Живой товар

Прохлада большого холла отрезвила Ирэн. Только сейчас она стала понимать, что, появившись здесь, возможно, ничего и не добьется... Но попытаться надо было обязательно.

После уличной жары кондиционированная прохлада показалась просто пронизывающей. Она начала дрожать... И долго ещё не могла прийти в себя только сейчас стало по-настоящему страшно, все самое трудное ещё впереди. И путь домой сейчас казался таким неблизким, ещё дальше, чем неделю назад, когда она уже все продумала.

Ее мысли прервал звук шагов - кто-то спускался по лестнице. Ирэн не пошевелилась, только подняла голову. И встретилась взглядом с другим человеком. Чуть ли не первый раз за год на неё смотрели не маслено-черные, а светлые - серо-зеленые - глаза.

Подошедший оказался пепельным блондином, довольно молодым, с приятным лицом.

- Чем можем вам служить? - голос тоже оказался довольно приятным правда, на её вкус несколько высоковатым для мужчины.

Наконец-то, подумала она. Вот сейчас я и скажу то, что повторяла в мыслях, как молитву, сотни раз.

Она открыла рот и хриплым от сдерживаемого волнения голосом произнесла:

- Здравствуйте, я - Гончарова, Ирина Алексеевна Гончарова. Меня заманили сюда обманом. Помогите мне вернуться на Родину...

Глава 1

Ася

Утро всегда начинается одинаково. Для меня, во всяком случае. Будильник приходится заводить даже на выходные - иначе могу продрыхнуть полдня - и тогда, естественно, все планы накрываются. Поэтому мой лучший утренний друг - "Янтарь". Голос у него зверский - как-то соседка жаловалась, что её он тоже поднимает. Ничего удивительного, честно говоря, - стены у нас сами знаете какие: всегда можно узнать, что смотрят соседи по телевизору и о чем говорят по телефону...

Вообще, у моих бытовых приборов голоса громкие и отчаянные - чайник свистит, как Соловей-Разбойник, кофемолка, она же весь остальной комбайн, воет, как волк зимой. Поэтому одновременно их лучше не включать... Но почему-то получается так, что когда чайник закипает, я как раз успеваю засыпать зерна.

Мой бывший всегда говорил, что так моя техника реагирует на мое появление в кухне - не нравится, мол, ей это. Ну, сам он в кухне появлялся только с одной целью - чего-нибудь загрызть.

Теперь он загрызает где-то в другом месте, а я уж в свое удовольствие и комбайном повою, и чайником посвищу. Потому что без утреннего кофе жизнь мне не в жизнь - просто ничего не соображаю. И кофе завариваю себе так, чтобы ложка стояла, - у меня это не питье, а еда.

Мама всегда на меня шумела, что я с утра ничего не ем. Ну не могу я! Вот зато вечером... Особенно если сладкое... Мамин наполеон, например.

Размечталась! Какой там наполеон! Мама последний раз пекла года три назад, на Алькин день рождения - ему тогда двадцать пять стукнуло. Алька это мой брат Олег. Он у нас мальчик правильный, мамин любимчик... До сих пор не женился - маме никто из Алькиных девушек не нравится.

Так они и живут втроем: мама, папа и Алька. А я уже седьмой год живу сама - в том смысле, что не с ними. Это счастье было единственным достоинством моего недолгого гражданского, как принято говорить, брака с одним типом. Правда, тогда он мне казался не типом, а вполне приличным мужчиной. Но тогда я была моложе...

Онегин, я тогда моложе и лучше качеством была... Все время лезут в голову дурацкие цитатки - то ли от лености мысли, то ли в жизни не так уж много новых ситуаций.

Не люблю вспоминать о прошлом - ужасно обидно становится и за то, чего сделать не успела, и за то, чего не заметила, мимо прошла... Лучше уж послушаю, что рассказывает молодой человек по телевизору. Это надо же! Еще и семи утра нет - а он уже и выбрит прекрасно, и выражение лица у него такое, как будто сейчас три часа дня, а то и все четыре.

Новости я люблю - как все женщины; для меня это сплетни солидного такого, государственного масштаба. Он сказал, она сказала, он поехал, а тот выстрелил. Поэтому второй мой друг - это телевизор в кухне на подоконнике. Тоже, кстати, от того типа остался.

Как тогда свекровь (ну, почти свекровь) кричала! "Все заберу, голой тебя оставлю!" Но вот как-то не удалось ей это сделать... Хотя она уже потом долго звонила, в трубку шипела как змея.

Хорошо хоть, все это закончилось быстро. Кстати, как и сегодняшний кофе. Новостей особых не было, вкусненького тоже не нашлось. Можно и на работу идти. Вот только завтрак надо с собой взять.

Честно говоря, терпеть не могу собирать завтрак на работу. Но каждый раз приходится. Потому что никто мне ничего не подаст - некому подавать.

Как всегда, бутерброды. Так, сладкого сегодня ничего брать не надо Галка обещала варенье из кабачков принести на пробу. Вы, говорит, такого в жизни не ели. Ну, положим, и не такое ели. И с лимоном, и с айвой и вообще, не Галке вареньем хвастаться.

И воды горячей опять нет - как выключили первого июня, так теперь первого октября и включат... Мне-то что, я и под холодным душем поплещусь, а одну мою тарелку можно кипятком из чайника ополоснуть. Хуже, что скоро фрукты пойдут - варенье, желе. А кастрюлю от желатина холодной водой отмыть - целое дело. Эпопея. А, чего я причитаю - за столько лет можно уже и привыкнуть.

За окном что-то мрачновато, дождик будет, наверное. Костюм отглажен, только надо надеть юбку - я свои светлые брюки от костюма в любой дождь зашлепываю так, что только химчистка спасает. Так, ещё и зонтик надо, и туфли другие - а то португальские луж не любят.

Ну, вот вроде и все. Теперь можно и умываться. Хотя нет, ещё надо бы пакетик для фруктов захватить - я черешню уже видела, может, и встретится по дороге домой. Тем более, что сегодня вроде жалованье обещали.

Какая все-таки гадость холодная вода! Хоть и говорят англичане, что полезно, цвет лица и вообще, но все равно - я больше тепленькую люблю. И мыло тоже люблю хорошее, со свежим запахом.

Ну вот. А теперь нарисуем себе новое лицо, оденемся и вперед - шеф опозданий на любит. Хотя я не помню уже, когда в последний раз опаздывала.

Да, подружка, хороша ты! Увидит сейчас кто - в обморок упадет. Это не потому, что я некрасивая, нет. Просто с утра, ненакрашенная, я выгляжу на все свои тридцать пять - лицо бледное, и морщинки уже крем не сильно прячет, и блеск в глазах куда-то подевался.