Изгои

Спрашивает, можно ли присесть к ней за столик в школьной столовой. На нее обращают внимание. У Энди есть мотоцикл. И вот теперь, на грани несомненного признания, на пороге искушения, жизнь ее рухнула.

– Я выгляжу как кошмарная уродина! – выкрикнула она, голос сорвался на визг. Губы и язык распухли, и любое произнесенное слово вызывало боль. Она страдала, стонала и закрывала лицо руками.

Мать Кирсти стала извиняться, но Грейс покачала головой. Она держала Кирсти за руку и говорила мягко, но настойчиво, объясняя, что произойдет, когда придет машина «скорой помощи» и отвезет ее в Стоматологический центр.

– Мы собрали выбитые зубы, – утешала Грейс. – Там смогут поставить их на место.

– Ага, сейчас! – Слезы боли и жалости к себе исчертили щеки Кирсти.

– Когда опухоль спадет, тебе поставят скобки, чтобы зубы были прямыми.

– Скобки! О боже…

Слезы полились ручьем, и Грейс, желая подбодрить ее, сказала:

– Прекрати, готова спорить, половина ребят в вашем классе носят скобки.

Кирсти пожала плечами, не желая вникать в смысл. Энди Картер станет гулять с девчонкой, которая носит скобки на зубах? Ни за что!

– Вам не понять! – рыдала она.

На стоянку въехала «скорая помощь». Грейс подняла глаза, но регистратор сделала знак, что еще рано.

– Том Круз носит на зубах скобки, – сообщила Грейс.

– Не может быть!

– Еще как может, – уверила Грейс. – С тех пор как поставил новые коронки.

Глаза Кирсти стали круглыми от удивления.

– Коронки?

– А почему, ты думаешь, голливудские звезды щеголяют безукоризненными улыбками?

Девочка на минутку над этим задумалась, прикладывая салфетку то к глазам, то ко рту.

– Я считала, что они… это… ну, рождены шикарными.

Грейс подняла брови, и Кирсти спросила:

– Чего?

– Бен Аффлек? – Тон Грейс стал заговорщицким, и Кирсти подалась вперед, страстно желая услышать сплетню. Грейс постучала по своим резцам. – Коронки.

Собственная беда показалась Кирсти сущей ерундой.

– Так значит, мои зубы закроют коронками?

– Сколотые – конечно. Восхитительными фарфоровыми коронками.

Кирсти уже почти успокоилась к тому времени, когда подошла «скорая», чтобы отвезти ее в Стоматологический центр. Глядя, как санитар провожает ее пациентку до машины, Грейс заметила у входа мужчину, стоявшего с выражением восторженного изумления на лице. Наружностью он был явно европеец, высокий, довольно элегантный, одет в длинное шерстяное пальто. Он шагнул вперед, стаскивая перчатки и протягивая руку:

– Это было впечатляюще!

Она сразу же узнала голос:

– Мистер Андрич! Вы изменились.

– Мирко, – напомнил он.

– Сменили прическу!

Его волосы теперь были коротко острижены. Они блестели, густые и черные, оттеняя оливковый цвет его кожи.

– Я подумал, что пора входить в двадцать первый век. – Он провел рукой по волосам и улыбнулся с обезоруживающей застенчивостью, обнажив свои слегка искривленные зубы.

– Вам идет, – сказала Грейс.

В ответ он чуть наклонил голову – этакий намек на официальный поклон.

– Простите меня, – перешел он к делу. – Я понимаю, что вы заняты, но мне хотелось бы с вами минутку поговорить.

Беспокойство на его лице заставило Грейс тотчас же подумать о Наталье. Тревожное состояние переводчицы и ее недавняя выходка во время приема угнетали Грейс почти так же сильно, как и молчание Джеффа.

Она провела мистера Андрича в комнату для родственников. Удобные кресла, салфетки, телефонный аппарат, даже кофе-машина – место, где можно успокоиться, снять напряжение. Грейс попыталась избавиться от гнетущих ее мыслей и предложила Андричу присесть. Он неловко сел на краешек кресла, очевидно стесняясь, может, даже нервничая – так ей показалось.

Андрич положил перчатки на стол, давая себе время собраться с мыслями и решить, с чего начать.

– Доктор Грейс, – сказал он. – Вы меня не знаете, и я не удивился бы, если бы вы отнеслись ко мне с некоторой долей подозрительности. Но, пожалуйста, поверьте, я друг Натальи еще по Хорватии.

– Конечно же, – заверила Грейс. – Наталья мне рассказывала.

Целая гамма чувств промелькнула на его лице: радость, облегчение, возможно, даже удовольствие. Он скрестил руки, обхватив ладонями локти.

– Родные Натальи были убиты. – Он поднял глаза на нее, и Грейс подтвердила, что ей известна эта часть Натальиной истории. – Она пережила очень плохие времена. – Его пальцы сжали локти еще сильнее, так, что побелели суставы.

– Она сказала, что вы познакомились в Книне.

– Уже после смерти ее родителей.

– Вы заботились о ней?

Он нахмурился:

– Я делал что мог.

Грейс ощутила, что он винит себя за что-то.

– У Натальи и вправду дела наладились после того, как она перебралась сюда, – сказала она, желая его успокоить.

Он чуть заметно улыбнулся:

– Это хорошо. – Он колебался в нерешительности: – Вы ее ближайшая подруга, ведь так?

Грейс пожала плечами:

– Надеюсь, что да.

Он вновь опустил глаза и стал разглядывать скрещенные руки.

– Я разговаривал с ней вчера. Она была… как бы это сказать? – Он сдвинул брови, пытаясь подобрать точное слово.

– Возбуждена? – подсказала Грейс.

– Это значит «нервничает, кричит»?

Грейс ответила ему грустной улыбкой, подумав: «Значит, не только на меня?»

– Мне кажется, ее что-то гнетет. Но она могла бы поделиться своими тайнами с другом. Таким, как вы, – продолжил он.

Грейс была тронута. Она решила, что он пришел с просьбой о защите, а Мирко Андрич пытается помочь Наталье.

– Возможно, вы и правы. Но не думаю, что она мне доверится.

– Вы же ее друг, – сказал он. – Вы врач – она должна вам доверять.

– Наталья – очень скрытный человек, – попыталась объяснить Грейс. – Она не любит рассказывать о своем прошлом. Я даже не знаю, как она сюда попала.

– Вот как! – Мирко откинулся назад, разжал руки, положил их на подлокотники кресла и повторил: – Вот как! Очень жаль.

Тут до Грейс дошло, что Мирко Андрич, несмотря на элегантный и самоуверенный вид, еще очень молодой и неопытный человек, который и хотел бы помочь другу, но не знает, как к этому подступиться.

– Все, что мы можем сделать, так это находиться рядом на случай, если ей надо будет к кому-то обратиться.

Он нахмурился, не до конца убежденный, но не желающий показаться невежливым.

– Вы мудрая женщина, доктор Грейс, – сказал он.

Грейс улыбнулась, смутившись от лести.

– Не мудрая, – поправила она. – Уступчивая.

Он выглядел озадаченным, и она продолжила:

– Я имела в виду, что нам придется этим довольствоваться. Если Наталья не хочет рассказывать, мы не сможем ее заставить.

– Да, – хмуро согласился он. – Это так.

Он на время замолчал, а Грейс ждала, чувствуя, что он на что-то решается.

– Мне кажется… – замялся он, – Наталья мучается из-за чего-то, что она совершила в прошлом. Но это была борьба за выживание. Может, мой вид вызывает у нее тяжелые воспоминания о тех поступках. Поэтому… – ему явно трудно было закончить фразу, – я думаю, что не буду с ней видеться, пока она сама не захочет.

Грейс легонько сжала ему руку. Он, казалось, был приятно удивлен пониманием.

– Дайте ей время, – сказала она, и Андрич печально улыбнулся в ответ.

Вскоре после этого он ушел, добившись от нее обещания связаться с ним, в случае если он сможет хоть чем-то помочь, и вручив ей еще одну визитную карточку.

Обычно Грейс сразу ехала в клинику на дневной амбулаторный прием и уже там съедала ланч в современной светлой ординаторской. Однако сегодня она была не в состоянии проделать двадцатиминутный путь за рулем без кофе. Поэтому она купила сандвич и вернулась с ним в ординаторскую госпиталя. Кто-то сварил целую кастрюлю кофе, и она налила себе чашку. Кофе был плохонький, но Грейс слишком устала, чтобы варить свежий, поэтому села на диван перед телевизором и стала смотреть последние региональные новости через «снежок» помех.