Я - убийца

– Не хотите чашечку горячего кофе? – предложил Гордеев.

– С удовольствием! – Лика села за свободный столик. И пока Юрий заказывал кофе у стойки, помахала кому-то букетом.

Черный джип выключил аварийную мигалку, подъехал ближе и встал почти у Лики за спиной.

– Сейчас принесут, – Юрий сел напротив Лики. – Так в чем же ваше дело? Надеюсь, что я вам действительно и по-настоящему нужен и смогу помочь.

– Честно говоря, – замялась Лика, – это я вам нужна. Я много знаю о картине, о кухне производства. Что, где, когда? Задавайте вопросы.

– Каждая секунда с вами полна неожиданностей, – улыбнулся Юрий. – Хорошо. Скажите-ка мне... Вот о чем...

– Разрешите, я сяду поближе? – Лика села рядом и оказалась лицом к черному джипу. – Чтобы не кричать на все кафе. Везде прячутся шпионские уши! – засмеялась она. – Так что же вас интересует?

В джипе снимающий надел маленькие наушники и подключил штекер в гнездо контроля звукозаписи.

– Милая, милая Лилия Никитична, – соображает Гордеев. – Я хочу вас спросить... Так много вопросов. С чего бы начать? – И он облизнулся, покосившись на ее полуобнаженную грудь.

– Ваш кофе! – Официант поставил две чашечки и плетеную соломенную тарелочку с пирожными. – Что-нибудь еще принести? Есть холодная минеральная вода. Мороженое?

– То и другое! – приказала Лика. И нечаянно коснулась плечом Гордеева. – Называйте меня Ликой. Кажется, мы достаточно близко познакомились?

– Спасибо. Но, знаете ли... Не хочется такой приятный вечер омрачать скучными деловыми допросами. Если вы не возражаете, может быть, мы бы официальную часть встречи перенесли на следующий раз?

– Чтобы был повод для еще одной встречи? – кокетливо спросила очаровательная Лика.

– Надеюсь, что вы не откажете мне во встрече? На студии, например.

– Откажу. Ни в коем случае. На студии – ни за что! Это так же странно, как если бы... Как если бы хирург назначал встречу возле окровавленного операционного стола.

– А сталевар у раскаленной домны! – засмеялся Гордеев.

– А шофер – под машиной! – продолжает Лика. – А... А... А палач у плахи! Хотя нет, это слишком театрально. Я что-нибудь другое придумаю.

– В ресторане? – предложил Гордеев. – Все официальные встречи, как правило, проходят...

– А вдруг вы, то есть, прости, ты деловую встречу опять обернешь неделовой?

– Это надо предусмотреть.

Гордеева лишь немного охлаждало и сдерживало понимание истинных целей и прозаической задачи посланницы отечественного кинематографа.

Лика коленом прижалась к ноге адвоката.

Снимающий разочарованно хмыкнул, и объектив наехал ближе – в рамке видоискателя оказались лишь руки оживленно жестикулирующей Лики. И тут обнаружилось много любопытного! В казалось бы непринужденно порхающих движениях открылась некая закономерность – вот ее тонкие пальцы слегка коснулись руки адвоката, вот она мимоходом погладила его по гладко выбритой щеке, а теперь взъерошила ему волосы, обеими руками схватила его мужественную руку и взволнованно прижала к своей едва прикрытой груди...

Гордеев лишь улыбался и шевелил бровями.

– Я просто очарована вами! – со слезами на глазах сказала Лика и поднялась из-за стола. – Спасибо за такой добрый, такой спокойный вечер.

– Вы уже уходите?

– Увы. А серьезные вопросы мы обязательно все-таки решим. Попозже. Хорошо?

– Когда мы смогли бы встретиться?

– Я позвоню. А вы оставайтесь в ожидании, в предвкушении. Поцелуйте меня на прощание! – И она подставила губки алым бантиком.

Гордеев несколько смешался, но тут же послушно чмокнул Лику, но не в губы, а рядом.

Лика сама обхватила его голову, прижалась губами к его пересохшим губам. И во время поцелуя совершенно случайно положила его ладонь себе на грудь.

Снимающий довольно кряхтел и в максимальной крупности разглядывал и руку на груди, и целующихся. Плавно спанорамировал вниз – увидел, что брюки адвоката заметно вздыбились.

– Потом я научу вас целоваться по-настоящему, – усмехнулась довольная Лика. – Уверена, что вам понравится. Чао!

– Я провожу! – бросился за ней Гордеев, придерживая карман левой рукой. И от этого чувствуя себя бравым суворовцем в увольнении.

– Не надо, мне недалеко. – Лика на краю тротуара подняла руку как раз в тот момент, когда тяжелый черный джип медленно выполз на дорогу.

– Ну ступайте же! – Лика игриво притопнула ножкой и послала воздушный поцелуй.

Гордеев, изысканно раскланявшись на расстоянии, направился через дорогу на бульвар, чтобы в одиночестве брести обратно – к своей покинутой машине.

В кабине черного джипа Лика уселась на заднее сиденье рядом с дорогой любительской видеокамерой и спросила:

– Ну как?

– Вяловато, – недовольно сказал сидящий за рулем. – Но для первой встречи ничего. Понимаешь?.. Нет интриги! Провисает драматургия! Нужно заявить противоречия, какие-то полюса. Нет электричества!..

Глава 15

Их взяли другие. Несомненно поняли, что перед ними беглецы. Одежда выдавала, да и рожи хоть и обросшие, но славянские. Пара лишних рабов в хозяйстве не помешает. Что до того, что они еще недавно принадлежали другим хозяевам и при каких обстоятельствах были приобретены, об этом даже не спросили. Оружия при беглецах обнаружено не было, а кровь, застывшая на фуфайке одного из них, объяснялась простым кровотечением из носа. Ослабленные люди и с перенапряга частенько кровоточат носом.

Видимо, их еще не особенно пощипали наши спецназовцы и наши вертушки так далеко на юг не забирались. Этим и объяснялось, судя по всему, относительно спокойное отношение к беглецам. Худшее начнется потом. А пока привели в небольшое селение. Победнее, поменьше. Здесь не было ни мечети, ни минарета. И то и другое заменяла постройка из местного камня, служившая в советское время или пожарной каланчой, или административным зданием.

Примерно через полчаса на площадку перед зданием стали стекаться местные жители. Молодежи почти не было.

– Коль, одни старики... Одни старики...

– А ты как думал? Молодежь к ночи появится. Сейчас они где-нибудь на перевале тренируются или Коран под мудрым руководством арабов проходят. Глянь на старичка. Он же почти ничего не видит, а все одно – пришел. Может, русских лет двадцать не видел.

– Ничего. Еще увидит. Я Бога молю, чтобы он мне такую возможность предоставил.

– Э, братец, а где же христианское всепрощение? И тебе в самом деле охота снова в эту грязь лезть?

– Неохота, Коля, но ведь надо наказывать.

– Верно, Эдик, выбирать не приходилось.

– Нет, чумазых надо учить. Сколько у нас заводов в оборонке простаивало. Разместили бы заказ тыщ на сто километров колючки, четыре вышки по углам, трубу в обход, а на старую – заглушку. Через месяц всех баранов бы поели, а потом своих идиотов повыковыривали. Думаешь, этому бабаю воевать хочется? Да у него бельмо на глазу с кулак и поясницу перед дождем ломит.

– А вот тут ты не прав. Проутюжат «сушки» его «малую родину» – первый ятаган достанет. Любое действие всегда предполагает противодействие.

К заходу площадь опустела. Пленников отвели в здание из местного камня. И снова подвал. Здесь были деревянные нары.

Некоторое время лежали молча.

– Слушай, я вот все думаю: чего они такие фанатики?

– Религия молодая. Еще пар не вышел. Священники не совсем обюрократились. А потом, очень привлекательно себя избранным народом считать.

– Так то ж евреи?

Николай оставил последнее замечание без ответа.

– Вот у нас как: украл – грех. А у них христианина обманул – на том свете зачтется.

– Коль, расскажи. Я, кроме Аллах велик и Магомет пророк его, ни бельмеса.

– Да все почти как у нас. И рай, и семь небес. Магомет в транс войдет, ему и кажется, что Гавриил его на экскурсию пригласил по семи небесам. Птица есть уважаемая – петух. На земле стоит, а гребнем в первое небо упирается. И камнями Мухаммеда побивали, и гонения были. У нас уже несколько веков христианство, а он все среди идолов учение проповедовал. Поначалу знаешь у них сколько молитв в день полагалось? Пятьдесят. Не кисло?