Богиня кофейного рая

– Не знаю, как вы, комиссар, а лично я уверен: что бы там ни было, а все эти улики липовые и подкинул их настоящий убийца. Дождался, пока Леня покинет номер, подкинул опасные для собственной шкуры штучки и – все, можно спать спокойно! Эти надежные «улики» сослужат свою службу: полиция с радостью всему поверит, лишь бы не ломать себе голову!

Комиссар тут же перестал скалиться и грозно нахмурился, молча глядя на меня в ожидании продолжения. Разумеется, я продолжил свои безупречные логические размышления вслух.

– А между тем все совершенно очевидно: Леня Куятэ не отпетый дурак, чтобы, совершив два кровавых убийства и зная, что в его отсутствие в номере убирается горничная, легкомысленно бросить все под кровать!

Тут Мбове остановил меня движением руки.

– Стоп-стоп-стоп! Давайте я все-таки сообщу вам кое-какую интересную информацию. Вчера мы вызвали для допроса Джимми Нгума, и он сделал заявление, обвинив ученика Мошу Мьянги в подмене своей ценной статуэтки – дара католическому храму Аруши. Он понятия не имел, что Мьянги к тому времени уже был убит. А когда я сообщил ему об этом, Джимми тут же изложил мне свою версию преступления.

Тут я, не сдержавшись, хмыкнул: надо же, парень, который сам должен быть среди главных подозреваемых, делится с комиссаром «своей версией преступления»! Комиссар, не обращая внимания на мою реакцию, продолжал свою речь:

– По словам Джимми, незадолго до всех событий он слышал разговор Моши с туристом-альбиносом: альбинос уговаривал Мошу украсть для него Черную Мари, обещая хорошо заплатить. Моша усмехнулся и пригрозил рассказать об этом своему боссу. Возможно, он так отвечал, потому что заметил поблизости Джимми. А теперь отгадайте, кто был тем самым альбиносом?

Разумеется, здесь не стоило долго гадать: альбинос – это белокурый негр Леня Куятэ. Я сдержанно кивнул, мысленно обругав глупца Леню за то, что он рассказал лишь о драке с Нгала, умолчав о данном эпизоде.

Между тем комиссар продолжал, неторопливо растягивая слова, поигрывая брелком на связке ключей.

– А ведь после того разговора Моша и сам мог найти вашего приятеля и без свидетелей договориться с ним о подмене. Ну а поскольку денег, чтобы заплатить за драгоценную статуэтку, у Куятэ не было, он просто убил Мошу, а Черную Мари забрал и где-то надежно припрятал. Разве все это не похоже на правду?

Я постарался беспечно рассмеяться.

– Ничуть не похоже! Зачем в таком случае первым делом Леня прибил Нгала в студии Джимми?

Комиссар все так же весело скалился.

– Интересный факт по этому поводу обнаружился сам собой. Ко мне подошел один инспектор, сообщив, что альбинос, которого мы привезли сегодня ночью в управление, ему знаком: несколько дней назад он провел ночь в его участке за драку. Угадайте, с кем подрался ваш приятель?

Комиссар широко улыбался. Разумеется, я был в курсе драки Лени с Нгала, но промолчал, слушая веселый рассказ.

– Ваш приятель подрался с Нгала из-за того, что тот стал приставать к его девушке. Я не поленился и проверил: действительно, в восемнадцатом участке есть протокол о задержании Нгала Номо и Леонида Куятэ. Сами видите, мотив для убийства Нгала у Куятэ тоже имелся. Ну а почему он убил его именно в студии и именно в тот день, думаю, об этом нам расскажет сам Куятэ, когда проспится.

Я перевел дух. Как говорила моя любимая бабуля Варя, шило-мочало – начинай сначала. Бесполезно разъяснять комиссару вполне очевидные факты: будь Леня убийцей, он бы скорее выкинул бурку с абаей и кинжалом в мусорку, чем легкомысленно оставил у себя под кроватью, и, уж если он не прибил Нгала в той драке, не стал бы резать его средь бела дня в студии известного художника. Конечно, гораздо проще получить готового убийцу на блюдечке да закрыть дело, не ломая голову на ярком солнышке над лишними вопросами.

Я кивнул.

– В принципе вы не сообщили мне ничего нового, кроме факта, что в номер Лени Куятэ некто подбросил главные улики. Ясно, что настоящий убийца больше никого не собирается убивать, раз любезно подкинул и окровавленный кинжал. Кстати, а на кинжале обнаружены отпечатки пальцев?

Мбове покачал головой, одновременно пожимая плечами.

– На это наш эксперт сразу обратил внимание: никаких отпечатков. Это и ясно: убийца убивал в перчатках, чтобы не было лишних улик.

– Лишних улик – хорошо сказано, – усмехнулся я. – Но почему тогда вместе с кинжалом, буркой и абаей в пакете под кроватью не оказались и те самые перчатки?

Мбове на мгновение задумался и почти тут же махнул рукой.

– Какая разница! Этот вопрос лучше задать вашему приятелю Куятэ: куда он, в самом деле, закинул те самые перчатки?

– А вы сами не задавали ему этот вопрос?

– Пока не задавал, но теперь непременно задам. Хотя ваш приятель только пару раз повторил, что никого не убивал и ничего не знает, заявил, что отказывается отвечать на наши вопросы, и тут же захрапел. Обычно мы не позволяем арестованным запросто уснуть, но тут особый случай. Пусть парень выспится и наберется сил – в ближайшие часы они ему очень даже понадобятся!

Комиссар в очередной раз расхохотался и поднялся, от души потянувшись.

– Честно говоря, и я не прочь бы соснуть пару часиков! Ей-богу, я думал, эти два убийства сведут меня с ума! Сначала была проблема поймать Акиду и переговорить с ним. Когда наконец мы встретились и я стал задавать вопросы, старик смотрел на меня сверху вниз, как будто я полный дурак и задаю совершенно дурацкие вопросы. Пару раз мне хотелось просто так арестовать его и подержать пару дней в участке, чтобы не задирал нос!

Сами понимаете, при этих откровениях я немного повеселел. На память пришел наш сегодняшний разговор с лебоном, его слова о глазах души и дружеское рукопожатие при прощании. На меня он не смотрел сверху вниз.

– Осторожно, – ехидно усмехнулся я, поднимаясь вслед за комиссаром. – Вы же сами говорили, что предпочитаете не связываться с лебонами. Посадите Акиду в участок на пару суток, и тут же с вами начнут происходить ужасные вещи. На вашем месте я бы не рисковал.

Комиссар посмотрел на меня, подозрительно нахмурившись.

– Прошу не запугивать меня, мистер Петрухин. Я – добрый католик, по мере возможности всегда посещаю службы в городском храме и даже жертвую на его нужды. Да, я осторожно отношусь к лебонам и прочим, потому что, как уже рассказывал, остался без матери из-за одной ведьмы. Но…

Я поднял обе руки.

– Сдаюсь, комиссар! И все-таки послушайте меня: Леня Куятэ – не убийца. Во-первых, повторюсь: слишком уж грубо подкинуты кровавые улики. Во-вторых, я просто знаю Леню сто лет: он комара боится прихлопнуть, не то что всадить кинжал в спину живому человеку.

Комиссар снова хмыкнул.

– Хорошо. А что вы можете предложить взамен? Какова ваша версия?

Признаться, в моей голове до сих пор не было никакой такой готовой версии, сплошная каша. Я вздохнул.

– В отличие от вас, я еще не разобрался со всеми этими событиями. Знаю лишь, что Акида, скажем так, очень не любил Нгала, который над ним смеялся, а Мошу считал предателем, променявшим родную веру на христианство угнетателей-европейцев… Я также знаю, что, благодаря активной саморекламе Джимми Нгума, о его Черной Мари наверняка мечтал не один из приезжих туристов, и каждый из них мог договориться о ее похищении…

Комиссар укоризненно покачал головой.

– Вот видите, вы сами ничего не можете придумать. А время идет, пресса с первых же дней кричит, что полиция ничего не делает – как будто нам стоит лишь взмахнуть волшебной палочкой, чтобы найти убийцу! На меня, между прочим, уже наседает мой босс – действуй, Мбове, действуй! Вот я и действую: пока нет других версий, будем разбираться с вашим приятелем. Прошу извинить, мистер, я больше не могу уделить вам времени.

Ясно-понятно. Не мудрствуя лукаво, истинный убийца подкинул Лене в номер не только кинжал, но и одежду – идеальный камуфляж, а полиция ухватилась за это, как за дар богов. Еще бы: гораздо проще свалить вину на непонятного русского негра, чем искать настоящего убийцу, ломая себе голову под свист и улюлюканье прессы.