Секрет Гамона

Она отодвинула полог палатки и увидела перед собою темный силуэт караульного. Этот путь к бегству был отрезан. Она попыталась приподнять край палатки на противоположной стороне, но он был прочно прикреплен кольями к земле. После многократных попыток ей все-таки удалось выдернуть один из кольев и выбраться наружу.

Перед ней расстилалась густая поросль шиповника — в ней можно было укрыться. Бесшумно поползла она к кустам. Джоан сознавала, что ее белое платье привлечет внимание стражи, и ее убежище будет открыто. Но все же, прежде чем арабы заметили беглянку, ей удалось доползти до кустов и укрыться в них. Часовой услышал потрескивание и шорох в кустах и что-то крикнул по-арабски.

В отчаянии Джоан вскочила на ноги и побежала. В темноте она споткнулась о деревцо и упала. Выглянула луна и осветила окрестности. Это облегчило Джоан передвижение, но зато и арабы увидели ее.

В лагере стало шумно — все поднялось на ноги. До слуха девушки доносились вопли взбешенного Сади, затем раздался стук копыт. Сади бросился в погоню за ней, Она знала это и не оглядываясь продолжала бежать. Ее попытка бегства была безрассудной, заранее обреченной на провал: все ближе и ближе раздавался храп лошадей и стук копыт… Еще минута, и всадник, обогнав ее, преградил путь.

— О, моя роза! — вежливо сказал Сади и, соскочив с лошади, заключил ее в объятия. — Не этот путь приведет тебя к счастью… Эта ночь будет принадлежать нам… Я хочу…

— В эту ночь ты умрешь!

Сади обернулся с молниеносной быстротой. Рядом с ним стоял нищий.

Джоан Карстон онемела от изумления и с ужасом уставилась на старика. Да, это был старый нищий, с которым ее заставил обвенчаться Гамон. Но у этого нищего был голос Джемса Морлека!

Глава 30. ВОЛШЕБНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ

Два выстрела прогремели одновременно, и Сади Гафиз с жалобным воплем упал на землю.

— Скорей на коня! — бросил Джемс, вскочил в седло и быстрым движением посадил Джоан за собой.

— Джемс! — прошептала пораженная девушка.

Сильная лошадь, несмотря на двойную ношу, пустилась вскачь. Джемс оглянулся и увидел, что погоня остановилась — люди Сади, подскакав к раненому, сгрудились около него.

— Мы выиграли десять минут. Если нам улыбнется счастье, то мы спасены.

Джемс поступил очень разумно, предоставив лошади выбрать направление движения, ибо в ночной темноте он не был в состоянии ориентироваться.

Погони не было слышно, но Джемс не строил никаких иллюзий относительно своей безопасности. Если Сади Гафиз был в состоянии отдать приказ, то, несомненно, его люди бросятся преследовать беглецов.

После часовой скачки Джемс заметил, что лошадь начала уставать. Он соскочил с седла.

— Здесь на краю пустыни в прежние времена был арабский сторожевой пост, — сказал он, — но я не уверен в том, что арабы этого поста окажутся для нас менее опасными, чем Сади Гафиз.

Джоан взглянула на него и тщетно пыталась уловить под уродливыми чертами лица нищего черты милого ей лица.

— Неужели это ты, Джемс? — спросила она.

— Да, это я, — ответил он смеясь. — Я хорошо загримировался? В прежние времена мне случалось частенько показываться в этом облике. Если бы Сади был немного умнее, он должен был бы вспомнить об этом. Больше всего хлопот у меня с носом, потому что клей на солнце тает и все время приходится заново клеить себе нос. А все остальное очень просто.

— Но у тебя нет зубов, — сказала она.

— Нет, нет, все зубы на месте! Зубная щетка, немного мыла — и рот снова будет в порядке!

После восхода солнца Джемс подвел лошадь к колодцу, расседлал ее и напоил.

— Я боюсь, что не сумею накормить тебя, — сказал он. — Единственное, что я могу сделать…

И он направился к ручью. Когда вернулся, перед Джоан был уже не уродливый старик, а Джемс Морлек.

— Я не верю своим глазам, — прошептала пораженная девушка. — Боюсь, что все это сон, я проснусь и… — она задрожала при этой мысли.

— Нет, это не сон, — успокоил ее Джемс. — Мы находимся в двух милях от побережья, и вряд ли люди Сади осмелятся преследовать нас здесь.

Джемс был прав. Преследователей не было видно, и они беспрепятственно достигли сторожевого домика.

На сторожевом посту оказался испанский офицер: беглецы достигли полосы побережья, являвшейся зоной испанского влияния.

Джемс переговорил с офицером и объявил Джоан:

— Нам придется направиться отсюда вдоль берега. Испанцы по политическим причинам не могут сопровождать нас до Танжера. Французы тщательно следят за тем, чтобы их соседи не переступали границы. Но я не думаю, чтобы нам угрожала какая-либо опасность.

Вечером они расположились на берегу моря. Вдали виднелись огоньки Танжера. Джемс разостлал полученные у испанцев одеяла у полуразвалившейся сторожки. Устроив на ночлег Джоан, он устроился неподалеку от нее.

Джоан, засыпая, подумала о том, что ее брак с «нищим» является действительным и законным, и это не огорчило ее: она хотела, чтобы этот обряд сохранил свою силу.

Глава 31. РАЛЬФ РАССЧИТЫВАЕТСЯ С ГАФИЗОМ

Сади Гафиза доставили в дом Гамона слуги.

Они громко постучали в ворота. Ральф Гамон поспешил на стук и отворил окно.

Ворота были заперты, и без его разрешения никто не мог попасть в дом. Перед воротами в свете фонаря смутно маячили силуэты. Чей-то пронзительный голос назвал его по имени. Узнав голос Сади Гафиза, Гамон поспешно спустился к привратнику.

— Впусти его, — приказал он.

Увидев Сади, он сообразил, что произошло нечто весьма Серьезное. Он помог раненому пройти в дом и терпеливо выслушивал его стоны. Сади был ранен в плечо.

— Аллах! — стонал Сади. — Почему я не отправил этого проклятого пса в преисподнюю?

Гамон велел позвать рабынь и осмотреть рану.

— Ничего, — резко заметил Сади. — Когда он стрелял в меня в прошлый раз, дела обстояли хуже.

— Что? Когда стрелял в прошлый раз? В вас? — переспросил изумленный Гамон и изменился в лице.

Сади заметил, что в Гамоне произошла какая-то перемена, и не мог понять, что именно повлияло на него.

— Что случилось? — спросил Сади.

— Ничего, — ответил Гамон. — Вы ведь сказали, что…

— Да, я сказал, что в прошлый раз, когда он выстрелил в меня, рана была опаснее.

— Кто же в таком случае стрелял в вас? Уж не нищий ли?

— Да, нищий, — сердито ответил Сади.

Дальнейшее объяснение было прервано появлением сеньоры Гамон. Она принесла перевязочные средства, промыла и забинтовала рану. Когда она удалилась, Гамон возобновил беседу:

— Я никогда бы не подумал, что он мог причинить вам вред — он слаб и немощен с виду. И вы мне не говорили, что знакомы с ним.

— Я не подозревал, что знаю его, — ответил Сади, — или, вернее, что и вы его знаете. Должен вам сказать, что мистер Морлек мой давний враг.

Гамон вздрогнул.

— Вы ведь говорили только что о нищем, — сказал он и нахмурился. — Я так взволнован… вы ведь говорили о нищем Абдулле?

— Я говорил о мистере Морлеке, — простонал Сади. — Это вы ухитрились сегодня утром обвенчать его с леди Джоан.

Гамон онемел от изумления. Новость, сообщенная ему, показалась настолько дикой, что он не мог постичь ее. Смущенно провел он рукой по лбу.

— Это мне совершенно непонятно, — сказал он беспомощно. — Нищий был не кто иной, как Морлек? Но это же невозможно. Нищий — совершенно дряхлый беспомощный старик.

— Если бы у вас были глаза и мозги хотя бы месячного теленка, — с горечью сказал Сади, — то вы сообразили бы, с кем имеете дело. В свое время, когда он состоял в Марокко на дипломатической службе, то неоднократно появлялся в таком виде.

Гамон бессильно опустился на диван.

— Так значит нищий оказался Морлеком… и я их обвенчал, — прошептал он, совершенно убитый этим известием.

Это было выше сил Гамона. Он разразился истерическим хохотом, и Сади, хорошо разбиравшийся в людях, почувствовал, что Гамон близок к безумию.