Дальняя командировка

Обычно они ночевали в одном из сараев егеря, там был роскошный сеновал, внизу пофыркивала лошадь — словом, красота. Но не принимать же там и Александра Борисовича! Нет, только в доме. Егерь, уже за короткое время привыкший к ним — его просто потрясло, что ге­нерал Грязнов немедленно откликнулся на его жалобу и даже прислал своего племянника, пообещав явиться сле­дом! — приказал Нине накрыть вечерний стол к чаю, поставить самовар, чтоб все как положено, а сам полез в погреб за своими лесными яствами. Он уже знал, кого ждут Денис с Филей, и не хотел ударить в грязь лицом. Потом он вышел в сараюшку за чем-то, а вернувшись, негромко, чтобы не напугать Нинку, которая все вздраги­вала от каждого шороха после той черной ночи, сказал:

— Ребятки, я чего думаю… А ведь там, за оградкой- то, чужой ходит. Он уж не первый раз тут шастает. Я так думаю, что это Сенькин подлец, черная душа. Все ему покою нет, когда другим хорошо. Что делать-то? Кабы гости ваши не столкнулись… Нет, оно конечно, можно спугнуть выйти али рожу набить, да вы ж сами тихо хоте­ли. А?

— Это тот самый поганец, который у вас тут главный в местной милиции? Да? — спросил Филя. — Которого ты, дед, хотел жаканом угостить? Так он же нам и нужен. Где ты его заметил?

— А вот аккурат… — Воробьев объяснил, в каких кус­тах засел наблюдатель. Не мог же ошибиться старый егерь!

— Работаем, — сказал Денис, быстро натягивая на себя черный свитер и шапочку с прорезями для глаз.

Филипп мгновенно тоже преобразился.

— Если чего, Тихон Платонович, вы постойте на кры­лечке. Люди подойдут, окликнут, спросите: «Александр Борисович?» — и смело приглашайте в дом, а мы скоро вернемся. И еще одно. Есть тут у вас неподалеку какое- нибудь закрытое строение вот вроде вашего сарая? Куда можно подъехать на машине?

И егерь объяснил, что если выехать из улицы на грун­товую дорогу и отправиться направо, то через десять ми­нут на правой же стороне, почти у реки, они увидят боль­шой старый сарай. В нем когда-то лодки хранили. А те­перь там ничего нет. И если кто бывает, то исключитель­но пьяные бомжи. Ну с ними не страшно, на них стоит только гаркнуть, они и разбегутся. Но на всякий случай поглядеть надо. Туда и машину даже загнать можно.

Уж на что острый слух у Воробьева, даже он не услы­шал, как произошел захват неизвестного, действительно притаившегося у щели в заборе. А потом за домом, в са­рае, загудел двигатель автомобиля, заскрипели петли две­рей, и на задний двор выехала темная машина, на кото­рой к нему и приехали эти ребятки от Вячеслава Ивано­вича, занимающиеся какой-то непонятной, но хитрой работой у себя в Москве. Машина выехала из двора че­рез задние ворота, сделала круг и остановилась там, где ее дожидался «шпион». Хлопнули дверцы, и машина уехала.

А егерь, удивляясь, как быстро управились ребятки, все стоял на крыльце, освещенный светом изнутри. На­конец услышал по улице мягкие шаги. Долетел вопрос:

— Хозяин, добрый вечер! Не подскажете номер ва­шего дома?

— Заходите, Александр Борисович, — ответил егерь и раскрыл дверь избы пошире, чтоб было светлее. — А ваши сейчас отъехали. Ненадолго, сказали. Тут непред­виденное обстоятельство случилось, шпион объявился, вот они его и… стало быть. Велели вас встретить, чайком угостить, а уж они как управятся, так и подойдут.

Знакомство состоялось быстро. К столу вышла сму­щенная Нина, стала ухаживать, подавать гостям чашки. Поремский наблюдал за ней с улыбкой, а Турецкий смот­рел на Владимира, который, казалось, словно изнывал от желания сделать девушке что-то приятное.

— Я думаю вот чего, — сказал наконец Турецкий. — Вам, Нина, известно, где остановились еще двое наших сотрудников, Володя и Галя?

— А как же, я ж их и устроила у Ленки.

— Это далеко?

— Не очень. А вы хотите туда? — нахмурилась она.

— Нет, я хотел бы их обоих — сюда. Чтобы прики­нуть, что уже сделано.

— Я сбегаю! — с готовностью сорвалась она.

— Нет, я предлагаю вам сходить вместе с Володей. Ну а ты, Володя, посмотри там, прикинь что есть и надо ли их дергать среди ночи или пусть отдыхают. Не возража­ешь?

— Нет проблем, шеф!

— И девушке будет защита. У вас тут по ночам как, шалят? — Турецкий обернулся к егерю.

— Все бывает. На той неделе, к примеру, сразу семь машин дорогих к ангелам отправились.

— Красиво живете! — покачал головой Александр Борисович.

— Да ведь… и не жалуемся. Оно хоть и город, а все большая деревня.

— А что, Тихон Платонович, пока нет ребят, давайте поговорим. Я читал ваше письмо к Вячеславу Иванови­чу. Говорю сразу: Славка — мой друг, причем давний. Поэтому можете ничего не стесняться, говорить как ему. Он, кстати, уже звонил моему Володе, — Турецкий кив­нул за дверь, куда ушли Поремский с Ниной, — и обе­щал быть завтра до обеда. Но тогда у нас будут другие дела. А пока есть время, расскажите мне, что тут про­изошло на самом деле? Кто виноват во всей этой дикой истории? Если бандиты, так при чем здесь изнасилован­ные девушки? Вообще кому в голову пришла такая рас­права и за что? Если вы это знаете…

— Про что не знаю, говорить не буду, — подумав, ска­зал егерь, — а вот кто главные злодеи, этого не утаю. И грех на душу не возьму, потому что это не грех, мерзавца мордой в его дерьмо окунуть…

2

Он очнулся от тупой боли в затылке. Вокруг пахло то ли бензином, то ли старой соляркой, ржавым металлом и застарелыми фекалиями.

Он лежал на куске брезента, разостланного либо на утоптанной голой земле, либо на прогнившем деревян­ном полу. Руки были спеленаты чем-то липким за спи­ной, точно также связаны были и щиколотки ног. Под головой — это он почувствовал сразу — лежала, видимо, его собственная фуражка.

Узкий луч света от нестерпимо сильного фонаря бил прямо в глаза, слепя и не давая возможности поглядеть по сторонам.

— Что, мусор, очухался? — услышал он равнодушный низкий голос. — Что ж ты, падла, так фраернулся?

Хотел ответить, но только тут понял, что и губы его тоже залеплены. Обычно это бандиты делают с помощью широкой ленты скотча. И тут был, похоже, тот случай. Значит, он в руках бандитов? Но почему?!

На его участке никаких разногласий с бригадой Пра­порщика у майора не возникало. Каждый занимался ис­ключительно своим делом. Сенькин получал свой доход от одних предпринимателей, братва — от своих, влияния практически не пересекались, значит, и претензий друг к другу быть не могло…

Но может быть, подумал вдруг майор, это они ему мстят за то, что во время зачистки подполковник Затырин велел взять с десяток бойцов, на которых упало его подозрение в связи со взрывами и поджогами последней недели? Ну так это к Затырину! Он-то, майор, здесь при чем! Пусть сами разбираются! Или они просто не знают и потому взяли его? Так надо это дело быстро исправить!

И Сенькин забился, замотал головой, показывая, что срочно хочет говорить.

Черная рука со стороны резко, с болью, сорвала с его губ липкую ленту. И майор первым делом вдохнул пол­ной грудью.

— Братаны, вы знаете, кто я? — задыхаясь, спросил наконец.

— Головка от …! — грубо ответил тот же голос. — Че пасть раззявил, мусор? Колись по делу, а то хлебало об­ратно залепим. Кто братанов сдал? За что замели?

Спросили про самое неприятное. Надо выкручивать­ся. А это значит — валить на подполковника. В конце концов, лично от майора, от участкового, ничего не тре­бовалось при зачистке. Ну назвал адреса, про которые спрашивал подполковник. Так это ж в основном кто? Сволота всякая, которая лично его не уважала и в грош не ставила. А с братвой он конкретных дел не имел ни­когда. Зачем же ее сдавать?

И вот это все он попытался сбивчиво и, захлебываясь в торопливости, изложить.

Самое поганое, что он не видел, кто перед ним, лиц не мог различить, а от луча фонаря проклятого слезы тек­ли из глаз и еще больше слепили. Но им было наплевать на его страдания.

Последовали новые вопросы, кто придумал зачист­ку? За что избивали молодежь в клубе? Куда девок всех увезли? Где их насиловали и кто конкретно?