Жемчуг перед свиньями

Так как Пьянити и Комбинас регулярно и всегда неожиданно наезжали в Кьефран, Ромуальд был вынужден постоянно скрываться у кузена. Жемчужины заняли свое место в тайнике в подземелье Фальгонкуля, но все три «купальщика», которых поочередно нанимал Ромуальд, пытались их похитить. Бывшему фотографу пришлось искать другое режение. Он ничего не мог придумать и начал сходить с ума, помышляя уже о том, чтобы вернуться жить на берег моря. Но денег не было – среди фотографов по-прежнему была безработица, перспектива быть обнаруженным убийцами эаставляла последнего из Мюзарденов жить под крышей Тибо, который ни за что не соглашался, чтобы жемчужины хранились у него. Ирен же при каждом визите говорила о колье со страстью, с блеском в глазах – это был лейтмотив их свиданий. Все ее сокамерницы безумно ей завидовали: не прошло и трех месяцев, как дружки их бросили.

Итак, снова последний из Мюзарденов оказался в безвыходном положении, но тут вдруг Тибо торжественно объявил ему, что дело его жизни после упорного труда, при соблюдении самой строгой тайны, наконец, завершено, что он предложит министерству обороны свое детище и, продав изобретение за большие деньги и получив патент, они смогут уехать из Кьефрана – этого кошмарного места – и обосноваться на берегу моря. Инженер получит хорошую пенсию, а Ромуальд будет спокойно дожидаться, пока кончится срок заключения Ирен.

Услышав эту замечательную новость, Ромуальд, изменился в лице и испустил победный клич, так что его было слышно на другом конце болота.

В последнее воскресенье июля, в Кьефране собралась уйма народу. Нахлынули любопытные и туристы, особенно из соседних департаментов, и несколько американцев, у которых нюх на все новое. Недалеко от завода Тибо, у западного въезда в лес Грет, была устроена большая стоянка для автомобилей. Зеваки толпились у заграждений, возведенных вдоль дороги на Грет. Большинство пришло с утра, запасясь едой, складными стульями, фотоаппаратами и литровыми бутылками с красным вином. Буфеты, тележки торговцев жареным картофелем, павильоны с мороженым – как в Париже – с разрешения Ромуальда разместились в лесу и, главным образом, вдоль дороги.

Сенсационный аттракцион, слух о котором разнесся далеко за пределами Кьефрана, начался полтора месяца назад, в мае. Мэр Фроссинет потирал руки, и при каждом подъезде к городу были, наконец, установлены зазывные щиты с надписью: «Кьефран и его знаменитый робот Пупу 2».

Нини Комбинас и Пьянити, приехав утром в Кьефран, оставили свою «Ланчу» у мэрии. Они тотчас направились к руинам замка, где у барьеров толпился радостный народ, сдерживаемый стоящими через каждые десять метров жандармами. Ждали робота. Пьянити и его толстый напарник поглощали жареный картофель из бумажных пакетов. Закончив еду, они вытерли платком жирные пальцы и тяжело ступая – у Комбинаса два кольта за поясом, а у Пьянити автомат под курткой, в специальной кобуре, перекинутой через плечо – направились к буфету, который держала одна из младших сестер Раймонды Смирговской, застреленной Ирен, – золотое дно, учитывая летнюю жару и уйму народа.

– Что желаете, мсье?

– Два пива, – бросил Пьянити.

С бутылками в руках они вернулись к заграждениям.

– Ты мне скажешь, наконец, что это за цирк? – спросил в нетерпении Комбинас.

– Я сказал тебе, что вычитал об этом в «Науке и жизни», ответил Пьянити, который интересовался электроникой из-за новых систем защиты, устанавливаемых на сейфах.

Он рассказал своему жирному приятелю, о чем шла речь. Один местный чокнутый, по имени Рустагиль, придумал и сам собрал необычного робота. Двухметровую штуковину, из стали и никеля, снабженную электронным мозгом, которая находилась в лаборатории небольшого заводика у западной стороны леса. Так как Министерство обороны отказалось купить изобретение, инженер не захотел, чтоб его чудо осталось не у дел. Каждый день, ровно в 11 часов, робот выходил с завода и, совершенно самостоятельно, управляемый из лаюоратории на расстоянии при помощи сложной электронной системы с компьютером, отправлялся не спеша в замок. Он шел через небольшой лесок по дороге на Грет. Робот был вынужден останавливаться четыре раза для подзарядки батарей – иначе изобретатель поступить не мог. Эти остановки были поблизости от четырех домов, расположенных вдоль дороги на расстоянии 50 метров друг от друга. Там Пупу подкручивали специальным ключом – как-то так, чтоб он смог продолжать дальше свой путь. Изобретатель договрился с хозяевами этих домов, – за плату – чтобы они «подпитывали» робота, объяснив, что надо делать – простая операция, с которой справился бы любой мальчишка, – и тем самым послужили французской науке и технике. Пьянити прочитал обо всем этом в своем любимом журнале. Робот доходил до руин замка, входил в подземный лабиринт. Минут десять его не видели. Потом он появлялся, целый и невредимый, и возвращался спокойно на завод, дисциплинированный, как прусский гренадер.

– И ты меня притащил в это чертово место, чтоб посмотреть на эту хреновину? – проворчал мамонт с площади Пигаль. – Ты считаешь, мне делать нечего, как проводить время в этом луна-парке деревенских идиотов?

– Подожди, ты мне еще спасибо скажешь.

В своей лаборатории Тибо, в белом халате прикреплял резервуар – небольшую жестяную емкость, вмещавшую 20 литров чистой морской воды, без примеси мазута, взятой на пляже в Нормандии, в которой плавали несколько десятков ракушек, 2–3 морских краба и маленькая рыбка, – на спину робота – молодца ростом выше Шарля де Голля, широкого в плечах, издалека похожего на гигантского рыцаря в доспехах. Стальной гигант состоял из десяти деталей, которые соединялись заклепками. Голова Пупу 2 представляла собой продолговатый цилиндр с двумя блестящими отверстиями – глазами, и щелью, как у таксофона – ртом. Нечто напоминающее шлем тевтонского рыцаря из фильма «Александр Невский». Ромуальд рассеянно следил за Тибо: его сенсационный аттракцион, обогативший мелких торговцев Кьефрана, длился уже восемь недель.

Тибо включил электронный мозг, искры побежали по оголенным проводам, и робот вышел из открытых дверей, пошел своим мерным шагом под аккомпанемент лязгающего железа. К счастью, вскоре шум прекратился. Пупу 2 отошел от завода, спустился по склону холма Л'Ерб-о-Мит, пошел по дороге к Грет под восхищенные крики и возгласы толпы, собравшейся за заградительными барьерами и державшей в руках леденцы на палочках и бутылки с содовой.

Установленные на деревьях громкоговорители, объявили о выходе Пупу 2 столь торжественным тоном, словно это была реклама дижонской горчицы.

– Давай, Пупу! Двигай, парень! Вперед! Браво, Пупу! Покажи им! – острили весельчаки Верхней Соны.

Жандармы тоже благодушно улыбались, обеспечивая свободный выход энтузиазму толпы. Ежегодная велогонка «Тур де Франс» не проходила через Кьефран, но зато здесь был Пупу. В этот прекрасный погожий июльский день народу собралось особенно много, а на трибуне для почетных гостей, сооруженной по пути следования робота, как раз за фермой Машюртенов, находился очень довольный Габриэль Фроссинет, при галстуке, заляпанном белым соусом после вчерашнего обеда, и в окружении муниципального совета в полном составе.