Шифр Александра

Но против Огюстена обычный прием не сработал. Презрительный взгляд попал в цель, но растворился в нагловатой ухмылке гостя, который как ни в чем не бывало продолжал смотреть на нее.

— Уйдите, пожалуйста, у меня много работы.

Он остался стоять.

— Я заказал столик. Не хотелось бы вас торопить, но…

— Если не уйдете, я вызову охрану, — холодно сказала Елена.

Огюстен кивнул:

— Дело, конечно, ваше.

В животе как будто замахали крылышками сотни бабочек. Она подтянула старый дисковый телефон. Набрала первую цифру номера, полагая, что этого с него хватит. Но нет, он даже не шелохнулся. И самодовольная ухмылка осталась на месте словно приклеенная. Елена набрала вторую цифру. Диск крутился медленно, с сухим пощелкиванием. Трубка холодила щеку. Она уже приготовилась набрать третью цифру, когда ее рука вдруг онемела, словно все мышцы атрофировались.

Он неспешно пересек комнату, взял у нее трубку и положил на рычажки.

— Вы, наверное, захотите освежиться. Я подожду внизу.

4

— Мы его нашли, — сказал Нессим.

На другом конце небольшая пауза. После стольких неудач и разочарований Хасан, похоже, не сразу сообразил, что сказать.

— Уверен?

— Его выследил Хосни. Он сейчас на квартире у приятеля. Я поеду туда, как только получу звонок. Вышел пятнадцать минут назад. Не проверялся. Должно быть, думает, что его уже перестали искать. Но это точно он.

— Где он сейчас?

— В такси. Едет в сторону Рамлы.

— Ты следишь за ним?

— Конечно. Хотите, чтобы мы его взяли?

Снова пауза. Затем:

— Слушай меня. Вот чего я хочу…

5

Гейл встретила его на удивление тепло и даже по-дружески.

— Вы как раз вовремя, — расцвела она. — Ибрагим попросил меня устроить завтра что-то вроде презентации росписей, и мне нужна жертва для тренировок.

Не обращая внимания на хмурый взгляд консьержа, девушка пригласила гостя в комнату. Дверь на балкон была открыта, и снизу доносились веселые голоса парней и треньканье проходящего в отдалении трамвая. На столе стоял открытый лэптоп с заставкой в виде какого-то причудливого узора. Гейл щелкнула мышкой, и на экране вспыхнула яркими красками стена с изображенными на ней двумя мужчинами.

Нокс прищурился и наклонился, чтобы рассмотреть получше.

— Что за чертовщина? Это же с раскопа!

— Верно. С боковых стен малого зала.

— Но… но там же почти ничего не было видно, только штукатурка. Как вам удалось это сделать?

Она улыбнулась, польщенная похвалой.

— Ваш друг Огюстен подсказал. Посоветовал взять побольше воды. Вот я и вылила на стену пару ведер. Вы, конечно, откачали больше, но…

Он рассмеялся и шутливо шлепнул ее по локтю. Легкое, ничего не значащее прикосновение, но обоих словно тряхнуло электротоком.

— Отличная работа. — Нокс на всякий случай убрал руку подальше. — Выглядит просто фантастически.

— Спасибо.

— А вы знаете, кто они?

— Тот, что слева, Акил. Это его там похоронили.

Акил? Странно, но имя казалось знакомым. Где же он мог его слышать? В связи с чем? Обычное, довольно распространенное среди греков имя.

— А второй?

— Апеллес из Коса.

— Апеллес из Коса? — недоверчиво повторил Нокс. — Уж не художник ли?

— А что, был такой художник?

— Да, любимый портретист Александра Македонского. Никому другому царь писать себя не позволял. Любил захаживать к мастеру в мастерскую и надоедать всем своими разглагольствованиями об искусстве. В конце концов Апеллес однажды не выдержал и предложил помолчать, потому что над ним смеются даже мальчишки, смешивающие краски.

Гейл засмеялась.

— Смелости ему, похоже, было не занимать.

— Александру нравились такие, грубоватые, которые за словом в карман не полезут. И Апеллес умел не только высмеивать, но и льстить. Изобразил царя с молнией в руке, как Зевса. И где это? Там сказано?

— Насколько я смогла понять, в Эфесе.

— Что ж, вполне возможно. После первой победы над персами Александр отправился именно туда. — Нокс протянул руку, закрыл файл, открыл другой. На экране возникли идущие по воде воины. — Пергам. — Он взглянул на девушку. — Слышали о нем?

— Нет.

— Город на турецком побережье, напротив Родоса. Тот, кто хочет идти оттуда дальше на юг, должен перебраться через горы, что не очень-то легко. Альтернативный вариант — двигаться вдоль побережья. Проблема в том, что пройти по берегу можно только при северном ветре, который отгоняет море. Александру не повезло — дул южный. Но его это не остановило. Он шел и шел, и ветер переменился. Войско успело пройти по берегу. История во многом напоминает эпизод с Моисеем, перед которым расступилось Красное море. Между прочим, вскоре после этого Александр прошел и по Палестине. А ведь Библия тогда еще не приобрела законченный вид.

Гейл скептически сморщила нос.

— Вам не кажется, что это уже притянуто за уши. А?

— Не стоит недооценивать влияние греческой культуры на евреев. Трудно поверить, что Александр не произвел на них никакого впечатления.

Многие евреи предпринимали попытки ассимилироваться, но у них плохо получалось, и не в последнюю очередь потому, что центром общественной жизни греков был гимнасий, где занимались обнаженными, так что все — по определению — было выставлено на всеобщее обозрение. Греки относились к крайней плоти с почтением, как к части божественного замысла, и считали обрезание варварством. Некоторые евреи старались восполнить нанесенный мохелем [6]ущерб, подтягивая то, что осталось, с помощью металлических грузиков или срезая кожу с основания головки пениса.

— Я в другом смысле, — сказала Гейл. — Рассказы о том, как воды расступаются перед героем, встречаются в древних мифах довольно часто. Как и рассказы о потопе, уничтожающем врагов. Если кому и вручать пальму первенства, я бы выбрала царя Саргона.

— Аккадийца?

Гейл кивнула:

— Да. Жил за тысячу лет до Моисея и за две до Александра. В одном источнике описывается, как по его воле пересохли Тигр и Евфрат. Есть и другие детали, сближающие его с Моисеем.

— Что вы имеете в виду?

— Мать положила его в сплетенную из тростника корзину и оставила на реке. Как и Моисея. Некто по имени Акки нашел его и воспитал как собственного сына. Подмена — мотив достаточно частый в древней истории. Дает возможность явить людям неотвратимость космической справедливости. Взять, к примеру, Эдипа. Обреченный отцом на смерть, он возвращается, чтобы убить родителя.

Нокс кивнул.

— Удивительно, что подобного рода легенды появляются снова и снова на всей территории Восточного Средиземноморья.

— Ничего удивительного, — не согласилась с ним Гейл. — Здесь всегда велась активная торговля, а торговцы — большие любители рассказывать сказки.

— И весь этот район, конечно, кишел менестрелями. А знаете, чем всегда славились менестрели?

— Тем, что не сидели на одном месте, — усмехнулась Гейл.

Глаза их на мгновение встретились, и Нокс ощутил беспокойное волнение в груди. Давно уже рядом не было женщины, с которой он делил бы не только постель, но и жизнь, увлечения, страсть. Слишком давно. Смущенный, он отвернулся и посмотрел на экран.

— Так, значит, это карта военных кампаний Александра?

— Не совсем, — торопливо ответила она, спеша поделиться открытием. — Жизнеописание Акила. — Картинка на мониторе сменилась: окруженному водой и крепостными стенами городу угрожал громадный сатир, антропоморфный греческий бог — частично человек, частично козел. — Меня вот эта смутила. Подумала, может быть, Тир… стены, вода, но…

— Точно Тир, — сказал Нокс.

— Почему вы так уверены?

— Тир считался неприступной крепостью. Даже у Александра с ним возникли проблемы. Однажды, во время осады, ему приснился сатир, который насмехался над ним. Царь гонялся за ним во сне, но сатир все время ускользал, а когда он наконец поймал его, то проснулся. Прорицатели указали, что само слово «сатир» состоит из двух слов — «са» и «Тир», «твой» и «Тир». Расшифровка простая — Тир будет твой, но, чтобы взять его, придется потрудиться. Так и вышло.