Вариант Омега (Операция Викинг)

- Ты будешь надо мной смеяться...

- Не исключено. - Шлоссер взглянул на растерянного Маггиля, улыбнулся: - Так что радистка?

- Две недели назад я получил сообщение, что одна эстонская девчонка прячет у себя в доме рацию. Я собрался идти к тебе, но раздался звонок из Берлина...

- Мне тоже вечно звонят не вовремя, - перебил Шлоссер. - Ты рассказал о рации, тебе посоветовали не посвящать абвер, действовать самостоятельно. Дальше.

- Георг, приказы не обсуждаются!

- Я тебя обвиняю? - Шлоссер откинулся в кресле, изобразил на лице сочувствие.

- Я решил, что рация может предназначаться русскому разведчику, которого ожидаешь ты. Установив за девчонкой наблюдение, стал ждать. Хотел сделать тебе сюрприз, Георг.

- Обожаю сюрпризы.- Шлоссер усмехнулся.

- Две недели девка гуляла на глазах у моих людей. Я думал, что вот-вот заполучу для тебя русского. Вчера она исчезла. - Маггиль махнул рукой. - Сегодня я приказал обыскать ее дом. Обшаривая подвал этой потаскухи, пятеро моих парней взлетели на воздух.

- Какая неосторожность! - Шлоссер покачал головой. - А рация?

- В подвале и хранилась рация, они открыли ящик и... - Маггиль щелкнул пальцами. - Я собирался ехать на обыск сам, лишь случай спас меня.

- Да здравствует Его Величество Случай, Франц! - Шлоссер ликовал. Лучшего подарка Маггиль сделать ему не мог. Вот оно, доказательство, что русский разведчик прибыл в Таллинн. Можно сообщать адмиралу о перехваченной шифровке, получить передышку. Барон смотрел на гестаповца с нескрываемой симпатией. Теперь, дорогой Франц, ты у меня в руках.

- Все шутишь, барон! - Маггиль сморщился. - Что теперь делать?

- Видимо, ждать. Терпение, мой друг, основная добродетель разведчика, - философствовал Шлоссер. - Видишь ли, Франц, тебе надо привыкать к мысли, что русские не глупее тебя, мой друг, хотя они не принадлежат к великой арийской расе... Чтобы тебе не было слишком обидно, можешь называть их ум звериной хитростью. - Шлоссер улыбнулся. - Ну, что ты повесил голову, Франц? Ты же знаешь, Гейдрих скончался эти чешские бандиты доконали его. У Кальтенбруннера масса своих забот, ему не до твоих неприятностей. Сообщи, что девчонка подорвала себя, рацию и ребят...

- Думаешь? - Маггиль поднял голову. - А ты скажешь Целлариусу, чтобы он не докладывал Канарису?

- Решись - и ты свободен, - ответил Шлоссер.

- Опять какой-нибудь грек? - Маггиль взял из лежащего на столе портсигара сигарету, прикурил, подозрительно посмотрел на Шлоссера. Ты поговоришь с Целлариусом?

- Ты непоследователен, мой друг. Сначала ты скрываешь от меня рацию, хочешь все сделать за моей спиной. Затем, сославшись на распоряжение Берлина, отказываешь в помощи. А теперь... - Шлоссер недоуменно поднял брови, и серые глаза еще больше вытянулись к вискам. - Я не поклонник односторонних обязательств.

Маггиль встал, несколько минут молча расхаживал по комнате. Шлоссер сидел, откинувшись, безучастно поглаживал усы и походил на хорошо пообедавшего человека. Он обдумывал, как повести себя с гауптштурмфюрером. Докладывать о происшествии невыгодно: Маггиля могут снять, а кого пришлют на его место?

- Кого могут прислать на твое место, Франц? - Он задал этот вопрос вслух.

- Что? - Маггиль остановился, через стол перегнулся к Шлоссеру. Что ты сказал? Из-за какой-то сопливой девчонки меня снимут?

- Не исключено, - равнодушно ответил Шлоссер и зевнул. - На фронт могут и не послать. Мне не известно твое положение в партии. - Он посмотрел в покрасневшее лицо гауптштурмфюрера. - Ты удивлен, Франц? И я удивлен, удивлен твоей недогадливостью. Сядь, не бегай по кабинету. - Шлоссер замолчал, подождал, пока Маггиль усядется в кресле напротив. - Кальтенбруннер ведет борьбу против адмирала Канариса и использует в ней тебя. Ты допускаешь ошибку, ставишь под угрозу выполнение приказа фюрера. Что теперь? Кальтенбруннер откажется от своего участия в глупой затее. Накажет виновных. Все так просто, Франц.

- Ты брось, Георг! - Маггиль облокотился на стол, зло уставился на Шлоссера. - Ты не можешь выполнить задание и собираешься свалить все на меня? Не выйдет! Где твой русский, из-за которого столько шума? Его нет, СД в этом не виновато. Абвер несет ответственность за невыполнение приказа. Я помогал тебе, пока имел возможность.

Шлоссер встал.

- Гауптштурмфюрер, я считаю нашу беседу бессмысленной. Я убежден, что СД, мягко выражаясь, необдуманными действиями поставило под угрозу выполнение приказа фюрера. Берлин решит, кто из нас прав. - Он поклонился. - Прошу меня извинить.

- Господин барон!.. Георг! - Маггиль вскочил. - Я пришел к другу, откровенно рассказал о случившемся! Нечестно пользоваться моей откровенностью...

- Послушай, Франц. - Шлоссер обошел стол, положил руку Маггилю на плечо. - Ты задумывался хотя бы на минуту, почему девушка исчезла? Нет? Две недели вы за ней наблюдали, она ничего не подозревала - и вдруг исчезла. Почему? Далее: тебе еще неизвестно, что вчера в городе заработал новый передатчик. Что же случилось? Неужели не ясно, что русский разведчик в Таллинне. Он заметил твоих людей. Происшедшее дело рук профессионала. Теперь обнаружить и взять его будет значительно труднее, а именно он - русский разведчик - необходим для выполнения приказа фюрера. Франц, Франц. - Шлоссер вынул из стола бланк с текстом радиоперехвата. - Полюбуйся.

Маггиль взял бланк, недоверчиво взглянул на коротенькую строчку цифр.

- Расшифровали.

- Пока нет, но, судя по краткости шифровки, русский сообщает о благополучном прибытии. - Шлоссер забрал у Маггиля листок.

- Что же делать, Георг?

- Решай сам, Франц. Я не знаю твоих отношений с Кальтенбруннером. В ближайшее время ни Целлариус, ни я не сообщим в Берлин о твоем провале. - Шлоссер сел за стол, подвинул папку с бумагами.

- В ближайшее время, - повторил Маггиль. - Это как понимать, Георг? Вы все время будете держать меня на крючке?

Шлоссер перестал писать, подняв брови, рассеянно посмотрел на гауптштурмфюрера.

- Извини, не понял.

- Ты сказал: "в ближайшее время". Надо понимать, что вы ставите мне условие: пока ты ведешь себя прилично, мы молчим. Так?

- Естественно. - Шлоссер вздохнул. - Ты же сам знаешь: попытка работать с тобой по честному успеха не принесла.