Скифская пектораль

– Я хотел вернуть себе сокровища, но при сталинском железном занавесе это было невозможно. Когда началась вторая мировая война, появилась такая возможность. С одной стороны, война, неразбериха – тут проще свои дела делать. А с другой стороны – всякие проверки на дорогах в оккупированных странах, попробуй-ка сначала незаметно раскопать курган, а потом провезти золото через всю Европу, через Ла-Манш… И тут я познакомился с одним шотландцем. Чистейшей воды авантюрист! Он такие дела в одиночку прокручивал! Обедал в ресторанах бесплатно, ювелиры доверяли ему драгоценности, которых он не возвращал, получал деньги в банке, не имея там счёта… Прямо Вольф Мессинг какой-то. Он умел создать себе образ некоей таинственной особы, которая ещё не может назвать своё имя, но при этом имеет весьма и весьма значительный вес и значение. У него была очень сильная воля. Он умел подчинять себе людей, оставаясь при этом в их глазах милейшим, честнейшим, любезнейшим человеком. Ему удавалось всё. Не было ни одного прокола. Скорее всего, он владел элементами гипноза. Удача просто сама шла к нему в руки. Ему просто везло, удивительно везло. И я понял, что это тот самый шанс. Этот аферист пройдёт огонь, воду и медные трубы и достанет всё, что надо, хоть у чёрта на рогах. Мне пришлось заплатить ему очень и очень солидные деньги – и это только задаток. Я тогда уже крепко стоял на ногах, мог себе это позволить. Через несколько месяцев это самый Гарри Макбрайт вернулся. Позвонил, сказал, что привёз 16 ящиков античного золота и серебра, но закопал их где-то в Шотландии, в какой-то одному ему ведомой пещере. И ещё сказал, что если я хочу заполучить всё это, должен заплатить ему довольно кругленькую сумму, во много раз превышающую ту, которую я ему уже заплатил и ту, о которой мы договаривались по завершению дела. Он сказал, что моего задатка ему не только не хватило, но он ещё и вложил свои деньги. Приходилось платить немцам за разрешение копать курган, платить начальнику лагеря военнопленных за использование их труда, потом, пока вёз через всю Европу, откупался от любопытных военных, полицейских и прочих постов. Вообщем, мы назначили встречу, чтобы всё обсудить. Я увидел его с другой стороны улицы, он приехал на машине с откидным верхом, с ним рядом сидел ещё какой-то человек. А ещё шла война, немцы бомбили Лондон, и как раз в этот момент объявили воздушную тревогу. Все люди побежали в бомбоубежище, а Гарри, увидев меня, помахал рукой и хотел выйти из машины. И в этот момент где-то рядом разорвалась бомба. Гарри и его спутник были убиты наповал. На моих глазах… Так закончился путь этого баловня судьбы. Ему всегда безумно везло, наверное, его ангел-хранитель, зная, что времени ему отпущено мало, хорошо заботился о нём. А я потерял даже саму надежду когда-нибудь найти скифское золото. Только Гарри знал, где оно спрятано, а с его смертью ниточка оборвалась. Вместе с ним погиб, как установила полиция, его отец, Генри Макбрайт. Он служил управляющим в одном доме…

– В доме лорда Норфолка, – то ли спросил, то ли констатировал факт Владимир.

– Верно! А ты откуда знаешь? – изумился дед.

– Я бывал у них в доме, слышал эту фамилию.

Владимир не сказал правды и презирал себя за это. Но он не готов был сказать деду, что его золото найдено и продано. Если сокровища найдены в доме Энрике – значит, это его собственность? Но ведь это наследство семьи Бобровых! Нужно время, чтобы разобраться в этой дилемме. «Пока не буду ничего говорить старику, а то расстроится». Надо самому попытаться понять, осознать, может быть, посоветоваться с юристом. Хотя что тут советоваться: золото продано, деньги вложены в чужую недвижимость. Нет ни золота, ни денег. Нет, лучше всего сейчас перевести разговор на другую тему.

– Ты с моим отцом встречаешься? – спросил Владимир.

– Да, он приезжает. Часто перезваниваемся. У Николая есть несколько дежурных вопросов, которые он мне задаёт всякий раз. В основном его интересует моё самочувствие. А поговорить с ним, вот как сейчас с тобой, у нас не получается. Хоть он и мой сын, хоть мы и всегда поддерживали связь друг с другом, но мы чужие по духу. Он пошёл не в нашу породу, а в материнскую. Он и внешне в свою мать – невысокий, пухленький, и характером слаб и нерешителен, как она. Дел вести не умеет. Сколько я ему внушал, что нельзя всё до последнего гроша вкладывать в какое-то одно дело – и всё без толку. Он не только рисковал благополучием своей семьи всякий раз, как наслушается рекламы, но и реально терял всё. Сколько раз я выручал его из таких передряг!

– Так это ты помогал нам подниматься, когда мы оказывались чуть ли не на дне?

– Конечно! А кто же ещё? Что было бы с вами, если б не я! Николай слабохарактерный. И Ольга, жена его, ваша мать – тоже. А вот вы, мои внуки – вы уже Бобровы! Наша кровь! Поэтому я вас и любил больше, чем своего сына. Вы с Татьяной напоминаете мне моих родителей. Вы на них похожи. Хотя вы уже стали старше них. Моему отцу, когда его убили, было 25 лет, матери – 23. И совсем никому это не интересно… Это только моя боль. Никого она больше не трогает. Каждый занят своей жизнью, своими проблемами, никого не интересует драма, которая разыгралась больше восьми десятилетий назад очень далеко отсюда. Никто не хочет слушать стариков, а ведь сколько мы можем рассказать о пережитом – ни в одной книге вы такого не прочитаете. И мы уходим, унося с собой свой внутренний мир, свои большие и маленькие трагедии…

– Дедуля, мы напишем о тебе книгу. Роман! Так что ты должен ещё долго жить, чтобы мне всё успеть рассказать. О себе и о своей родословной. Мир узнает о тебе. И о той ночи… Мы заставим содрогнуться обывателей, они будут рыдать над нашей книгой.

Похоже, деду понравилась эта идея. Но он как будто хотел ещё что-то сказать и не решался. Вернее, не знал, как начать.

– Это хорошо. А то ведь до сегодняшнего дня мне некому и слова было сказать. Одна девочка, правда, которая приходит ко мне уколы делать, вот она и слушает меня всегда.

– Уколы? Ты болен?

– Нет. Дело в том, что я… Хожу в церковь… я уверовал… а они заботятся обо мне. Делают уколы – витамины там разные… Поддерживают меня.

– Ты ходишь в церковь? – изумлению Владимира не было предела. – И в какой же церкви прописывают уколы?

– Эта церковь называется «Братство людей». Там очень милые люди собрались.

– Это не церковь, это секта! – вскричал Владимир. Он всё понял – мошенники обрабатывают одинокого старика, чтобы…

– Нет, не секта, а церковь! – с обидой сказал дед. – Никогда больше не называй это сектой! Эти люди не любят, когда их называют сектой! Это церковь! Так вот, они заботятся о моём здоровье – как я уже говорил, вводят витамины. Я даже стал лучше себя чувствовать. И видя такую бескорыстную их любовь к ближнему, в частности, ко мне, а в то же время полное безразличие моих внуков, я… я полностью отписал в своём завещании «Братству» и этот дом, и все свои деньги, и ценные бумаги.

– Всё ясно, – спокойно сказал Владимир. – А теперь подумай: после того, как ты им всё отписал, разве будут они о тебе заботиться? Теперь им нужен не ты, а твоё имущество.

– Что ты! Да как ты можешь такое говорить? Даже думать так не смей! Ведь ты не знаешь этих людей – они такие милые, приветливые, услужливые, они так любят ближних!

– А ты уверен, что тебе колют именно витамины?

– Я вижу, Владимир, тебя задела информация о том, что я завещал всё церкви, – официальным тоном заговорил дед Егор. – Так вот, чтобы ты больше не говорил плохого о моих братьях и сёстрах, я твёрдо тебе обещаю, что перепишу завещание, оформлю всё на тебя и на Таню. Что касается нашей договорённости насчёт адвоката – я выполню своё обещание. Оставь мне свои банковские данные, я переведу тебе необходимую сумму.

– Ты уверен, что тебе вводят витамины? – повторил свой вопрос Владимир.

– Ну, конечно! У меня даже использованные ампулки остались, если не брезгуешь порыться в мусоре, то пожалуйста.

Владимир осторожно открыл пакет с мусором. Сверху лежали пустые стеклянные ампулы с отбитыми концами. Он пересмотрел каждую из них. На них действительно стояли названия витаминов: А, В1, В6, В12, С, алоэ…