Нефритовый Глаз

Первоначально янгэ считался праздничным народным танцем и исполнялся главным образом в деревнях, в поле, вокруг костра. Танцоры своими движениями и нарядами подражали цветущей природе и хлопанью птичьих крыльев. Благодаря совместной службе китайцев в Народной освободительной армии янгэ переняли и жители больших городов. Позже, где-то на половине извилистого пути революции, янгэ возвели в ранг национального искусства, однако после смерти председателя Мао о нем снова забыли, и танец вернулся туда, где родился, – в китайскую глубинку, за тысячи ли от официальной культуры. В больших городах вошли в моду бальные танцы, такие элегантные и западные. Лин Бай вместе с соседями брала уроки в Центре товарищеского творчества. Мэй во время учебы в университете танцевала фокстрот в студенческой столовой, превращавшейся в танцевальный зал субботними вечерами. Лу и ее партнер стали чемпионами Университетской лиги бальных танцев. И вдруг в прошлом году, будто снег на голову, на города снова обрушился янгэ – а кто его возродил, никому не известно. Откуда ни возьмись вечерами по пекинским улицам шествовали тысячные стихийные парады танцоров, повергая в хаос дорожное движение.

Прохожие останавливались, наблюдая за танцующими. Кто-то показывал пальцем и смеялся. Мальчишки в спортивных костюмах – очевидно, наигрались в футбол и теперь возвращались домой – остановились, сбившись в кучку, и молча смотрели с выражением крайнего отвращения на лицах.

К беседке через толпу протискивалась полная женщина, толкая перед собой новенький велосипед «Летящий голубь». Она явно заботилась о своей внешности: голубенький шелковый шарфик гармонировал с шерстяным жакетом, легкие деловые туфли на высоких каблуках выглядели несколько вызывающе для ее возраста. Женщина прислонила велосипед к беседке и поднялась по каменным ступенькам. Ее завитые волосы были уложены с таким количеством лака, что почти не двигались.

– Я каждый день проезжаю мимо этого места, но еще ни разу здесь не бывала! – воскликнула Шумин, разглаживая жакет. – Силы небесные, отсюда все видно как на ладони, прямо театр, да и только! Смотри-ка, до чего здорово отплясывают!

– Рада нашей встрече, Шумин! Ты выглядишь великолепно! – Мэй встала навстречу подруге. В свое время она помогла Шумин развестись с мужем.

– Перестань! Откуда? Кроме работы, ничего не вижу. – Шумин села рядом с Мэй. – Тебе известно, что в Пекине каждый месяц подается десять тысяч заявок на номерные знаки для новых автомобилей? Скоро придется ставить желающих на лист ожидания. Мы уже не справляемся, и пекинские дороги тоже!

Она вытерла нос бумажным платком; ее щеки разгоряченно пылали.

– Но вообще-то я действительно чувствую себя хорошо, во всяком случае, гораздо лучше, чем замужем за тем несчастьем! Так что спасибо тебе за это! – Она с улыбкой посмотрела на Мэй. – Раньше я страшилась одиночества, а теперь, наоборот, наслаждаюсь свободой! Думаю, развод пошел мне на пользу. Я научилась уважать себя!

Она засмеялась и повернулась в сторону танцоров янгэ, которые, притоптывая, шествовали мимо беседки.

– Погляди-ка вон на ту толстушку вроде меня! Надо же, как откаблучивает! Считается, что толстые люди неуклюжие и неповоротливые! Чепуха! Мы те еще живчики! И знаешь почему? Да потому что в нас энергии через край, мы же много кушаем! Это естественно! – И Шумин басовито засмеялась.

– Так о чем ты не захотела говорить со мной по телефону? – перешла к делу Мэй.

– Я разузнала, за кем числится машина с регистрационным номером, который ты мне дала. Эта «ауди» принадлежит министерству государственной безопасности.

– Секретной службе? – удивилась Мэй.

Министерство общественной безопасности, откуда она уволилась, руководит китайской полицией, так же как в Великобритании Скотланд-Ярд. Но истинно вожделенным местом работы в Китае является министерство государственной безопасности, возглавляющее секретную полицию и разведывательную службу, наподобие советского КГБ.

Шумин многозначительно подняла брови и молча кивнула.

Мэй недоумевала. Папаша У встречается с агентом секретной службы? Любопытно, кем на самом деле является этот антиквар!

– А можно узнать, за кем лично закреплена машина? – спросила Мэй подругу.

– Только не из нашей базы данных. Распределение ведомственных машин является закрытой информацией министерства госбезопасности.

Это была плохая новость.

Шумин наклонилась ближе и понизила голос:

– Не знаю, какое дело ты расследуешь или чем еще занимаешься, но будь осторожна, Мэй, прошу тебя. – Она поднялась, собираясь уйти. – До свидания. Понадобится что – звони!

Шумин сошла по ступенькам, и скоро ее полная фигура на новеньком «Летящем голубе» исчезла из виду.

Мэй вышла с территории парка. Количество машин на проезжей части бульвара Десяти Тысяч Весен уменьшилось. Вдоль обочины ниткой жемчуга загорелся длинный ряд фонарей. Из кухонных труб над крышами недавно открывшихся ресторанов поднимались дымки. В воздухе поплыл запах шипящей на раскаленных сковородках смеси жира, коричневого соуса и сахара.

При входе на автостоянку навстречу Мэй с деревянного стула вскочила тетка с перекошенным от злости лицом. На площадке, кроме маленького красного «мицубиси» и громадного голубого туристического автобуса, не было ни одной машины.

– Вы сказали, что займете место ненадолго! – выкрикнула тетка и торопливо засеменила к Мэй. Висящая через плечо брезентовая армейская сумка била ей по ногам. Она ткнула в лицо Мэй крючковатым пальцем – костлявая желтая рука бугрилась набухшими венами. – С вас еще пять юаней!

– Стоянка же пустая! – попробовала возразить Мэй.

– Пустая не пустая, тебе-то что! Вот и делай людям добро!

Мэй достала бумажку в пять юаней и сунула тетке в руку. От усталости не хотелось спорить.

Глава 23

К тому времени как Мэй приехала домой, наступила ночь.

Из квартиры она позвонила Сестричке.

– У сестрицы все по-прежнему. Иногда очнется, глядишь, вроде все понимает. А другой раз не может припомнить, где она и что с ней. Три дня уж ничего не ест, доктор ей трубку вставил с питательным раствором. Приходят к ней, навещают. Утром вот заведующий службой по делам старших товарищей был, да. Спрашивал, как себя чувствует, с врачом беседовал. Сказал, что с ее работы обещали оплатить все расходы на лечение. Еще один приходил, Сун Кайшань. Я, говорит, старый друг Лин Бай!

– Он общался с мамой?

– Да, сестрица как раз проснулась, они и побеседовали, но недолго, минут десять, может, не больше.

– А о чем они беседовали?

– Вот это мне неведомо, – сказала Сестричка. – Он меня выйти попросил, оставьте, говорит, нас наедине, пожалуйста. А днем твой дядя Чэнь заявился. Сестрица уснула, так мы с ним вдвоем поболтали чуток. Я, говорит, знаю господина Суна.

– Да кто он такой, этот Сун Кайшань? С какой стати навещает маму?

– Да друг же ее старый, что ты? – удивилась Сестричка. – Ты сама-то не заболела?

– Кажется, нет. Устала просто, работаю с одним делом. Слишком много всего случилось. – Мэй помедлила, вспомнив еще кое о чем. – А Лу была у мамы? Мы договорились, что сегодня ее очередь.

– Не смогла приехать. Позвонила, сказала, что объявились важные дела.

– Тетушка, хотите, я приеду, подменю вас, чтобы вы отдохнули?

– Не надо мне отдыхать, не устала я, – воспротивилась Сестричка. – Все равно по ночам всю работу делает сиделка!

Поговорив еще несколько минут, они распрощались.

Мэй пошла в ванную, почистила зубы, умылась, промокнула лицо полотенцем, нанесла щедрый слой ночного крема и забралась под легчайшее пуховое одеяло. Теперь ей хотелось только одного – свернуться в клубочек и уснуть.

Шум машин на кольцевой автодороге не стихал. Стоило только задремать, и обязательно кто-то промчится на ревущем мотоцикле.

Мэй повернулась спиной к окну, утонула щекой в мягкой подушке и крепко уснула.

И тут зазвонил телефон.