Лифт На Эшафот

Тереза готова была во всем признаться. Но рука Фреда сдавила ей плечо. «Действительно, он думает обо всем», – подумала она.

– Пять тысяч франков? – пробурчал с улицы Фред, изменив голос.

Тереза сплела руки, молясь про себя: «Господи, сделай так, чтобы у него были деньги!»

– …с человека! – уточнил сиплым голосом Шарль.

К своему изумлению, Тереза через приоткрытую дверь увидела, как Фред начал рыться в карманах. «Он с ума сошел, – подумала Тереза, – ему никогда не удастся их провести». Но, смирившись с этим наглым обманом, она уже не удивилась чуду: Фред достал смятую бумажку в десять тысяч франков и протянул ей. Тереза отдала деньги жадно схватившей их Матильде.

– Обслуживание в счет не вошло, – поторопилась добавить хозяйка.

Фред опять сунул руку в карман, достал какую-то бесформенную пачку, отвернулся, чтобы Тереза ее не видела. Выбрав две купюры по тысяче франков, которые проделали тот же путь, что и первая бумажка, он положил оставшуюся пачку в карман.

– Счастливого пути! – произнесла Матильда не слишком любезно.

До молодых людей донеслись слова Шарля, которыми он хотел смягчить неприветливый тон жены:

– Приезжайте еще, когда вам будет угодно, всегда рады вас видеть.

Но Матильда хотела, чтобы последнее слово осталось за ней. Высунувшись в окно, она крикнула:

– Да, только средь бела дня, не прячась, чтоб мы увидели ваши физиономии!

Хлопнула решетка, Матильда повернулась к мужу:

– Старый пень! Тебе лишь бы юбка поблизости, и ты уже готов нас разорить вконец.

Он выхватил у жены деньги и помахал перед ее носом:

– Чем ты недовольна? Они тебе заплатили! Что тебе еще надо?

Она не нашлась, что ответить. Шарль перешел в наступление:

– Ты что, не можешь свет зажечь? Торчим в темноте, как заговорщики!

Не дожидаясь ответа, он направился в комнату. Свет застал его как раз у зеркала, в котором он увидел отражение пожилого мужчины в плохо застегнутых мятых штанах, в шерстяной фуфайке, обнажающей бледную грудь.

– Ну и вид у тебя! – ухмыльнулась Матильда.

– А ты? – быстро ответил он. – Думаешь, ты была очень красива с твоими страхами: «улизнут тайком»…

Матильда фыркнула:

– Посмотрел бы на себя.

– Я себя вижу…

Он не удержался от смеха, хлопнул жену по спине и, обняв за талию, указал на их отражение в зеркале:

– И все же мы с тобой неплохая парочка, а?

Смеясь, взявшись под руку, они не спеша удалились в свою комнату. Какое-то время ярко освещенный холл оставался пустым. Затем, недовольно бурча, вновь появился Шарль в длинных кальсонах.

– Паршивая работенка всегда на мою долю.

Он погасил свет и вернулся в спальню.

По западному шоссе в сторону Парижа мчался красный «фрегат».

– Не гони так, – взмолилась Тереза, – я боюсь.

– Ты испугаешься еще больше, если нас поймают… на украденной машине!

Склонившись к рулю, Фред напряженно всматривался в темнеющую впереди дорогу.

– Лучший способ попасть в руки полиции – это гнать ночью, как ты.

Он не ответил, но скорость сбавил.

– Ты ездил к отцу? – спросила Тереза.

– К папе? Почему? Когда?

– Ну… Сейчас, когда ты вышел…

– Ах… так ты не спала?

– Это он дал тебе деньги, чтобы заплатить за гостиницу?

– Он? Ты совсем ненор…

Фред не договорил. Он наморщил лоб, лихорадочно соображая, и после недолгой паузы произнес:

– Да. Я видел предка. Все ему рассказал. Он дал мне десять… То есть пятнадцать тысяч.

Он хотел посмотреть на нее, но предпочел не отрывать взгляда от дороги. Уточнил:

– Одну бумажку в десять тысяч и пять по тысяче.

Наступило молчание. Первой заговорила Тереза:

– А ты сказал про нас?

Он в смущении заерзал на сиденье.

– Ух! Видела бы ты папашину физиономию, когда я поднял его среди ночи! Ты пропустила отличный спектакль! Он был так ошарашен, что выложил монеты без разговоров.

Фред старался говорить в шутливом тоне, но ему это плохо удавалось. Тереза упорствовала:

– Теперь он знает?

– Знает о чем? – взорвался Фред.

– О тебе и обо мне.

Фред не ответил. Он все сильнее нервничал. Его страшила мысль, что он может произнести одно лишнее слово и открыть истину, которая становилась невыносимой для него.

– А что мне делать с этой колымагой? Ну?

Они въехали в туннель. За ними был мост Сен-Клу.

– Не знаю, – сказала Тереза. – Я все время думала, что мы оставим ее там, где взяли.

Фред кивнул:

– Неплохая мысль, неплохая…

Терезу тронул его ребяческий тон. Она придвинулась к нему и почувствовала, что он дрожит. Фред был благодарен ей за это тепло.

– И не ломай себе голову из-за колымаги. Я куплю тебе другую… Вот увидишь…

Значит, он разговаривал с отцом, но не хотел в этом признаться. Все из-за своего самолюбия, как всегда. Она улыбнулась в темноте. Но почему он по-прежнему так дрожит? Она хотела спросить, но сдержалась. Плечи Фреда постепенно опускались, словно под бременем накопившейся усталости. Навстречу им пронесся грузовик, ярко осветив салон машины. Фред плакал.

– Что с тобой?

– Ничего… Я… Просто очень спать хочется, вот и все.

Ей стало его жалко: это прозвучало так по-детски.

– Поедем, ты отдохнешь…

– Куда? Куда мне идти?

– Ко мне, – предложила она, удивившись вопросу.

– Спасибо, Тереза, ты добрая… Очень добрая…

Он остановил машину, сжал девушку в объятиях, шепча:

– Не надо оставлять меня одного… Ты нужна мне…

– Но ты тоже мне нужен, Фред… Мне нужен мужчина…

– Мужчина? – крикнул он неожиданно тонким голосом. – А я не мужчина? Я разве не принес тебе деньги?

– Да… да…

Чувствовалось, что вчерашняя сцена глубоко задела его. Терезе хотелось попросить за нее прощения:

– Я жалею о том, что наговорила тебе, Фред… Я этого не думала, знаешь…

Он уткнулся ей в плечо, и она едва расслышала:

– Нельзя… нельзя доводить человека до крайности… нельзя.

– Нет, дорогой… Я больше так не буду…

Он погладил Терезу по щеке. Что-то ее оцарапало. Часы у него на руке. Девушка возмутилась:

– Фред! Держу пари, что ты стянул часы у отца!

Реакция Фреда ее ошарашила:

– Папа! Плевать я на него хотел! Слышишь! И на тебя тоже! Я не желаю, чтобы мне задавали идиотские вопросы! С меня хватит, понимаешь? Хватит!

Он рванул машину с места. Тереза не смела нарушить молчание. Может быть, потому, что, не отдавая себе в этом отчета, что-то поняла.

«Фрегат» выехал на авеню Версаль.

Глава XVI

Зажглась лампочка. На этот раз у Жюльена было ощущение, будто свет вспыхнул у него в мозгу. Перехватило дыхание. Он вскочил в растерянности, ослепленный, прикрывая глаза рукой. Опять ночной сторож? Он машинально взглянул на часы: половина шестого… Что бы это могло значить? Прервавшись на тридцать шесть часов, жизнь начиналась для него вновь, и он был не в состоянии так сразу поверить в это.

В висках стучало. Вдруг промелькнула мысль: портье или уборщица вызывают лифт. Его обнаружат… Ни за что!

Неуверенно, словно не желая искушать судьбу, он нажал кнопку двенадцатого этажа. Чудо: бесшумно и плавно лифт поплыл вверх.

Кабина остановилась, но Жюльен не осмеливался выйти. Он не мог поверить в чудо. Здесь, должно быть, какая-нибудь ловушка. Какая? Ах да! Никто никогда не должен заподозрить, что все это время он провел в здании, рядом с трупом Боргри.

Заблокировав дверь кабины, Жюльен приподнял линолеум, чтобы проверить, как закреплен люк, который он открывал в темноте при свете зажигалки. Перочинным ножом он подправил свою работу, проделанную вслепую. Лезвие сломалось, и осколок куда-то завалился. Жюльен не пожалел драгоценного времени, чтобы его разыскать, и, найдя, сунул в карман. Теперь отпечатки пальцев. Носовым платком он стер их повсюду. Носком ботинка выбросил из кабины крошки табака. В любом случае уборщица должна пройтись здесь с пылесосом, но лишняя предосторожность не повредит.