Предчувствие беды

– Больше ничего необычного не заметили?

– Нет, ничего.

– Мария Ивановна, как вы думаете, Небережная возвращалась домой?

– Не думаю, – пожевала губами Соколова. – Видели, сколько в ее ящике газет? За неделю накопились, аж наружу вылезают.

– Так может быть, она вернулась домой и уехала в отпуск. А вы ее просто не видели.

– Не, это вряд ли. Шура, когда уезжает надолго, она мне ключи от почты оставляет. Чтобы я газеты забирала. Чтобы, значит, не привлекать внимание воров, что в квартире нет никого. А что случилось-то? У меня ведь сердце беду чуяло. Я и старухам говорила: что это, мол, наша Шурка выскочила вся расхристанная и как сгинула?

– Что же вы в милицию не звонили? Участковому?

– Так кто же ее знает, куды она делась? Она, между нами, – старушка понизила голос, – слаба до мужского полу. Хахали тут частенько появлялись. Походит-походит такой, глядишь – через пару месяцев новый. Один, правда, и постоянный был. Невысокий такой, неказистый. Он за ней несколько лет ходил. Но появлялся здесь редко. Чаще другие. А спросишь ее чего – огрызается: не ваше дело. Так уж и не вмешиваемся. Но вообще жалко Шурочку… – совершенно неожиданно всхлипнула соседка.

Турецкий вернулся в квартиру Небережной. Что-то его «царапало». Шурочка – кто-то совсем недавно говорил ему о женщине по имени Шурочка. Кто и когда? Он закурил, стоя возле окна, сосредоточенно глядя во двор. Внизу медленно двигалась машина «скорой помощи», остановилась у соседнего подъезда. Из машины вышла стройная, светловолосая женщина-врач с чемоданчиком в руке.

Ба! Надежда – врач-стоматолог из военного санатория! Там, на Фиоленте, она рассказывала, что ее сослуживец, мужчина по имени… Глеб. (Точно – Глеб. Турецкий запомнил, потому что имя достаточно редкое.) Так вот этот Глеб влюблен в женщину по имени Шурочка.

– Василий, дай-ка мне ее книжку записную.

Турецкий принялся заново листать густо исписанные страницы. Положим, если неведомый нам Глеб знаком с Небережной уже не первый год, она помнит его домашний телефон наизусть.

На первой странице книжки помещен календарь на текущий год. Значит, переписывая телефоны в новую книжку, Небережная могла пренебречь номером своего давнего и постоянного поклонника. Допустим. Но он зубной врач! Попробуем искать по-другому. Александр тщательно просмотрел страничку под буквой "з".

– Это вы кого ищете? – спросил Колобянин.

– Зубного врача, – пробормотал Турецкий.

Но таковой записи не обнаружилось. Саша перевернул страницы, уткнулся в букву "с".

Вот! Стоматологическая поликлиника! И номер телефона. Он вынул свою записную книжку. Надежда, будучи женщиной осторожной, оставила ему для связи не домашний, а рабочий телефон. Номера совпадали!

Турецкий не успел осмыслить сделанное открытие, как на связь вышел Грязнов.

– Александр Борисович, вас к телефону. – Один из муровских оперов передал Турецкому трубку.

– Ты там, что ли? – коротко спросил Слава.

– Да, здесь, на Глаголева.

– Ого! Царское ли это дело «на земле», среди рядовых сыщиков работать? – хохотнул Грязнов.

– Иногда полезно в народ выходить. Мы тут кое-что нарыли. Да и вообще информация за день такая скопилась, мама не горюй!

– Поделись, облегчи душу.

– Это обязательно. Только у меня сейчас дельце еще одно намечено. Ты на Петровке?

– Да.

– Не уезжай, жди связи.

– Есть, товарищ начальник.

– Ладно, не ерничай!

Турецкий дал отбой и тут же набрал другой номер, поглядывая на часы и молясь всем богам, чтобы Надежда работала нынче в вечернюю смену.

– Надежду Игоревну можно?

– У нас рабочий день заканчивается. Она, наверное, ушла уже, – ответил девичий голосок. – Без десяти восемь, мужчина!

– Посмотрите, пожалуйста! – жалобно попросил Турецкий.

«Надюха, ты должна быть на месте! Это очень нужно!» – посылал он мысленные сигналы своей недавней подруге.

В трубке послышался перестук каблучков, женский щебет: «А я думала, вы уже ушли!» – «Ой, такой пациент сидит, всю душу измотал. Полчаса над прикусом бьемся, уйдешь тут, как же!»

– Але? – раздался хрипловатый голос Надежды.

– Надежда Игоревна, можно ли вас отвлечь от занудливого клиента с неправильным прикусом?

– Кто это? – напряглась Надежда.

– Вот так! Обещала скучать и помнить! Недели еще не прошло…

– Саша! – обрадовалась женщина.

– Он самый. Так могу я тебя украсть на часок?

– Только на часок? – рассмеялась Надя.

– Ну это так, для начала.

– Что ж, не возражаю. Какие предложения?

– Предложение вместе поужинать. Принимается?

– С удовольствием.

– Тогда жду… Где тебе удобно?

– Давай возле метро «Смоленская». Во дворике, рядом с цветочным ларьком. Устраивает?

– Более чем. Буду через полчаса. Надеюсь, за это время с прикусом будет покончено.

– Обещаю сделать все возможное, – рассмеялась женщина.

Александр поджидал Надежду, думая о том, что она может стать неоценимым источником информации. Если ее приятель Глеб – тот самый человек, который имеет отношение к Небережной, а судя по номеру телефона, так оно и было, Надя, возможно, сможет поведать что-нибудь проливающее свет на исчезновение Александры Борисовны Небережной, его, Турецкого, тезки. Во всяком случае, он на это надеялся.

– Привет! О, это мне? Какая красота! Спасибо! – Надежда приняла из его рук чайную розу на высоком стебле.

– Отлично выглядишь! Просто глаз не оторвать! – вполне искренне произнес Саша.

– Спасибо. Куда ты поведешь голодного стоматолога?

– Не поведу, а повезу. Пойдемте, мадам, машина за углом. Нас ждут великие дела.

Через пятнадцать минут они вошли в зал намеченного Турецким ресторанчика «Желтая субмарина».

– Боже, как здесь интересно! – Надежда разглядывала ярко-желтую барную стойку обтекаемой формы, окна в виде иллюминаторов, привинченные к полу столы и табуреты.

На небольшом помосте трое молодых людей с длинными волосами и гитарами в руках исполняли что-то из эпохи семидесятых.

– Это, моя дорогая, заведение концептуальное. Оно недаром носит имя самой популярной песни Битлов.

– Да, стильно! – оценила Надежда.

– Ну что будем брать? Предлагаю доверить выбор мне, так как кухня заведения знакома мне не понаслышке.

– Согласна.

К ним подошел официант. Тут же на столе возникла высокая ваза, куда поместили красавицу розу.

– Мясо на камне? – спросил официант.

– Да, – коротко ответил Александр. – Две порции мяса, на закуску что-нибудь из даров моря. Триста коньяка и… Какое вино вы предпочитаете в это время суток, мадам? Белое под рыбу и красное под мясо? Здесь хорошая карта вин. Посмотри.

– О, к сожалению, у меня аллергия на вина. Но я бы с удовольствием выпила шампанского, – откликнулась Надежда.

– И бутылку шампанского для дамы.

Когда стол был накрыт, Турецкий поднял пузатый фужер:

– За встречу?

– За встречу, – откликнулась Надя, прищурившись сквозь стекло своего бокала.

Она пила шампанское мелкими глотками, лукаво поглядывая на Александра.

– Я, признаться, не ожидала, что ты так скоро позвонишь. Честно говоря, вообще твоего звонка не ждала. Ты ведь мне ясно дал понять, что у настоящего мужчины первым делом самолеты…

– Да уж, самолеты… Вот так ляпнешь что-нибудь не думая, и как накаркаешь, – вырвалось у Турецкого. – Расскажи, как дома, как твои дочки?

– Все хорошо, все здоровы и любят маму, – улыбнулась она, уминая салат из мидий. – А у тебя дома?

– Аналогично. Ну давай за наших близких и выпьем.

Что и было сделано.

– А как тебя на работе встретили? Оценили внешний вид?

– Да. И слегка позавидовали, – рассмеялась женщина.

– Надюша, помнишь, ты мне про приятеля своего рассказывала? Глеб, кажется. Про его любовь многолетнюю к какой-то Шурочке.

– Ну рассказывала, и что? – Надя посмотрела на Александра внимательным, изучающим взглядом.

– Ну и как он? Как его фамилия, кстати?