По следу упие

Шло время. Леонид не отводил взгляда от костра.

Скрывшись пo плечи в тени рюкзака, Кузьма лежал неподвижно, боясь спугнуть Леонида, хотя тот находился метрах в трехстах и едва ли бы заметил, шевелится его спутник или нет.

Неожиданно фигура Дзюбы-младшего исчезла за скалами. Вновь появилась. Он карабкался вверх. Было просто удивительно, как он умудрялся ориентироваться в темноте. Наверное, отлично знал, куда шел, и не раз туда ходил. Причем риск был громадный: каждый шаг мог стать последним…

Кузьме приходилось теперь не только следить за Леонидом. Время от времени он вскидывал «пистолет» и по зубцам «привязывал» его путь к скалам, чтоб не потерять ориентировку. Иначе потом он не смог бы найти это место.

Поднявшись метров на двадцать вверх, Дзюба-младший остановился. Он снова долго и пристально смотрел в сторону костра.

«Похоже, еще раз хочет убедиться, не проснулся ли я, не спохватился ли, что его нет, не пошел ли искать, — понял Кузьма. — Значит, тайник там».

В следующее мгновение Леонид юркнул за скалу и пропал из виду.

И тут Кузьма едва не вскочил на ноги и не заорал во все горло: метрах в двух выше, как бы заглядывая, да, именно заглядывая в расселину, в которой скрылся Леонид, появился человек, по пояс высунувшийся из-за скал. Переведя виньер прибора на самое сильное увеличение, Кузьма узнал в этом человеке… Ангирчи.

Свечин протер глаза. Может, с усталости померещилось? Но нет. Облик Ангирчи он узнал бы из тысячи других. И старик, видимо, следил за тем, что делает Леонид.

«Вот что, Кузьма, — обратился он к самому себе. — Подожди. Подожди с выводами, заключениями и даже предположениями. Наблюдай! Внимательно наблюдай! Не упускай ни одного движения ни Леонида, ни Ангирчи!»

Сколько времени прошло, пока появился Леонид, Кузьма не знал. Но едва тот стал спускаться на поляну, как Ангирчи легко перелез через груду камней и бесшумно скрылся в расселине, откуда только что вышел Дзюба-младший.

Снова Кузьме, чтобы одновременно наблюдать за Леонидом и Ангирчи, пришлось уменьшить увеличение.

Леонид преодолел уже половину спуска, когда Ангирчи появился над камнем, похожим на голову орла в профиль. Он-то и прикрывал расселину. В руках у него было нечто похожее на большого формата книгу, атлас, что ли, — длиной в полметра, а шириной немного поменьше.

«Лубянка? Лубянка! С корнем!»

Кузьма опять усилил увеличение и увидел, что створки лубянки распахнуты. Значит, она пуста.

Ангирчи с ловкостью барса взобрался на скалы и скрылся за ними.

Кузьма перевел объектив прибора к подножию. Леонид еще не закончил спуска. Он двигался очень расчетливо, придерживаясь за камни одной рукой, а вторую не отрывал от груди. Видимо, что-то прятал под ватником. И снова, оказавшись на поляне, он не пошел к костру напрямик, а двинулся вдоль опушки.

Свечин не спеша, убрал аппарат в коробку и, увидев, что Леонид направился к костру, задвинул ее под рюкзак. Через несколько минут Дзюба, покашливая, подошел к огню. Присел. Закурил. Неторопливо, с чувством, и лишь затяжки его — глубокие, прерывистые — свидетельствовали о том, что он только что закончил трудное и опасное дело, потребовавшее от него напряжения всех сил.

Глядя сквозь чуть приоткрытые ресницы, Кузьма понял: у Леонида под ватником что-то есть.

Убедившись, что Свечин спит, а тот, поежившись, преспокойно повернулся на другой бок, почмокал губами и затих, Леонид повернулся спиной к костру, переложил спрятанное за пазухой в свою котомку. Потом бросил окурок в огонь, подложил дров и лег.

Раздумывая над происшедшим, Кузьма сообразил, что перед рассветом на поляну непременно поползет с реки туман. Тогда он сможет. незаметно пробраться в скалы. Вряд ли туман поднимется выше вершин.

Решив так, Свечин стал думать о том, правильно ли он вел себя и так ли, как надо, поступил. Первый вопрос, который он себе задал, был: «Почему ты не задержал обоих на месте преступления?» И тут же ответил: «Но разве нельзя предположить такое: я просыпаюсь, а Леонид смеется и говорит: «Пока ты спал, инспектор-салага, я корень нашел. Вот он!!!»

Леонид достаточно честолюбив, чтоб поступить именно так. Но зачем ан ирчи Лубянка? И почему Леонид не взял ее? В том-то и дело! Если бы Ангирчи был в сговоре с Леонидом, то не стал бы тайком утаскивать Лубянку, когда корень женьшеня из нее уже взят. А Дзюбе, куда ее девать? Корень, правда, пострадает, но и упустить то, во имя чего совершалось преступление…

«А ты, Кузьма, сам-то уверен, что его совершил он?»

«Я не сказал еще — Леонид… Не назвал убийцу. Но ведь, убийство совершено для того, чтобы завладеть женьшенем…»

И тут Кузьма увидел, что к свету костра из ночного мрака выходит Ангирчи с Лубянкой в руках. Он шел неторопливо и уверенно.

Свечин сел и вытаращил глаза на старика. Он был поражен тем, сколько в фигуре на вид хрупкого удэгейца было достоинства и силы. Поднявшись, Кузьма сказал:

— Здравствуй, Ангирчи. Я рад тебя видеть. Где ты пропадал, Ангирчи? — Уголком глаза инспектор наблюдал за Леонидом.

Тот словно окаменел, скрючившись на земле.

— Кузьма… — Ангирчи заговорил совсем негромко, но в ночи его слова не заглушались даже шумом водопада, — Кузьма, у костра твоего — вор и сын вора…

— Может быть, и убийца?…

— Нет! Я не убивал отца! — закричал, не поднимаясь, а только ощерившись, Леонид. — Нет!..

— Твой отец украл у меня корень… Ты скрывал место, где он спрятан. Ангирчи догадался. Он две недели ждал тебя. Только это не мой женьшень. Ангирчи стар. Ему немного осталось жить на земле. И я хотел отдать корень людям.

Неуловимым, мягким, но неожиданно сильным движением Ангирчи оказался около Леонида. Достал из его котомки корень, очень похожий на индийского танцовщика, изваянного из слоновой кости. Отсветы костра играли на нем; и казалось, что фигурка живая.

Старик бережно, словно ребенка в колыбель, уложил женьшень в Лубянку и передал ее Свечину.

— Держи его. Это чудо не для грязных рук. Храни и передай людям…