Казнь на Вестминстерском мосту

— Естественно! — Ее губы тронула едва заметная улыбка. — Он был неглупым человеком, но подверженным сентиментальной жалости к тем, кто ее не заслуживал. И Флоренс Айвори точно ее не заслужила. Ее влияние оказалось недолговечным: очень скоро он осознал, что она во всех смыслах сомнительная личность.

— Флоренс Айвори?

— Чрезвычайно крикливое и неженственное создание. Если вы, мистер Питт, ищете политически настроенных убийц, я рекомендовала бы вам пристальнее взглянуть на нее и ее единомышленников. Кажется, она живет в том же районе, на том берегу реки, где-то поблизости от Вестминстерского моста. Во всяком случае, так мне говорил мистер Этеридж.

— Понимаю. Благодарю вас, леди Мэри.

— Это мой долг, — заявила она, вскинув голову. — Неприятный, но неизбежный. Доброго вам дня, мистер Питт.

Глава 6

На следующий день Томас потратил все утро на то, чтобы разобраться с новыми сведениями, которые были собраны сотрудниками Боу-стрит и которые имели отношение к расследуемому делу — в частности, что картина Хелен Карфакс была очень ценной и принесла ей пятьсот фунтов; на эту сумму можно было бы пожизненно содержать горничную, и еще что-то осталось бы. Что она сделала с такими огромными деньгами? Наверняка они каким-то образом перекочевали к Джеймсу. В качестве подарка? Содержания? Покрытия его долгов в «Будле»?

Были еще кое-какие сведения от извозчиков, но ничего такого, что как-то дополнило бы то, что уже все знали. Информаторы не рассказали ничего нового ни об анархистах, ни о фениях, ни о каких-то других ожесточенно настроенных группах.

Газеты продолжали мусолить убийства, дополняя свои статьи размышлениями о народных бунтах и разложении моральных устоев.

Министр внутренних дел волновался все сильнее и заявил полиции о своем настоятельном желании ускорить расследование, пока беспокойство общественности не приобрело серьезный характер.

Быстро наведенные справки установили, что Флоренс Айвори живет на Уолнат-Три-уок, рядом с Ватерлоо-роуд, на небольшом расстоянии к востоку от Пэрис-роуд, Ройял-стрит и Вестминстерского моста. При упоминании о ней сотрудники местного участка хмурились и пожимали плечами. Никаких записей о ее противоправном поведении у них не имелось. Их отношение к ней напоминало смесь легкого удивления и раздражения. Сержант, отвечавший на вопросы Питта, скорчил гримасу, но не недовольную, а добродушную.

Томас поехал к ней вскоре после полудня. Айвори жила в симпатичном домике, скромном по местным меркам, но ухоженном, с недавно покрашенными наружными подоконниками и ситцевыми занавесочками в открытых окнах, под которыми росли купающиеся в солнце нарциссы.

Дверь открыла горничная, женщина крупного телосложения. На ее обширной талии был повязан рабочий фартук, позади нее к стене была прислонена швабра, которую она отставила, чтобы встретить гостя.

— Да, сэр? — спросила она, не скрывая удивления.

— Миссис Айвори дома? Я инспектор Питт из полицейского участка на Боу-стрит, и у меня есть четкая уверенность в том, что миссис Айвори может оказать нам определенную помощь.

— С какой это стати? Но если хотите, я спрошу у нее. — Она повернулась и ушла в глубь дома, не прихватив швабру и оставив Питта на крыльце.

За секунду до появления хозяйки горничная все же успела вернуться и унести швабру в комнату справа от входа. Флоренс Айвори встретила Питта на удивление открытым взглядом. Она была среднего роста и очень тонкой, почти худой. О наличии бюста и говорить было нечего, прямые плечи выглядели костлявыми, однако она не казалась неженственной и неэлегантной, только эта элегантность была своеобразной. Ее лицо не отличалось традиционной красотой: большие и широко расставленные глаза, слишком тяжелые по нынешней моде брови, длинный нос, прямой и слишком крупный, глубокие складки вокруг рта. Однако, несмотря на все эти характерные черты, Питт дал бы ей не более тридцати пяти лет. Голос у нее оказался хрипловатым, мягким и очень необычным.

— Добрый день, мистер Питт. Миссис Пейси сообщила мне, что вы из полицейского участка на Боу-стрит и считаете, будто я в состоянии помочь вам. Не представляю, каким образом, но с радостью помогу. Прошу вас, проходите.

— Спасибо, миссис Айвори.

Томас проследовал за ней через коридор в просторную комнату в задней части дома. Хотя стены и были обиты темными панелями, комната казалась светлой. На полированном столе стояло фарфоровое блюдо, треснутое, но сохранившее свою утонченную красоту, а на нем — ваза с весенними цветами. Дальнюю стену почти полностью занимали окно и стеклянная дверь, открывавшаяся в крохотный садик. На приоконной скамье лежали подушки из светлой хлопчатобумажной ткани с цветочным рисунком, таким же, как на занавесках. Питт сразу же ощутил уютную атмосферу этой комнаты.

За окном он заметил женщину — она работала в саду, склонившись до земли. Хотя женщина была совсем близко — садик был крохотным, — через оконное стекло инспектор смог разглядеть только белую блузку и копну рыжевато-каштановых волос.

— Итак? — деловито произнесла Флоренс Айвори. — Как я понимаю, у вас каждая минута на счету, и у меня тоже. Что дало вам повод думать, будто мне известно нечто, что может представлять интерес для полиции с Боу-стрит?

Перед приходом Питт прикидывал, как начать разговор на интересующую его тему — о вчерашнем вечере и о сегодняшнем утре, — но сейчас, познакомившись с Флоренс, понял, что все его приготовления не имели смысла, потому что эта женщина любую околичность или увертку воспримет как оскорбление ее умственных способностей.

Флоренс не спускала с него проницательного взгляда и не скрывала своего нетерпения, которое вот-вот могло перерасти в неудовольствие.

— Я расследую убийство, мэм.

— Я не знаю никого, кто был бы убит.

— Мистер Вивиан Этеридж.

— О. — Айвори попалась, но не на лжи, а на неточности. Она разозлилась на себя за эту оплошность, да настолько сильно, что ее щеки залил яркий румянец. — Да, действительно. Почему-то слово «убийство» вызвало у меня в памяти нечто более… более личное. А это я воспринимаю как политическое преступление. Боюсь, я ничего не знаю об анархистах. Мы здесь ведем очень тихий образ жизни, очень замкнутый.

Питт не смог понять по ее лицу, каково ее отношение к «политическому преступлению» — одобрительное или осуждающее. Неужели она и себя представляла в парламенте? Или леди Мэри Карфакс просто пересказывала весь набор слухов и собственных предрассудков?

— Но вы были знакомы с мистером Этериджем?

— Не в дружеском плане. — Теперь в ее голосе — это был удивительный инструмент, красивый, глубокий, страстный, гибкий, способный передавать сотни оттенков и значений, — прозвучал смех.

— Понимаю, миссис Айвори, — сказал инспектор. — Но, как мне известно, было несколько случаев, когда вы обращались к нему в профессиональном плане?

Ее лицо стало жестким, внутренний свет погас, и в нем отразилось нечто, пугавшее своей силой, ненависть, от которой у нее перехватило дыхание, а тело свело судорогой.

Питт машинально шагнул вперед, но тут же одернул себя и замер в ожидании. Эта женщина вполне могла взять бритву, подкрасться сзади и перерезать горло от уха до уха. Да, она не выглядит сильной для такого действия, но вот силы духа ей не занимать.

Молчание, повисшее в комнате, было настолько тяжелым, что любой самый слабый звук казался оглушительным — звон посуды на кухне, где орудовала горничная, стук детских ножек по тротуару за окном, пение птички.

— Было, — наконец произнесла Флоренс, не отрывая взгляда от инспектора. Создавалось впечатление, будто она проталкивает воздух сквозь стиснутые зубы. — И если с другими он поступал так же, как поступил со мной, я не удивлена тем, что кто-то убил его. Но я его не убивала.

— А как он поступал, миссис Айвори? В чем была его непоправимая ошибка?

— Он пробуждал надежду, а потом предавал ее, мистер Питт. Вы оправдываете предательство? Хотя, возможно, вы нечасто сталкивались с ним… Не сомневаюсь, у вас есть способы борьбы, спасительные средства для тех случаев, когда вас используют, когда вам причиняют зло… Вот только не надо так смотреть! — Ее лицо вдруг исказила усмешка, выражавшая презрение, смешанное с издевкой. Томас впервые видел такое. — Я не имею в виду, что он завладел моим девичьим сердцем — хотя, Господь свидетель, в его сети попало немалое количество женщин. У меня не было личных отношений с мистером Этериджем, уверяю вас!