Грядет царь террора

И все же, направляясь на встречу с генерал-лейтенантом Николаевским, который и пригласил его для дачи показаний по поводу «некоего дела, способного повредить карьере и, в частности, личному благополучию президента “Терека”», Салов не мог справиться с нервами. Побег Брыксина настолько выбил его из привычной колеи, что он опасался не сдержаться во время беседы с эфэсбэшником и наговорить лишнее.

В кабинете, куда Василия Степановича провел молодой человек в погонах старшего лейтенанта, его уже ждали, кроме генерала в форме, еще двое в цивильных костюмах. Одному из гражданских было далеко за пятьдесят, другой же был несколько моложе. Кстати, этот другой, как показалось Салову, очень походил на известного артиста кино Александра Абдулова.

— Присаживайтесь, — пригласил Салова генерал, указывая на свободный стул возле своего стола. — Будем знакомы. Меня зовут Алексей Федорович, а фамилию мою вы уже знаете…

— Очень приятно, — кивнул Салов. — Чему, так сказать, обязан?..

— Нам нужны ваши прямые и честные объяснения по поводу нападения на вашу фирму в Кашире. Что вы можете показать по этой истории?

— Пока я и сам мало что знаю. Этим делом занимается областное ГУВД.

— Из ваших лабораторий ничего не похищено? — снова спросил генерал, пристально глядя в глаза Салову.

— Мне трудно ответить на ваш вопрос… Вот проведем собственное расследование, и тогда… Дня через три.

— Что «дня через три»? — не понял Николаевский.

— Дня через три я смогу вам ответить на ваши вопросы более определенно и даже подготовлю список похищенного.

— Ну, с этим-то нам все понятно, — тянул время генерал, словно дожидаясь поступления какой-то новой важной информации.

И точно! Сразу после этой фразы у него на столе приятно «замяукал» один из телефонов.

— Слушаю вас, — ответил на звонок генерал. — Хорошо! Я вас понял…

Помолчав какое-то время со значительной миной на лице, генерал заговорил снова:

— Скажите, Василий Степанович, прочему вы нам не доверяете?

— Как же я могу вам не доверять?.. — удивился Салов. — Вы, по сути дела, наша российская безопасность, стоите на страже нашего общего благополучия…

— Вы нам предельно не доверяете, — снова повторил Николаевский, укоризненно покачав головой. — Пытаетесь от нас скрыть то, что, простите, уже известно последней уборщице на вашей фабрике.

— Не понимаю вас!.. — все еще держался Салов.

— Как же так? У вас из лаборатории похищают уникальные вирусные штаммы, способные вызвать целую эпидемию смертельно опасной болезни, у вас сбегает куратор вашей службы безопасности некий Брыксин, у вас пропадает заведующий лабораторией Крупин, а вы ничего и не знаете? Так сказать, пребываете в неведении?

— Но-о?.. — проблеял Василий Степанович. — Мы бы и сами разобрались. Собственными силами…

— Вы или не понимаете, что произошло, или… — сменил тон с увещевательного на обвинительный генерал Николаевский. — Вы с вашими разработками в области микробиологии ставите всю нашу страну перед опасностью возможного заражения! Предельно! Так что ваши уклончивые ответы на поставленные вопросы я могу расценить только как желание уйти от ответственности, скрыть правду. Вы ставите меня перед очень неприятным для вас выбором. Либо я признаю ваши эксперименты опасными для здоровья и самой жизни людей и тогда прикажу своим сотрудникам выжечь очаги заразы каленым железом, либо… вы все рассказываете как на духу. Одно из двух! По-моему, я выражаюсь предельно ясно.

— Но, Алексей Федорович?.. — снова попытался выкрутиться Салов.

— Никаких «но»! — ударил ребром ладони по столу Николаевский. — Либо — либо!

— Хорошо, — сломался Салов. — Вы вынуждаете меня открыть вам наши коммерческие секреты, и все это без разрешения совета директоров, без… Ладно! Спрашивайте о том, что вас интересует. Я все скажу!

— Сначала ответьте, для чего в вашей лаборатории получен штамм ультравируса чумы рогатого скота? — спросил генерал.

— Ультравирус необходим нам для новых разработок. Наши вирусологи совместно с генетиками пытаются вывести культуру вируса с совершенно новыми свойствами. С их помощью мы надеемся вызвать такие мутационные изменения у животных, что, во-первых, они не будут болеть, а во-вторых, резко возрастут надои молока, увеличится прибавка в весе. Представляете, делаем корове укол и она через неделю дает молока вдвое, а то и втрое больше, чем прежде. Или, скажем, баран… Делаем укол барану, и он опять же через какой-то небольшой срок становится величиной, извините, с быка! Впечатляет? То-то и оно!

Рассказывая о своих планах, Салов до того разошелся, что повернулся к двум молчавшим до сих пор людям, словно приглашая и их порадоваться открывавшимся перспективам, но те почему-то продолжали хранить индифферентное молчание.

— У нас имеется некий коммерческий заказ от нескольких сельскохозяйственных объединений и от частных фермеров. Так что помимо лекарств для людей мы еще разрабатываем и кормовые добавки для скота… Но это так, не профильное направление в нашей деятельности! Хотя и очень, повторяю, перспективное.

— А что произошло у вас с Брыксиным? Почему он решил скрыться, прихватив с собой еще и вашего ведущего специалиста? Ведь Крупин у вас пользуется большим авторитетом, не так ли?

— Конечно! Крупин — это величина. А что касается Брыксина… Я его собирался уволить, — честно признался Василий Степанович. — В последнее время он позволял себе… Как бы это получше выразиться?

— Выражаться не надо! — неожиданно остановил его Николаевский. — Лучше взгляните вот на эти документы…

Генерал вынул из ящика стола небольшую папку и протянул ее президенту «Терека».

В папке оказалось несколько фотографий Брыксина. На двух из них он был изображен в анфас и профиль, как снимают обычно зэков, на других Брыксин в пьяном виде обнимался с каким-то здоровенным мордоворотом, явно «лицом кавказской национальности».

— Кто это? — спросил Салов, показывая на кавказца.

— Это вор в законе Резо Кутаисский. Лучший друг другого преступного авторитета по кличке Мабута.

— Какая еще мабута? — не понял Василий Степанович.

— А вот эта самая, предельно, Мабута и есть, — указал пальцем на Брыксина Николаевский. — Можно подумать, что вы ничего не знали об уголовном прошлом своего друга детства… Можно подумать, что вы назначили его куратором от вашего совета директоров потому, что не знали о его отсидке в тюрьме… Кстати, поздравляю! Вы неплохо придумали с этим назначением. Ведь в легальные начальники охраны вы его назначить бы никогда не сумели. Сами знаете, лицензию на охранную деятельность в нашей милиции получить довольно затруднительно для тех, кто запятнал свое доброе имя в прошлом таким тюремным сроком. Десять лет!

— Так вам и это известно? — тяжело вздохнул Василий Степанович. — Да, к сожалению, был грех с моей стороны. Подвело доброе сердце. Взял на работу этого зэка, по которому тюрьма плачет кровавыми слезами… Доброе сердце подвело!

— Ладно, ладно! — резко произнес генерал. — Лучше скажите вот что: какие еще ценности прихватил с собой ваш друг детства, когда отправился в бега?

Чувствовалось, что этого вопроса Салов ждал и боялся больше всего. Он напрягся, весь как-то подобрался, и майору Краснову даже показалось, что он сильно побледнел. А может быть, виноваты были лучи закатного солнца, которые меньше стали проникать в кабинет начальника Управления.

— Да! — выдохнув, словно перед тем, как испить горькую чашу до дна, проговорил Салов. — Он скрылся со штаммом «А-5». Это уникальное открытие Крупина! Это новое слово в науке и производстве.

— Конкретней! Что за штамм похищен Брыксиным?

— Штамм чумаподобных вирусов, которые…

— Стоп! Об этом подробно напишите в соседнем кабинете. Там получите письменные принадлежности. Но перед этим назовите все адреса, которыми может только воспользоваться Мабута… Простите, Брыксин Анатолий Львович.

— Дома он вряд ли появится. Разве что у нашей общей знакомой? Ее фамилия Сучкова по первому мужу, а зовут Ирина Петровна. Проживает в своем собственном доме в Щелковском районе Московской области. Неподалеку от Медвежьих озер. Названия улицы не помню. Только зрительно. Мы с Толей ее как-то навещали…