Африканский квест

— Должно быть, это очень увлекательно.

— Лучшей работы у меня не было, — сказала женщина. — Я не могла поверить своему везению, когда Питер взял меня. Я бросила работу за письменным столом и не жалею об этом. Кстати, меня зовут Мэгги.

— Меня Лара. Вы единственные, кто ищет это затонувшее судно? — спросила я невинным, как надеялась, тоном.

— Есть еще одна небольшая группа, археологи. Один из них на днях приехал в Сус и обвинил Питера, что тот вредит его работе. Устроил настоящую сцену. Он какой-то пугающий. Помешанный. Чего нам беспокоиться? Мы найдем судно раньше. У нас есть новейшее сканирующее оборудование, и если судно на большой глубине, есть аппарат с дистанционным управлением для подводных работ. А у них только бортовой гидролокатор и маленькое суденышко.

— Замечательно, — сказала я. — Значит, будете вести поиски в этом районе?

— Да, — ответила женщина. — Мы работали последние несколько недель к югу отсюда, возле Суса, и постепенно продвигались на север.

— Надеюсь, вам нравятся поиски. — Это было тактично. Я не собиралась желать ей успеха, потому что работала вместе с Брайерсом. — Приятно было поговорить с вами, Мэгги, — сказала я, направляясь к кабинке, когда молодая женщина защелкнула косметичку.

— И мне с вами, — ответила она. — Кстати, надеюсь, мы ведем себя не слишком шумно. Обычно мы спим на судне, чтобы не терять времени, добираясь к месту работы. Но время от времени заходим в порт — все равно спим на судне, но сходим на берег немного расслабиться — и можем немного увлечься.

— Никаких проблем, — заверила я.

— Желаю приятно провести время, — сказала Мэгги.

Что ж, это подтверждало рассказ Брайерса, хотя он и казался неправдоподобным. На меня произвело ошеломляющее впечатление то, что Брайерс отстает в технологии.

— Джамиля, это люди из компании по подъему затонувших судов, — вот и все, что сказала я, возвратись к столику.

— Вот вы где, — послышался знакомый голос. Мы посмотрели вверх и увидели четыре головы, взирающие на нас с верхней террасы: Бена, Эда, Эмиля и Честити. Головы скрылись, и эта четверка спустилась по лестнице к нашему столику.

— Думали, сможете ускользнуть, да? — сказал Бен.

— Можно удрать, но не скрыться, — добавил Эд, и Честити хихикнула.

— Мы строили планы на ближайшие несколько дней, — ответила я с некоторой чопорностью.

— Приятное место. Не против, если мы присоединимся к вам? — спросил Эмиль, другие мужчины придвинули столик к нашему. Честити села между Эмилем и мной, Бен с Эдом — по обе стороны Джамили.

— Десерт, кофе, леди? — спросил официант. — Джентльмены?

С веточкой жасмина за ухом он выглядел очень впечатляюще.

— Мне кофе, — сказала Джамиля.

— Мне тоже, — сказала я.

— И мне, — присоединился к нам Эд. Потом добавил: — Что за цветок у вас за ухом?

— Жасмин, — ответил официант. — Если мужчина носит его за правым ухом, значит, он женат. За левым — ищет невесту.

— Значит, вы неженаты, — сказала Честити.

Он улыбнулся.

— Знаете, большинство мужчин в Тунисе носит жасмин за левым ухом.

— Не беспокойтесь, — сказала Джамиля. — Волна феминизма еще накроет мою страну. — И добавила: — Но, видимо, не при нашей жизни.

— Есть у вас баклава? — спросил Бен, имея в виду пирожное с медом и орехами.

— Конечно, — ответил официант. — Три кофе и одна баклава.

— Ты уже ел баклаву сегодня вечером, — проворчал Эд.

— Знаю, — ответил Бен. — Я провожу дегустацию баклавы. В конце путешествия объявлю, какая лучшая.

— Мне тоже баклаву, — сказала Честити.

— Мне бренди, — сказал Эмиль.

— Я тоже хочу бренди, — заявила Честити.

— Тебе нельзя, — сказал Бен.

— Вы совсем как моя мать, — недовольно сказала Честити. — Ладно, выпью этого замечательного чая с орешками.

— Чай с кедровыми орешками, — сказал официант.

— А где твоя мать? — спросила я.

— В постели, с головной болью, — ответила она. — Эмиль, можно мне сигарету?

— Нет, нельзя. Честити находится на моем попечении, — сказал мне Бен. Я подумала, что это, наверное, тяжкое испытание. Честити слегка преобразилась. Она собрала волосы в тугой узел на затылке и накрасилась, пожалуй, сильнее, чем следует девушке ее возраста. На ней было то же короткое черное платье с глубоким круглым декольте, что и в первый вечер, но она спустила рукава, чтобы побольше обнажить плечи, и, я была уверена, укоротила платье на несколько дюймов. Она вызывающе то и дело забрасывала ногу на ногу.

— После ужина мы пошли по магазинам, — сказал Эд. — Честити нашла ожерелье, которое ей понравилось. И ожесточенно торговалась за него, — добавил он. — Выпады и отбивы. Для этого требовались стойкость, мужество и решительность. Какое-то время я боялся поражения, но в конце концов продавец сдался, и победа досталась нам.

Мы все засмеялись.

— Покажи ожерелье, — попросила Джамиля, и Честити бережно развернула сверток из папиросной бумаги.

— Красивое, — сказала я, оно действительно было красивым, коротким, из серебряных бус, круглых и кубических, с камешками малахита между ними. — Честити, эти серебряные бусы берберского образца. Та бусина, что прямо посередине, должна приносить тебе удачу и отгонять зло.

— Браво, Честити, — сказал Эд. — Превосходный выбор. Надень их, что же ты?

— Я помогу, — предложила я, однако девушка уже повернулась к Эмилю.

— Поможете мне, Эмиль? — проворковала она. Я посмотрела на Джамилю, та вскинула брови. Казалось, Честити взрослела очень быстро — судя по тому, как поглаживала шею и ожерелье. Эмиль старался не касаться девушки, надевая его, но она так повела головой, что потерлась о его руку. Наступило неловкое молчание. «НШ — Лолита», — подумала я, совсем, как писала Кристи. Как я не замечала всего этого?

— Ну, Бен, — весело сказала я, пытаясь как можно быстрее сменить тему разговора, — как находите это путешествие? Оправдывает оно ваши ожидания? Вы здесь для работы или просто для отдыха?

Господи, как развязно звучал мой голос.

— Я очень доволен, — ответил он, с аппетитом принимаясь за сладкий десерт. — Что до вопроса относительно работы или отдыха, то понемногу того и другого. Я преподаю древние языки, как вам известно, и моя область изучения — Пунические войны и период, ведущий к ним. Честити, знаешь, что я имею в виду под Пуническими войнами?

Девушка на секунду очень мило скривила лицо.

— Ганнибала и слонов в Альпах, — ответила наконец она.

— Правильно, — улыбнулся Бен. — Пунические войны — их было три, с двести шестьдесят четвертого по сто сорок шестой до новой эры — между Римом и Карфагеном. Ганнибал был карфагенским полководцем.

— Того Карфагена, что мы видели?

— Того самого. Термин «пунический» имеет разную этимологию, но в течение этого периода прилагается именно к карфагенянам. Поэтому да, это место — часть сферы моих интересов, но я здесь для того, чтобы хорошо провести время. Конечно, я постоянно ищу материал для своей книги. Это будет мой magnum opus. [20] Я работаю над ней несколько лет.

— О чем она, Бен? — спросила я.

— Рабочее название «Прошедшее несовершенное».

— «Прошедшее несовершенное», — повторила Джамиля. — Это книга по истории или по грамматике?

— Я же говорил тебе, — сказал Эд.

— По истории. Эд постоянно твердит мне, что это заглавие никуда не годится. Но мне оно нравится, пока книга не закончена и издатель возражает против заглавия, она называется «Прошедшее несовершенное». Я считаю, людям следует знать, что история пишется главным образом победителями, более того, господствующей группой в этой победившей культуре — обычно элитой и, разумеется, обычно мужчинами. Например, все сообщения о Пунических, — он закурил сигарету, — войнах, которыми мы располагаем, исходят из Рима. Как обычно, победители получают возможность излагать свою версию событий, побежденные — нет. Не существует никаких карфагенских описаний войн и приведшей к ним политической ситуации. Моя теория заключается в том, что войны начали римляне по своим внутриполитическим причинам, почти без провокаций или совсем без провокаций со стороны карфагенян. Могу добавить, что другие относятся к римлянам терпимее, чем я. Но, видите ли, я и назвал книгу «Прошедшее несовершенное» потому, что наши взгляды на исторические события искажены именно таким образом.