Труп на балетной сцене

— Не Виктория, а Викторин. Старший наставник по танцам. Жесткая дамочка, но сомневаюсь, чтобы она задумала подобную гадость. Хотя Тери говорила, что она сильно разозлилась из-за Бедиант. Лили — ее протеже.

— Что ж, это мотив.

Джульет пожала плечами:

— Рут сказала, что Викторин сама хотела ставить этот проект. Но я не вижу ее в роли отравительницы Антона. Викторин живет танцем и в начале своей великолепной карьеры сама прекрасно танцевала. И к тому же она не преступный тип.

— А кто преступный?

Она ничего не ответила, только смутилась, и это не укрылось от Мюррея. Он снял ногу с ноги и снова подался вперед:

— Слушай, Джульет, если ты в самом деле считаешь, что совершено преступление, и хочешь, чтобы его раскрыли, то должна мне помочь. Произойдет что-нибудь новенькое: ограбление, изнасилование, и мне придется переключаться. Так всегда бывает. Поэтому время играет ключевую роль.

— Хорошо, — нехотя ответила она. — Я не знаю, зачем ему вредить Антону или Рут. Это Мэгвич, то есть тот, кто его исполняет: Райдер Кенсингтон. Из кордебалета. Он муж Электры Андреадес, одной из звезд, она танцует Эстеллу во втором составе. Олимпия — ее сестра. Райдер — крупный мужчина диковатого вида. Мне кажется, в нем чувствуется нечто дурное. Олимпия сказала, — Джульет замялась, — что он груб, даже жесток с женой. Трудно себе представить. Никак не могу.

— Это тебе сообщила его свояченица?

— Да, у меня сложилось впечатление, что они довольно откровенны между собой…

— Завели шуры-муры?

— Никогда не приходило в голову!

— Неужто? Выходит, у тебя не голова, а поляна в солнечных пятнах. Ну, продолжай. Значит, Антон был звездой. А кто теперь займет его место?

— Пока неизвестно. Рут решает сегодня утром.

— А твое мнение?

— Самый логичный выбор — Харт Хейден. Он второй Пип, Пип второго состава.

— Он был в зале, когда Мор упал?

— Мы все были. Вся труппа находилась в репетиционной.

— А этот Харт Хейден хорош?

— Великолепен.

— В таком случае почему он не стал звездой номер один?

— Мне надоело говорить «не знаю», — тряхнула головой Джульет. — Помощник Рут признался, что Харт не тот типаж, который она хотела. Недостаточно приземленный, слишком воспаренный или вроде того.

— Но сейчас, по-твоему, он получит партию?

— Не вижу никого другого.

— А раньше, когда ему не досталась роль в первом составе, он злился или нет?

Мюррей откинулся на спинку кресла и снова положил ногу на ногу. Левая нога на правом колене принялась покачиваться. Джульет пришло в голову, что он, наверное, специально сохранил свой бруклинский выговор. Этот выговор обезоруживал и служил хорошую службу в общении со многими людьми. И, как потом оказалось, Мюррей мог в любую минуту с ним распрощаться и говорить так, как хотелось. Что же касалось выговора, он был своего рода «билингвом». Напомнил Джульет ее приятельницу-пуэрториканку, которая могла в середине фразы переходить с испанского на английский.

Дружелюбие Мюррея последних нескольких минут было как будто неподдельным, но Джульет не могла поверить, что он оставил все подозрения. Ей впервые пришло в голову, что хороший детектив должен быть хорошим актером.

Джульет снова помотала головой:

— В самом деле без понятия. Однако не вижу причины. В этом сезоне Харт исполнял заглавные партии в нескольких балетах и был прекрасным учителем Антона.

— Он учил Мора?

— Существовали такие вещи, которые Харт знал, как делать, а Антон — не знал. У Мора нет… то есть не было такой основательной, как у Харта, классической школы. И вообще, Харт необыкновенно образован. Поэтому Рут иногда просила его преподать Антону уроки: как выполнять поддержку, сколько шагов сделать в том или ином эпизоде.

— И он справлялся?

— Абсолютно. Был очень терпелив и… деликатен.

— Деликатен, потому что Антон был обидчив?

— Любой творческий человек обижается, когда ему на людях указывают, что и как. А ты разве нет?

Наступила очередь Мюррея пожимать плечами.

— А тебе самой Антон нравился? — Полицейский подался вперед и так пристально посмотрел в глаза Джульет, что той сделалось неловко.

— Я уже упоминала, что едва знала его. — Она изо всех сил старалась выдержать взгляд.

— Когда-нибудь оставалась с ним наедине?

— Нет… то есть да, — поправилась она. — На несколько минут в тот самый день, когда мы познакомились. Он пытался со мной заигрывать. Во всяком случае, я так поняла.

— Неужели? И в чем это проявлялось?

Джульет невольно улыбнулась:

— Не в очень многом, если учесть, что я была с ним всего несколько минут.

— Ты с ним спала?

Джульет отвела глаза и откровенно рассмеялась:

— Мюррей, мы оставались вдвоем не больше двух минут. И только что познакомились.

— И это все?

— Все.

— М-м-м… — Полицейский покачал головой, словно соединяя воедино различные детали. — М-м-м… — Он посмотрел на наручные часы, хотя часы на камине ясно показывали без пятнадцати десять. — Эксперт начнет вскрытие в половине одиннадцатого. Поеду посмотрю. А потом заскочу в студию.

— О! — вскочила на ноги Джульет. — Тогда не забудь забрать его вещи. — Она бросилась в переднюю и вернулась с полотняным рюкзачком немца. — Вот барахло Антона. Бутылка внутри. Обязательно отдай ее на проверку.

— Ты серьезно считаешь, что его опоили?

— Не могу представить ничего иного. В начале репетиции он был в полном порядке.

— Но он вполне мог сам проглотить экстази. Еще до прихода в студию. Согласна?

— Не думаю, — твердо ответила Джульет, продолжая стоять. — Он слишком заботился о своей карьере. Непременно отдай на анализ.

Полицейский фыркнул, словно стараясь подавить смешок.

— Я вижу, ты всерьез убедила себя, что ему что-то подмешали в бутылку.

Взгляд Джульет стал холодным и твердым. Ее перестал развлекать разговор с детективом Лэндисом.

— До вчерашнего дня я знать не знала, что слово «подмешать» все еще употребляется в английском языке, — съязвила она. — Я гражданка, я свидетель. И считаю, что напиток необходимо проверить. Я своими глазами видела, как не менее полудюжины человек приближались к бутылке и по крайней мере трое прикасались к ней.

— Вот как? Кто такие?

— Лили Бедиант, Райдер Кенсингтон и Харт Хейден, — выпалила без колебаний Джульет. — И еще Электра Андреадес, Викторин Вэлланкур и Грегори Флитвуд подходили к ней. Каждый их них мог это сделать. Я не смотрела на Антона каждую секунду.

— А из тех, кто прикасался к бутылке, кто-нибудь ее поднимал, сыпал что-нибудь внутрь?

— Нет, — нехотя признала она. — Просто передвигали с места на место, чтобы не свалить. Я сама ее чуть не сшибла, когда подошла похвалить Антона.

— И ты тоже? — Полицейский насмешливо изогнул бровь. — Я слышал, на вчерашнем сборище подавали шампанское. Скажи, ты много пила?

— Прости, не поняла.

— Я спросил: ты пила вчера шампанское в студии перед прогоном?

— Один маленький бокал.

Мюррей оценивающе посмотрел на нее:

— А до этого что-нибудь ела? Или приняла на голодный желудок?

Джульет с досадой почувствовала, как щеки опять вспыхнули.

— Перекусывала.

— С пивком?

— Нет, со стаканом шардонне. Но это ничуть не нарушило мою способность замечать, что творится вокруг.

— Разумеется. — Интонацией и бруклинским выговором Мюррей ясно дал понять, что очень в этом сомневается. Но тем не менее кивнул и взял рюкзак Антона. — Отвезу в лабораторию. Тебе прислать копию отчета?

— Я бы не отказалась. — Она изо всех сил пыталась побороть смущение. — В том случае, если в напитке что-нибудь обнаружат.

— Хорошо, — кивнул детектив и как бы между прочим спросил: — Ты, случайно, не открывала пробку после того, как завинтила ее в студии?

— Конечно, нет!

— Вот и ладно. — Он наконец поднялся.

Но Джульет почувствовала, что полицейский ей не поверил, и, поддавшись внезапному порыву, взорвалась: