Пятьдесят на пятьдесят

И вновь воцарилась тьма.

Сэмюэл запрещал себе плакать.

Вертолеты улетели, огни погасли, он лежал один в темном лесу. Живот уже не так болел. Хорошо… Только холодно.

Жалко, Джейкоба здесь нет. Он бы знал, что делать.

– Прости меня, Джейкоб, – шепнул он. – Пожалуйста, помоги мне.

И он возник перед ним: смотрел ему прямо в глаза, светил в лицо фонариком. Джейкоб снова оказался жив, он был в зеленой куртке с меховым воротником. Теплая, наверное. Только шляпа какая-то идиотская – как у медвежонка Смоуки.

Джейкоб что-то ему кричал, потом говорил по рации, но слов Сэмюэл разобрать не мог. Он попытался приподняться, хотел расслышать его получше, но его словно кто-то держал, тянул куда-то далеко-далеко.

– Не волнуйся, друг, все будет хорошо.

Теперь он слова расслышал, а видеть уже ничего не видел. Его уносило все дальше, а он улыбался. Джейкоб сказал, все будет хорошо.

И назвал его своим другом.

Бобби Мартин медленно приходил в себя. Сознание возвращалось, а с ним и жуткая боль в ноге. Он случайно пошевелил ступней, и боль пронзила его насквозь. Она пробила стену дремоты, вышвырнула его из сна в явь.

Он сразу же понял, где он и почему, и его охватил ужас. Он приподнялся на локтях, протянул руку к человеку, сидевшему к нему спиной.

Тот изумленно обернулся. Это оказался специальный агент Расселл Коутс.

– Моя жена! – Бобби попытался перекричать рев моторов. – Надо вернуться за Сьюзен!

Расселл улыбнулся и отодвинулся в сторону, чтобы Бобби смог разглядеть человека на соседней койке. Под грудой одеял лежала Сьюзен, глаза ее были закрыты.

– Что с ней? – крикнул Бобби.

– Все будет в порядке.

– Но ее ранили!

– Врачи сказали, пуля попала рикошетом. – Расселл показал куда-то себе за ухо. – У вас троих сильное переохлаждение, и с ногой вашей придется повозиться, но всех вылечат.

– А где мальчик?

Рассел кивнул в сторону Сьюзен:

– Дыхание у него в норме, спит рядышком с вашей женой. Все вы будете в полном порядке.

Бобби увидел еще одну фигуру на носилках, стоявших почему-то под койкой Сьюзен.

– Это кто?

Рассел помрачнел:

– Лесник Блэквелл из заповедника. В него стреляли.

Стреляли, когда он спасал меня.

– Он выживет?

Во взгляде Расселла мелькнуло нечто такое, что Бобби понял – лучше не расспрашивать. Он опустил голову на подушку и попробовал расслабиться. Интересно, подумал он, кошмар закончился или только начинается?

Едва Эйприл услышала, как отворилась тяжелая дверь в конце коридора, она поняла – это за ней. Она спустила босые ноги на бетонный пол, и тут по ту сторону решетки возник детектив Том Стиптон.

– Вы что-то узнали? – спросила она взволнованно.

У него был такой мрачный вид.

– Подробности позже. Эйприл, хочу вам сообщить: с Джастином все будет в порядке.

– Вы нашли его? – спросила она дрожащим голосом.

Стиптон кивнул:

– Да, но…

– Он жив?

– Жив, только досталось ему порядком. Планам похитителей помешало то…

– Подождите, – остановила его Эйприл. Она улыбалась сквозь слезы. – Еще раз повторите то, с чего начали.

Стиптон не мог сдержать улыбку:

– С Джастином все будет в полном порядке.

Глава 10

Стиптон остановил машину у тротуара и заглушил мотор. Оказавшись в «Соснах», они с Эйприл долго сидели молча.

– Могли бы найти местечко и получше, – сказал наконец Том.

Эйприл пожала плечами:

– Здесь я хотя бы на свободе. Могу ходить, куда захочу.

– Вот только в торговый центр я бы на вашем месте ходить поостерегся, – грустно усмехнулся Том. – Очень уж они недовольны тем, как повел себя окружной прокурор.

– Вы мне напомнили: надо написать ему благодарственное письмо.

Том аж вздрогнул:

– Вот уж незачем. Он ведь лицо официальное, а решение, которое он принял, и так спорное, без ваших благодарственных писем.

– Хоть вас-то я могу поблагодарить?

Том улыбнулся:

– Меня можете. Но это совсем не обязательно.

Эйприл потянулась к нему, нежно погладила по щеке.

– Большое вам спасибо, детектив Стиптон. От меня и от Джастина.

Они обернулись – сзади в детском кресле крепко спал Джастин.

– Открою вам тайну, – сказал Том и заговорщицки подмигнул. – Я все это ради него и сделал. Ему столько пришлось пережить, не хотелось, чтобы он еще и маму потерял, и все из-за того, что она однажды натворила глупостей.

Они взглянули друг на друга и оба смутились.

– Слушайте, а откуда в полицейской машине детское кресло? – спросила Эйприл, открывая дверцу.

– Всегда лежит в багажнике, – ответил он и тоже вышел. – На всякий случай.

Эйприл это ужасно рассмешило:

– Рядом с пуленепробиваемыми жилетами и слезоточивым газом?

Том тоже засмеялся:

– Ага. Там же, где сигнальные ракеты и дробовик. – Она вынула из машины мальчика. – Хотите, я провожу вас до квартиры?

– Спасибо, но я и без телохранителя справлюсь.

– Так у вас же теперь нет оружия.

– Об этом никому ни слова, ладно? – усмехнулась она. Они постояли у машины. – Знаете что? Хотите меня охранять – назначьте мне свидание, отконвоируйте куда-нибудь поужинать.

Том улыбнулся:

– С огромным удовольствием.

Она игриво повела бровями и удалилась.

Отперев дверь, Эйприл вошла в свою убогую квартирку и сразу поняла: все надо менять. Том прав: ей здесь не место. Две крохотные спаленки, загаженная тараканами кухня – все это напоминало об Уильяме, о несчастьях, которые он им принес. У нее есть заветная мечта, есть талант, а не хватит таланта – возьмет упорством. Она должна наконец поверить в себя, поверить так, как верил в нее отец.

Настало время больших перемен.

Для начала надо было избавиться от всего, что осталось от Уильяма. Она осторожно положила Джастина на матрац, полюбовалась, как сладко он спит, и отправилась в свою спальню. Она собирала одежду Уильяма, разбросанную по полу, висевшую на спинке кровати, и искренне пыталась хоть немного о нем поскорбеть – она устала ненавидеть.

Стоя на коленях, она разбирала чулан и в глубине нащупала носок. Потянула за него, но он не поддавался.

– Это что такое? – удивилась она.

Эйприл просунула руку еще глубже, потянула сильнее. Оказалось, что там не один носок, а целых четыре. Она вытащила их, а следом выпала двадцатидолларовая бумажка. Эйприл нахмурилась.

В носках были деньги. Она вытащила одну пачку, другую, третью. Банкноты по десять, двадцать, пятьдесят, сто долларов. Да здесь сотни долларов. Или тысячи!

Собрав деньги, она вышла в гостиную, вывалила пачки на журнальный столик. Она в жизни столько денег не видела! Наверное, Уильям…

Сообразив, что произошло, она повалилась на старенький диван и завыла в голос. У этого сукина сына были деньги! С самого начала были! Джастина можно было сразу спасти!

Они ведь хотели похоронить ее сына заживо! При мысли об этом Эйприл похолодела от ужаса, сердце сжал страх.

– Господи! – прошептала она.

Когда в комнату вбежал Джастин, ей стало мучительно стыдно.

– Мамочка! – позвал он ее. – Мамочка, не плачь.

Эйприл раскинула руки, и он кинулся ей в объятия. Прижав сына к себе, она осыпала его поцелуями.

– Маленький ты мой! Как же я тебя люблю! Прости меня. – Слезы текли ручьем.

– Хорошо будет, хорошо, – успокаивал ее Джастин.

– Обязательно будет!

Никогда, никогда она не расстанется больше со своим сыночком. Какое же это счастье – держать его в руках. Они лежали рядышком на диване, и Эйприл забыла обо всем, потеряла счет времени.

Когда раздался стук в дверь, она сначала не хотела открывать. Но стучали настойчиво. Она в конце концов спросила, кто там, и услышала голос Тома Стиптона.

– Одну минутку! – крикнула она.

Смахнув со столика деньги, Эйприл засунула их под диван. Деньги эти от продажи наркотиков, она еще не решила, что с ними делать. И поэтому не хотела лишних вопросов.