал Мьотти, чтобы тот не трудился приходить в квестуру до десяти, хотя знал, что молодой человек будет там уже к восьми, если не раньше.

Снаружи в лицо ему ударил туман – был самый смертельный, самый сырой час ночи. Кутая шею в шарф, он пошел на остановку Академии, но, добравшись туда, увидел, что опоздал на лодку на десять минут, а значит, до следующей сорок минут. Решил идти пешком, извилистым путем – через площадь Сан-Барнаба, мимо запертых ворот университета, мимо дома Гольдони, тоже запертого на ночь. Никого не видел, пока не оказался на площади Сан-Поло, где охранник в зеленом завершал обход, а рядом с ним шла кроткая немецкая овчарка.

Мужчины кивнули друг другу, проходя; собака игнорировала Брунетти – тащила хозяина домой, к теплу. Когда он приблизился к подземному переходу, которым кончалась площадь, услышал слабый булькающий звук. Глянул в воду у моста – длиннохвостая крыса медленно уплывает от него. Шикнул на нее, но крыса отнеслась к нему точно так же, как и собака, она тоже держала путь к дому и теплу.

Глава 14

Наутро, прежде чем идти в квестуру, Брунетти задержался в доме, где жил да Пре, и переговорил с Луиджи Вентури, соседом, обнаружившим его тело. От него удалось узнать не больше, чем при телефонном звонке: у да Пре было немного друзей; посетители очень редки, и Вентури не знал, кто они. Единственная родственница, с которой да Пре вообще разговаривал, – двоюродная племянница, живет где-то под Вероной. Прошлым вечером Вентури не слышал и не видел ничего особенного, пока с потолка его кухни не закапала вода. Нет, да Пре никогда не упоминал ни о каких врагах, которые хотели бы его покалечить. Вентури очень странно глянул на Брунетти, когда тот задал последний вопрос, и комиссар поспешил заверить его, что полиция лишь хочет исключить эту малую вероятность. Нет, не было у да Пре привычки открывать дверь, не выяснив предварительно, кто там. Дальнейший допрос показал, что синьор Вентури почти весь вечер смотрел футбол по телевизору и подумал о да Пре и что там происходит в его квартире, только когда пошел на кухню приготовить себе чашку орзоро перед сном, увидел струящуюся по стенке воду и пошел наверх посмотреть, что случилось.

Нет, нельзя сказать, чтобы эти двое дружили. Синьор Вентури – вдовец; да Пре никогда не был женат. Но того факта, что жили они в одном доме, оказалось достаточно, чтобы каждый доверил другому набор ключей, хотя ни один из них до прошлого вечера не имел случая ими воспользоваться. Брунетти не только не узнал от Вентури ничего нового, но и уверился, что узнавать больше нечего.

Среди бумаг, найденных в ящике в квартире да Пре, было несколько писем от адвоката; адрес его офиса – в Дорсодуро, и Брунетти позвонил ему вскоре после того, как прибыл в собственный офис. Адвокат слышал, как обычно все узнают такие новости в Венеции, о смерти да Пре и уже пытался уведомить дочь его кузена. Однако она уехала на неделю в Торонто с мужем – он гинеколог, у него там международная конференция. Адвокат сказал: продолжит попытки связаться с ней, но абсолютно уверен только в одном – событие это произведет на нее впечатление, когда она вернется в Италию.

Брунетти его попросил, но он не дал почти никаких сведений о да Пре. Много лет был его адвокатом, но отношения их оставались на уровне юрист – клиент. Практически ничего не знал о жизни да Пре, хотя, когда ему задали вопрос, рискнул предположить, что по оценке состояние, не считая квартиры, невелико: почти все да Пре вкладывал в табакерки, а их он завещал музею Коррер.

Брунетти позвонил к Риццарди и не успел спросить, как патологоанатом сказал:

– Да, есть синяк на левой стороне подбородка, так же как и вдоль хребта. Оба связаны с падением. Голова откинулась назад, когда он упал, как я тебе и говорил вечером. Умер сразу.

– Не могли его ударить или толкнуть?

– Это возможно, Гвидо. Но ты ведь не станешь заставлять меня это сказать, по крайней мере официально.

Комиссар знал, что лучше не спорить, поблагодарил и повесил трубку. Следующий звонок – фотографу, тот предложил спуститься в лабораторию и посмотреть. Он так и сделал: четыре больших увеличенных снимка – два цветных, два черно-белых – приколоты к пробковой доске на задней стене лаборатории.