Приют одинокого слона, или Чешские каникулы

         - Prosím vás, objednejte mi taxi. Dva taxi 8 , - кивнул он официанту.

                                                            * * *

«...Мысли путались, боль не давала сосредоточиться. Я просто не мог больше терпеть.

         И вот я сидел там и смотрел, как проступает пережатая жгутом вена, как входит в нее игла, как поршень медленно впрыскивает порцию смерти. Совсем маленькую порцию. От которой умирает лишь боль. Умирает, но скоро воскреснет вновь. Потому что боль не может умереть по-настоящему, пока жив человек. Когда-то я считал, что Бог у каждого в душе, у каждого свой. Так и смерть­ у каждого своя. Она умирает вместе с человеком и возвращается - точно так же, как душа возвращается к Богу, - к своей создательнице, Всеобщей Смерти.

         Перечитал написанное и поразился. Вот так и Лорка рисовала свои лиловые кляксы, сквозь которые проглядывал зловещий оскал. Зачем я уговорил ее попробовать уколоться? Я ненавидел весь свет. За что? За то, что я умру, а они останутся, будут жить, дышать, любить. Пусть недолго, на несколько лет дольше, чем я, но что значат несколько лет для того, кто должен умереть?

         Я помню страх, который испытал, когда узнал, что на Кавказе погиб мой одноклассник, Алексей Тимаев. Сколько нам тогда было? Восемнадцать? Девятнадцать? Он сорвался со скалы. Было жарко, его долго искали... Я не мог поверить. Казалось, мы вечны, уходят другие, уходят иные - иным дорогие, а с нами такого случиться не может - поможет судьба, и удача поможет...

         Это было невероятно, чудовищно. И все-таки я в конце концов поверил в это. Поверил, когда родственники, знакомые стали уходить один за другим. Алексей просто был первым. Но я?.. Разве могу умереть я? Почему это случилось со мной? Почему смерть подошла вплотную, так неожиданно? Неожиданно? Но разве бывает смерть ожиданная? Наверно, бывает. Даже точно бывает. Но и ожидание ее приходит внезапно...»

                                                            * * *

                                                                                              1995 год

         Лида Усова считала свою жизнь скучной донельзя. Со всеми что-то происходило. Со всеми - но только не с ней. А у нее - скучный дом, скучные родители, скучная учеба, скучные подруги. Разве что книги - в них была совсем другая жизнь, яркая, насыщенная событиями. Она глотала их пачками: фантастику, приключения и путешествия, любовные романы. Пока глаза бегали по строчкам, все было просто замечательно. Но стоило закрыть книгу - и серая неприглядность обыденности подступала вплотную. Хотелось выть, топать ногами и... сделать что-нибудь такое, что коренным образом изменило бы все. Но не так-то это оказалось просто. Путешествовать по миру было не на что - Лидина семья жила довольно скромно. Будущая профессия тоже не предполагала ничего захватывающего, поскольку география путешествий и география в школе - это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Впрочем, Лида вообще не испытывала тяги к какому-либо роду деятельности. Если уж не дано ей пережить захватывающие приключения наяву, так хоть бы читать о них с утра до вечера. Или, на худой конец, телевизор смотреть. А кушать тогда на что?

Оставалось только влюбиться. Самым роковым образом. Вдрызг, в хлам, вразнос. Со слезами, безумствами, побегами на край света по пожарной лестнице. Чтобы разбивались сердца и семьи. Чтобы было что вспомнить на склоне лет. Чтобы внуки сказали: «А наша-то бабка была о-го-го!»

Но и с этим дела обстояли не лучшим образом. Нет, мальчики на нее внимание обращали, начиная с младших классов. Все-таки она была довольно красивой девочкой, к тому же не злой и не слишком глупой. Но почему-то, по какому-то роковому обстоятельству, это были скучные мальчики. Мальчики, которые хорошо учились, примерно себя вели и никогда не огорчали родителей и учителей.

В шестом классе Лида попробовала влюбить себя в хулигана Женьку из параллельного класса. С трудом, но вышло. К несчастью, Женька тоже обратил на нее внимание. Примерно месяц Лида была почти счастлива, но потом просто взвыла от нестерпимой скуки: он скучно курил, скучно плевался и скучно матерился. Вот и вся романтика.

Принц появился, когда Лида совсем уж было отчаялась. Ей тогда исполнилось двадцать, и она училась на третьем курсе. Французский в ее группе преподавал молодой доцент Константин Павлович, высокий, темноглазый, немного картавый - настоящий француз. Говорили, что его дальний предок - наполеоновский офицер, который после войны 1812 года остался жить в России. Это было так волнующе... Еще говорили, что он страшный бабник и не пропускает ни одной смазливой студентки. Это тоже волновало - как же, скверная репутация!

Зачет в зимнюю сессию Лида завалила. Она так волновалась под его пристальным взглядом, что забывала самые простые слова, глотала предлоги и путала сцепление со связыванием.

- Приходите еще, - пригласил доцент, возвращая ей зачетку.

Вместо того чтобы готовиться, Лида одурелым взором таращилась в потолок, который казался ей звездным небом, и шептала: «Костя... Константин...» Она перестала есть, спать и за несколько дней превратилась в светящееся изнутри привидение с огромными мерцающими глазами.

Большое помещение кафедры иностранных языков было разделено шкафами на небольшие закутки - для каждого преподавателя свой.

- Садитесь, - Константин Павлович кивнул на пыточное место рядом с массивным допотопным столом.

Как во сне, как в восхитительном кошмаре, Лида опустилась, а точнее, шлепнулась на стул. Ей казалось, что они одни во всей Вселенной. Он мучил ее долго, очень долго, но ей хотелось, чтобы он не отпускал ее вообще. Вот так и сидеть бы до скончания века, отвечать, разумеется, по-французски, на его вопросы по теме «Моя комната» и «Моя будущая профессия».

- Кажется, в прошлый раз вы плавали на грамматике, - строго изрек Константин Павлович и вдруг накрыл ее руку своей. - И на фонетике. Скажите, вы слышали что-нибудь о розовых ежах 9?

- О розовых ежах? - пролепетала Лида, краснея от ушей до пяток, и опускаясь в океан блаженства.

- Константин Павлович, вы совсем замордовали девушку! - раздался из-за шкафа скрипучий голос зав кафедрой. - Она географ и не обязана знать о розовых ежах. Поставьте ей зачет и отпустите, уже поздно.

Они вышли вместе.

- Вам куда? - спросил Константин Павлович.

- На Черную речку.

- Раз уж вы по моей вине так задержались, придется вас подвезти, - он открыл перед Лидой дверцу новенькой «девятки».

За светским разговором - об институте, о погоде, о природе - она и не заметила, что машина едет по каким-то незнакомым улицам.

- Ой, где это мы? - спохватилась она, когда Константин Павлович притормозил у панельной девятиэтажки в окружении других таких же новостроек.

- Пардон, - улыбнулся он. - Машинально приехал домой. Не волнуйтесь, сейчас отвезу вас. Или?..

Он выжидательно посмотрел на Лиду, и она задрожала, хотя в машине во всю работала печка...

Их бурный роман продолжался без малого три месяца. А потом Константин пригласил ее в кафе и за кофе с коньяком обстоятельно объяснил, что их отношения зашли слишком далеко. Вернее, она стала воспринимать происходящее слишком всерьез. А он мужчина молодой и в ближайшей перспективе обзаводиться семьей не намерен. У нее все еще впереди, вот встретит подходящего парня, выйдет за него замуж, родит детей...

Лида никак не могла поверить, что все кончилось вот так, вдруг. «Здравствуйте... Константин Павлович!» - кидалась она навстречу ему, едва завидев в институтском коридоре. «Здравствуйте, Лида», - равнодушно отвечал он и отворачивался. А потом сажал в машину очередную симпатичную дурочку.

Перед началом летней сессии разразился скандал. Одна из брошенных Константином девиц пришла к декану с заявлением, что доцент кафедры иностранных языков Клоде Константин Павлович, используя свое служебное положение, принуждал ее, бедную, к интимным отношениям. В особо извращенной форме. Девчонка была той еще оторвой, которую и принуждать ни к чему необходимости не было, но ей просто захотелось слегка отомстить. Во избежание неприятностей, Константину порекомендовали срочно уйти, не дожидаясь окончания семестра.