Три версии

…Я вернулся в прокуратуру, и меня вызвал к себе Сергей Семенович. На этот раз мы сидели не пятнадцать минут, а часа полтора обсуждая сложившуюся ситуацию. Потом позвонил прокурор и попросил нас обоих зайти к нему.

Рабочий день уже кончился, а мы все еще сидели в кабинете у прокурора, обменивались мнениями.

15 мая 1978 года, понедельник, 20 часов

Дома, на столе, — записка: “Ужин на плите. Разогрей. Ушли с Галкой в театр. Ксения”.

Большой презент маме: согласилась вместе пойти в театр! Галке почти шестнадцать, у нее свои интересы. У нас в ее годы интересы больше совпадали с родительскими. Да и время какое было: после войны я, например, работал с отцом в одном цехе.

Впрочем, нам грех жаловаться на дочь. Растет целеустремленный человек. Да, с семьей у имя все в порядке, как говорится, крепкие тылы. Я люблю приходить домой. И не очень люблю уходить из дома.

Разумеется, Галка предпочитает проводить свободное время со своими приятелями, которых у нее, кажется, миллион.

Но все-таки есть одно место, куда она с большим удовольствием отправляется вместе с нами, даже поторапливает. Я говорю о доме наших друзей Михайловых. Галка думает, что мы с матерью не замечаем, как меняется ее лицо, стоит ей увидать Валерку Михайлова.

Рано еще думать о замужестве дочери, однако же я не стал бы возражать против Валерия Михайлова как будущего зятя. Единственное, что мне не очень в нем нравится, — уж слишком спокоен, без преувеличения — олимпийское спокойствие. Ну право же, нельзя быть таким спокойным в восемнадцать лет!.. Впрочем, если иметь в виду активный характер Галки, выдержка Валерия — это даже к лучшему.

…Вымыв и убрав посуду, я прошел в комнату, распахнул окно. С моря дул прохладный ветер. Изредка доносились гудки теплоходов. Я примостился на подоконнике — привычка с детства, от которой не могу избавиться, — и стал смотреть на море, думать.

Версия о несчастном случае прямо-таки лезет сама, назойливо лезет, спасу нет, как лезет. Что же меня смущает в ней? Собственно ничего не смущает. Я готов с ней согласиться, пожалуйста, я не против… Вот если мне кто-то убедительно объяснит, почему Никита Гладышев пришел в штормовую погоду на разрушенный причал; если мне кто-то подскажет ответ, чьи очки лежали у него в кармане и зачем ему понадобилось носить при себе двести рублей?.. Я даже согласен “списать” последний вопрос: зачем ему понадобилось иметь при себе эти деньги? В конце концов это его личное дело. Но вот откуда они у него? Кто их дал Никите? Зачем, с какой целью?

Екатерина Ивановна ничего на знала об эти деньгах, что крайне странно, если иметь в виду будто Никита никогда от нее ничего не скрывал. Ах, бедная женщина, как она убивалась, когда ее привезли в морг и показали труп сына.

Мы установили личность юноши легко: на его наручных часах было выгравировано “Н.Гладышеву — Красногвардейский РК ВЛКСМ 31.12.77 г.”.

Через два часа мы уже имели первые необходимые сведения. Потом привезли мать для опознания, так положено. Она упала в обморок.

Иногда я думаю: почему, за что люблю свою профессию? Сколько страдания подчас приносит она и мне и другим…

Я еще до Серсемыча, едва приехал на место происшествия задал себе вопрос: “Что этого парня принесло в шторм на разрушенный причал?” Перво-наперво подумал, что у него могла быть девушка, с которой он договорился там встретиться, а потом уже ничего не мог переиграть, потому и пришел на причал. Надо сказать бывший третий причал — одно из самых популярных мест у влюбленных парочек. Но Екатерина Ивановна сказала, что у Никиты не было девушки, с которой бы он встречался.

Постовой милиционер, дежуривший недалеко, сообщил, что причал вчера вечером был безлюден. Правда, показания милиционера в данной ситуации мало что значат, так как штормить начало примерно в восемь вечера и он отправился в управление порта, где находился до одиннадцати вечера. Эксперт же полагает, что смерть Никиты Гладышева наступила между двадцатью одним и двадцатью двумя часами.

Что же могло привести Никиту в штормовую погоду на причал?.. Екатерина Ивановна никак не могла этого объяснить. В воскресенье в пять вечера она ушла к подруге на день рождения, сказав сыну, что оттуда отправится в клинику на ночное дежурство. Два раза она звонила домой и разговаривала с Никитой. Первый раз она позвонила в шесть часов. Сын сказал, что готовит уроки. Потом позволила через час. Сын сидел за книгой, перечитывая в который раз “Три мушкетера” Александра Дюма. Больше она ему не звонила. В десять часов вечера Екатерина Ивановна поехала в клинику. Утром, вернувшись домой, она не застала сына и была убеждена, что он в школе.

Так… Что дал мой визит в школу к директору Румянцеву? Мало. Никита Гладышев был одним из лучших учащихся, комсомольцем, общественником. Отношения с ребятами хорошие. С преподавателями — нормальные. Хотя на него иногда жаловалась Елизавета Павловна Ромашина, классный руководитель 9 “Б”. “Почему?” — уточнил я. “Разные мелочи. Чего не бывает во время урока!” — ответил директор Румянцев. Вот именно — чего не бывает. Во всяком случае, меня эти “разные мелочи” интересуют. Директор назвал Ромашину резкой, вспыльчивой. И сказал, что у нее какие-то нелады в семье с мужем. Ну и что с того для меня? Ничего! Директор Румянцев восторженно отозвался, хвалил Федора Борисовича Гладышева. Кстати, Сергей Семенович, а потом и прокурор тоже назвали отца Никиты хорошим человеком, деловым. А они оба редко кого хвалят.

Завтра Федор Борисович возвращается из Москвы. Да-а, вот это самое страшное — родителям хоронить своих детей! Противоестественно.

Серсемыч и прокурор мысли не допускают, что произошло самоубийство, хотя и считают, что эту версию я тоже должен проработать со всей тщательностью. Действительно, с какой стати было парню кончать с собой? Будь хотя бы какая-нибудь там “несчастная любовь”. В таком возрасте — если юноша очень уж восприимчивый, эмоциональный — может сорваться, наделать глупостей… Так ведь и девушки не было, с которой бы дружил или встречался! Целиком отдавался учебе, общественным делам в школе. Неприятности в школе? Наоборот, все прекрасно! Даже если и не сложились безоблачно отношения с классным руководителем, это же не причина, черт возьми… Тяжелая обстановка в семье? Это при хороших-то, умных родителях? Говорят, чужая жизнь — потемки. На людях можно быть одними, а дома — совсем другими. Нет, о семье Никиты Гладышева я ничего не знаю. Но должен узнать!.. Может быть, связался с плохой компанией? Такой вариант тоже нельзя исключать. И тут во многом надежда на Самсонова. Пусть постарается выяснить, была ли у Никиты Гладышева еще какая-нибудь жизнь, помимо школы и дома.

А если убийство? Месть? Или с целью ограбления? Нет, нетронутые деньги в кошельке основательно рушат версию об убийстве с целью ограбления Никиты Гладышева.

За размышлениями незаметно пролетело время: почти половина двенадцатого ночи. Что-то задерживались мои женщины. Спектакль в театре давно окончился.

Я надел плащ и вышел из квартиры.

Ночной воздух был терпко напоен запахами. Но сейчас мне было не до того, чтобы оценивать всю эту весеннюю благодать.

Я стоял у подъезда, курил и с тревогой всматривался в ту сторону, откуда, по идее, должны были появиться жена и дочь.

Неожиданно мое внимание привлекли всхлипывания и громкий шепот, доносившиеся из беседки, плотно закрытой деревьями и кустарником. Я машинально сделал несколько шагов к ней и вдруг с удивленней узнал голосе Ксении и Галки.

Странно, почему они не идут домой, а сидят в беседке и шепчутся, да еще в слезах? Ох уж эти женские тайны!.. Как летит время! Не успели мы с Ксенией опомниться, а дочь-то невеста и тайны у нее появились…

Я решительна раздвинул ветки и шагнул в беседку.

— Что здесь происходит?

— Ой, кто тут? — испуганно вскрикнула Ксения.

— Я, всего лишь я. А вот вы что делаете, дорогие мои? О чем шепчетесь, почему слезы? И вообще не пора ли домой? Спектакль давно окончился!