Высокое напряжение

– Это из-за Марата, наверное.

– Мы догадались, что не из-за куртки и старых кроссовок.

– Я тогда случайно дома оказался. За продуктами в город приехал. Марата не было. Я в комнату заглянул к нему – вещи упакованы. Решил дождаться. Ведь не собирался съезжать-то! Часов в двенадцать он приехал. Перепуганный весь, дерганый. Я ему: «Ты что, съезжаешь?» А он не ответил, сам спрашивает: «Коля, ты вчера случайно не приезжал?» Я: «Нет, конечно, на даче был». Он еще больше занервничал. По квартире долго бегал, потом звонил куда-то, ругался с кем-то на своем, на кавказском.

– Почему ругался?

– Может, и не ругался, но взволнован был не в меру. А после и говорит мне: «Я уезжаю, Коля, давай рассчитаемся». Тогда-то мы и поскандалили из-за электричества…

– Это мы в прошлый раз слышали. Что-нибудь новенькое изобрази.

– Потом в комнату меня пригласил, отстегнул сто тонн сверху платы и говорит: «Запомни, Коля, я у тебя не жил, и ты меня не знаешь. Вот телефон, если кто-нибудь на днях будет меня искать, дай знать. Мне дай знать, а не им». Я ему: «Понятное дело». Все, потом он укатил.

– На такси?

– На такси. Шепнул на прощанье, что, не дай Бог, болтану где, меня из-под земли достанут. Я посидел немного дома – и на вокзал. Клиента искать нового. Вот Юру и надыбал. А на другой день на дачу вернулся.

– Ты звонил после убийства по этому телефону?

– Нет, не стал. Пошли они все подальше со своими заморочками.

– Телефон с собой?

– Нет, он на кухне, на холодильнике стоит.

Пауза. Оперы переглянулись.

– Номер, номер, спрашиваю, с собой?

– Да, да, в кошельке.

Николай Филиппович достал небольшое складное портмоне:

– Вот. Это двойка. У меня почерк такой.

– Расшифруем. Паша, пробей-ка номерок. Гончаров принялся накручивать диск телефона.

– Ребята, мне-то что делать? – взмолился насмерть перепуганный дачник. – Он ведь догадается.

– Ну и что? Ты ему вот что скажи: я, мол, честный гражданин и не боюсь умереть от ваших бандитских лап. Шучу, дорогой. Езжай на дачу, никто тебя не тронет. Позаботимся. Нам что, лишние «глухари» нужны? Но покамест, однако, продолжим.

Белкин выдвинул один из ящиков стола и достал запечатанный полиэтиленовый пакетик с одноразовым шприцем. В связи с тем что кабинеты следователей были буквально завалены вещдоками, которые зачастую навсегда терялись в кучах барахла, наиболее важные улики оперы предпочитали хранить у себя.

– Знакомая вещица?

– Вроде шприц.

– Сами видим, что не телефон. Чей шприц?

– Не знаю.

– Как так? Обнаружен и изъят из вашей отдельной квартиры в присутствии господ понятых. Вы, Николай Филиппович, часом не наркоман? Надо бы ваш участочек дачный проверить. Глядишь, снимем урожай дикорастущей конопли.

– Да не мой это шприц. Мне уколы последний раз пять лет назад кололи, когда желтуху подцепил. И то не дома, а в больнице.

– Так чей «баян»-то? Ну, в смысле, шприц?

– Не знаю. Может, Марат оставил? Он же спешил.

– Может. Все может. Только не хочется мне по-новой