Пропавшие

Он закрыл лицо руками, и мы с Элейн ждали, пока он придет в себя, не желая вторгаться в его личное горе. Я не знала, о чем думала Элейн, но для меня это было совершенно невыносимо. Спустя мгновение тишину помещения разорвал звонок, возвестивший окончание урока, и Шеферд вздрогнул, придя в себя.

— Значит, собака домой вернулась? — подала я голос, как только звонок отзвенел.

Секунду отец Дженни казался озадаченным.

— О… да. Это случилось около одиннадцати. Мы открыли дверь и увидели его.

— Он был с поводком?

Я увидела, что они оба подумали, будто я сошла с ума, но мне хотелось знать, не спустила ли Дженни пса с поводка, а затем потеряла его. Она допоздна искала его, и с ней мог произойти несчастный случай. С другой стороны, не исключено, что она выпустила поводок из рук… особенно если кто-то заставил девочку это сделать. Ни один истинный любитель не позволит своей собаке бегать без присмотра, волоча за собой поводок: он легко может в чем-то запутаться и причинить собаке вред.

— Не помню, — в конце концов ответил мистер Шеферд, в недоумении потирая лоб.

Элейн продолжила свой рассказ:

— Майкл… мистер Шеферд… лично поехал в полицейский участок и попросил их о расследовании, и наконец-то, около полуночи, они начали заполнять все требуемые бумаги.

— А к этому времени она отсутствовала уже шесть часов, — вставил Шеферд.

— Это смехотворно. Неужели они не знали, как важно быстро найти пропавшего ребенка? — Я не могла поверить, что они так медлили и ждали, чтобы принять его заявление. — Первые двадцать четыре часа критические, жизненно важные, а они упустили четверть этого срока.

— Я не знала, что вы так осведомлены, Сара, — с тонкой улыбкой заметила Элейн, и я легко поняла выражение ее лица: «Заткнись и слушай, глупая девчонка».

— Полицейский вертолет поднялся около двух часов ночи, — продолжил Майкл Шеферд. — Они использовали камеры инфракрасного видения для обследования леса, где она обычно выгуливала Арчи. Мне объяснили, она будет светиться даже сквозь кустарник благодаря теплу тела, и они ее заметят. Но ничего не нашли.

Значит, либо ее там не было, либо ее тело больше не излучало тепло. Не нужно быть специалистом, чтобы понять сказанное.

— Они говорили, будто на выслеживание беглянки требуется время. Я сказал им, что она не сбежала. Не найдя ее в лесу, они начали просмотр видеозаписей камер слежения на ближайших вокзалах, чтобы выяснить, не поехала ли она в Лондон. Она бы этого не сделала. При каждой поездке туда Лондон ее пугал. В прошлом году, когда мы ездили за подарками к Рождеству, она ни на минуту не отпускала моей руки. Толпа была очень плотной, и она боялась потеряться. — Он беспомощно перевел взгляд с меня на Элейн и обратно. — Она где-то там, а они ее не нашли, и она совершенно одна.

Сердце у меня сжалось от сочувствия к нему и его жене, к их переживаниям, но в голове все еще прокручивались его слова, и я сочла нужным задать возникший вопрос:

— Почему не было обращения? Разве они не должны опрашивать население, не видел ли ее кто-нибудь?

— Они решили выждать. Они заверили нас, что сначала поищут сами, прежде чем им придется заниматься ошибочными опознаниями и общественность начнет свое расследование, путаясь у них под ногами. Мы хотели сами отправиться на поиски, но полицейские остановили нас, убедив находиться дома, на случай если она вернется. Теперь я просто не верю, что она сама, без посторонней помощи, войдет в дом. — Он запустил пальцы в волосы и сжал голову. — Вчера они искали вдоль реки, у железнодорожной линии рядом с нашим домом, обследовали водохранилище поблизости от трассы А-3 и лес, но так и не нашли ее.

Я невольно подумала, отдает ли он себе отчет в том, какой страшный смысл стоит за перечислением мест, на которых сосредоточилась полиция. Что бы ни думали родители, полицейские, похоже, ищут тело.

Незаметно я добралась до опушки леса. Прибавив скорость, я прошмыгнула между двумя дубами, следуя по едва заметной тропинке, которая почти сразу раздвоилась. Справа я увидела шоколадно-коричневого лабрадора, который летел на меня, таща за собой субтильную пожилую женщину в девственно-чистых слаксах и при полном макияже. Непохоже, будто такую собаку можно легко напугать, но я все равно свернула на левую тропинку, убегая прочь от возможных людных мест. Выбранный мною путь сулил большие трудности. Он вел в глубь леса, где тропки становились узкими и крутыми и норовили неожиданно исчезнуть в путанице ежевики и буйно разросшихся кустов. Владельцы собак предпочитали выгуливать своих питомцев по дорожкам рядом с шоссе, хорошо утоптанным и широким. Подобная дорожка не помогла бы мне справиться с тягостным напряжением, которое весь день настойчиво и неумолимо напоминало о себе монотонной, тупой пульсацией в голове. Я направилась вверх по холму, думая об отце Дженни.

Тишина классной комнаты снова нарушилась, на сей раз шарканьем ног за дверью, перестуком шагов в коридоре и голосами. Одноклассницы Дженни, восьмой «А». Раздался смех, и Майкл Шеферд дернулся.

Я впустила их, попросив побыстрее рассаживаться. Глаза у них округлились от любопытства при виде директрисы и кого-то из родителей, это было гораздо интереснее обсуждения «Джейн Эйр». Майкл Шеферд расправил плечи, словно готовясь к раунду на боксерском ринге, и взглянул на сверстниц своей дочери. Роль жертвы ему не шла. В школу его привело желание хоть что-то сделать. Он не стал дожидаться полиции, он поступит так, как считает правильным, а разбираться с последствиями будет потом.

Как только они молча заняли свои места, Элейн заговорила:

— Некоторые из вас, уверена, знакомы с мистером Шефердом, ну а для тех, кто не знает, — это отец Дженнифер. Я хочу, чтобы все вы очень внимательно выслушали то, что он хочет вам сказать. Если вы каким-то образом найдете способ ему помочь, думаю, вы это сделаете.

Ряды голов послушно кивнули. Майкл Шеферд встал теперь рядом с Элейн в ответ на ее приглашающий жест. В легком смущении он обвел взглядом помещение.

— В форме вы выглядите совсем по-другому, — сказал он наконец. — Знаю, кое с кем из вас я встречался раньше, но не могу точно…

По классу прокатилась волна оживления, и я спрятала улыбку. У меня возникало такое же впечатление, только наоборот, когда по выходным я видела кого-то из своих учениц в городе. Без школьной формы они выглядели значительно старше и искушеннее. Это выбивало из колеи.

Шеферд приметил пару девочек, которых узнал.

— Привет, Анна. Рейчел.

Покраснев, они невнятно поздоровались в ответ, польщенные и испуганные тем, что их выделили.

— Я знаю, вероятно, это прозвучит глупо, — начал он, пытаясь улыбнуться, — но мы потеряли нашу дочь. Мы не видели ее уже два дня, и я хотел спросить, не получал ли кто-нибудь из вас известий от нее, не знаете ли вы, где она может быть. — Он выждал мгновение, но никто ничего не сказал. — Наверное, я прошу о многом… я понимаю, что у Дженни могли быть личные причины не возвращаться домой. Но ее мать очень встревожена, как и я, и мы просто хотим убедиться, что с ней все в порядке. Если вы ее не видели, то, может быть, разговаривали с ней; не было ли от нее каких-либо известий с вечера субботы: эсэмэс-сообщений, писем по электронной почте — чего угодно.

Приглушенный хор голосов ответил — нет.

— Хорошо, ладно, я бы хотел попросить вас вспомнить, когда вы в последний раз общались с Дженни и что она говорила. Никто не знает, не собиралась ли она куда-нибудь на выходные? Неприятностей у нее не будет — нам просто нужно знать, что она в безопасности.

Девочки в молчании не сводили с него глаз. Он завоевал их доверие, но полезного ответа не получил. Вступила Элейн:

— Я хочу, чтобы вы как следует подумали над просьбой мистера Шеферда, и если вспомните — что угодно, заслуживающее, по вашему мнению, внимания, — прошу сообщить. Вы можете абсолютно конфиденциально поговорить со мной или с мисс Финч, а можете попросить ваших родителей позвонить мне, если посчитаете, что с ними вам общаться легче. — Ее лицо помрачнело. — Я знаю, что вы все достаточно разумны, чтобы не молчать из ложного чувства верности Дженнифер. — Она повернулась ко мне: — Мисс Финч, можете приступить к уроку.