Последняя воля Нобеля

— Он не мог все это придумать, выдать желаемое за действительное?

— Возможно, но женщина была там именно в это время, так что, скорее всего, он говорит правду. Мы, однако, не знаем, через какую дверь она вошла в Золотой зал, мы не знаем, как быстро она обнаружила жертв, и мы не знаем, почему она стреляла именно в них.

— Вам известно, каким оружием она пользовалась?

— Вероятно, вальтером калибра 7,65, обычным бельгийским пистолетом. Никто не видел, как она доставала оружие из сумочки, поэтому ничего нельзя сказать с полной уверенностью. Еще кофе?

Анника попыталась еще раз представить себе эту женщину с оттопыренным локтем копающейся в сумочке.

— Она не стала доставать оружие? — спросила Анника. — Она стреляла сквозь сумочку?

— Похоже на то. Пуля оказалась израильской, без рубашки, с мягким наконечником. Я сейчас принесу еще чашку.

К. сбросил ноги со стола и встал.

— Пуля дум-дум? — спросила Анника. — Мне казалось, что они запрещены.

— Едва ли, — ответил К. — Их сейчас применяет даже шведская полиция. Объединение полицейских склонно считать, что использование смертоносных боеприпасов наиболее эффективно. Когда-то мы использовали вальтеры калибра 7,65 мм как табельное оружие, но многие полицейские слишком плохо стреляли для того, чтобы пользоваться таким оружием. Теперь мы пользуемся девятимиллиметровыми пистолетами. Оружие более мощное, и человека из него можно убить, даже если плохо прицелился.

— Но убийца прицелилась хорошо, — напомнила Анника, чтобы вернуть разговор в прежнее русло.

— Именно так, — согласился К. — Она прицелилась в сердце и пробила аорту. Почему бы тебе не разрезать торт, пока я схожу за кофе?

Он снова вышел в коридор, оставив Аннику наедине с ее несколько спутанными мыслями. Как Каролина фон Беринг влипла в эту историю? И какое отношение это убийство имело к Аарону Визелю?

Она порывисто встала и подошла к окну. Группа детей из ближайшего детского сада, одетых в ватные штанишки и шерстяные шапочки, шла по противоположной стороне улицы, взявшись за руки и выстроившись в маленькую колонну. Воспитательницы шли впереди и по сторонам, перешучиваясь с детьми. Пестрая процессия нестройно продефилировала к парку Кронеберг. Детишки в такт шагам размахивали руками — наверное, они пели.

Почему-то от зрелища детишек, идущих по городу такой группкой, у Анники на глаза всегда наворачивались слезы. Вот и теперь, глядя на детей с высоты третьего этажа, она ощутила в горле предательский ком. Господи, что с вами будет? Как вы выживете в этом чудовищном мире?

Они такие маленькие, у них такие коротенькие ножки, но есть взрослые, которые помогают им, защищают их от машин и опасной действительности. Господи, как же ей не хочется переезжать из Кунгсхольма, как не хочется покидать город, с которым она сроднилась. Что она делает, зачем ей переезжать в этот идиллический пригород?

— С погодой творится что-то невероятное. Лучше она не становится. Я тут стоял и взывал к богам погоды, но ничего у меня не вышло. Видимо, у них сегодня неприемный день.

Анника закрыла глаза, чтобы не видеть детей, потом отвернулась от окна и, открыв глаза, первым делом увидела розовые штаны инспектора.

— Почему фон Беринг? — спросила она. — Почему Визель? Она подстрелила их случайно или именно они были целью?

К. откинулся на спинку кресла.

— А ты что думаешь, Эйнштейн? Как по-твоему, зачем она прошла через все здание, чтобы выстрелить?

Анника тоже села.

— Она вошла в здание в двадцать два часа сорок одну минуту.

— Точно так.

— Она вошла в ратушу с Хантверкаргатан, пересекла внутренний двор, прошла через Голубой зал в Золотой, нашла жертв и выстрелила в них. Все это заняло четыре минуты.

К. взял со стола чашку, отхлебнул кофе и снова положил ноги на стол.

— Значит, она точно знала, в кого будет стрелять и где они будут находиться, — заключила Анника.

— Правильно.

— Но откуда она могла это знать?

К. молча смотрел на Аннику несколько секунд.

— Она получала сообщения на сотовый телефон от человека, находившегося на банкете, — сказал он, глядя в глаза Анника. — Он и подсказал ей, где следует искать жертвы. Во всяком случае, мы так считаем.

Анника почувствовала, что у нее зашевелились волосы на затылке.

— Откуда вы можете это знать? — спросила она.

К. снова замолчал на несколько секунд, сверля Аннику взглядом.

— Мы прочитали текстовые сообщения, — тихо сказал К. — Сообщение было отправлено с передающей антенны, с одного заранее оплаченного телефона на другой такой же. Сообщение гласит: dancing close to st erik. Оба телефона были зарегистрированы у оператора «Телия», куплены в одно и то же время на центральной станции в августе этого года. Их купили за наличные, а не по карточке и не в кредит. Поскольку услугами центральной станции пользуются сотни тысяч человек в день, вычислить покупателя практически невозможно.

Анника нервно облизнула губы и поерзала на стуле.

— Откуда вы знаете, что было послано текстовое сообщение? — спросила она. — С какого номера и когда? Как вы узнали, что в нем было сказано?

К. провел пальцем по чашке.

— Я не знала, что это технически возможно, — произнесла Анника, откинувшись на спинку стула. — Они что, прослеживают каждый разговор и каждое сообщение?

— Конечно, — сказал К. — Иначе как бы сеть получала плату за услуги?

Анника несколько секунд думала, переваривая услышанную информацию.

— Они получают плату, — сказала она, — потому что знают, кто кому звонит и сколько времени продолжается разговор, но они не знают, что говорят и что пишут в СМС. Это невозможно. Разговоры и тексты не записываются.

— Правильно, — сказал К. — И о чем это говорит?

Она думала целых четыре секунды.

— Вы нашли телефон.

К. наклонил голову набок и улыбнулся:

— Браво! Да, мы нашли его в мусорном контейнере у автобусной остановки близ главного входа, напротив медицинского центра Святого Серафима. Отпечатков пальцев не было, нашли только следы мыла, которое находится в туалетах ратуши. Сим-карта была стерта, но мы нашли ребят в гараже Накки, которые помогают восстанавливать любую стертую информацию.

— Как в Кнутбю? — спросила Анника.

— Как в Кнутбю. Так что означает текст?

Анника в недоумении посмотрела на К.

— У нее был сообщник, — сказала она. — Он помогал ей, находясь в ратуше.

К. кивнул и допил кофе.

— Да, по крайней мере один и еще один на улице: человек, управлявший лодкой. Но мы не знаем, что это за люди. У нас есть список подозреваемых, но доказательств пока нет.

Анника, ощущая легкое головокружение, во все глаза смотрела на К.

— Телефоны, говоришь, были куплены в августе? Три месяца назад?

— Да, в то же время, когда была похищена лодка. Это позволяет утверждать, что она прекрасно знала, что делает.

— То есть она не стреляла в кого попало? Она не промахнулась по Визелю и не случайно убила фон Беринг?

К. встал, подошел к окну, потом обернулся и посмотрел на Аннику.

— Очевидно, нет.

Анника ощутила укол в груди.

— Я так и знала, — сказала она, мысленно еще раз взглянув в глаза умирающей Каролины. — Я знала, что она была мишенью, и она это знала.

Анника посмотрела инспектору К. в глаза.

— Не было никаких угроз в адрес Каролины? Кто хотел от нее избавиться?

— Это нам пока неизвестно.

— Что-то должно выплыть, — живо сказала Анника. — Надо копнуть глубже. Каролина не удивилась своей смерти, это было видно по ее глазам.

К. внимательно взглянул Аннике в глаза.

— Это ты говоришь, — сказал он. — Не было ли еще чего-нибудь, что бы тебя удивило?

Анника посмотрела поверх головы инспектора в окно. Значит, Каролина действительно была мишенью убийцы. Кто-то хотел от нее избавиться.

— Что случилось после того, как прозвучали выстрелы? — спросила она.

К. снова сел, посмотрел на дно пустой чашки и выбросил ее в мусорную корзину.