Возвращение Мориарти

В конце 1880-х Батлер, готовя ограбление в Хертфордшире, познакомился с Грином. Оценив мгновенно совместный потенциал и признав друг за другом право на честолюбивые устремления, эти двое объединили усилия с целью войти в элиту уголовного сообщества. Ничего уникального в таком союзе зла не было, подобное случалось раньше и, несомненно, случится еще не раз, прежде чем наша планета сойдет с орбиты.

За два с половиной года Грин и Батлер создали небольшую, но крепкую банду из прожженных уголовников, однако так и не пробились в тот желанный круг, где планировались и осуществлялись крупные дела и грандиозные махинации и куда неизбежно притягивались самые лучшие, самые жесткие и самые сильные. Да, они контролировали нескольких торговцев в Ист-Энде, около сотни уличных женщин, обслуживавших преимущественно солдат и матросов, и пару заведений, привлекавших немногочисленных клиентов из среднего класса. Но реальный контроль по-прежнему принадлежал Мориарти, и Грину с Батлером хватало ума не переходить ему дорожку — до тех пор, пока по Уайтчепелу не распространился слух о преждевременной смерти Профессора.

Но и тогда они не ринулись поспешно делить оставшийся без присмотра пирог, а выждали еще полгода и лишь затем перешли к активным действиям. За это время парочка успела оценить структуру и силу оставшейся без головы семьи, собрать всю возможную информацию и определить стратегию проникновения.

Первой их целью стали Фрэй и Роуч, слабое звено, недовольные, которые, как только контроль перешел из твердых рук Мориарти в слабые и неуверенные руки Морана, оказались открытыми для любого внешнего влияния: давления, подкупа, обещаний.

— Полковник Моран — бездельник, которого интересует только он сам да игровые клубы, — сказал им Культяшка. — Профессор — урок для нас всех. Такого, как он, больше не будет.

Фрэй кивнул, а Роуч пробормотал, что Моран не уважает тех, кто всегда считал себя частью семьи Мориарти.

— Ничего не осталось. Ни уважения, ни страха.

Культяшка никогда не скрывал, что считает страх верным орудием достижения контроля и внушения уважения. Он всегда и не без основания боялся Мориарти и теперь, когда злой гений бесследно исчез, тешил себя мечтой достичь того влияния, которым пользовался некогда Профессор.

— Вам обоим будет лучше перейти ко мне, — откровенно заявил он.

Фрэй замялся. Роуч опустил голову и переступил с ноги на ногу.

— Многие все еще сохраняют верность Мориарти, — сказал он, поглядывая в сторону. — Каждый, кто перейдет к тебе, многим рискует.

— Еще больше рискует тот, кто отказывается от предложения и упускает свой шанс.

Парочка снова замялась, потом переглянулась. В голосе Майкла Культяшки прозвучали суровые нотки. Он, конечно, не внушал такого страха, как Мориарти, но Фрэй и Роуч понимали: его предупреждение — не пустые слова. Жадность, сила и страх всегда были для них определяющими факторами, и именно эти факторы определили, чьей стороны следует держаться.

Фрэй и Роуч стали ядром организации Майкла Культяшки, и, опираясь на них, он перешел в наступление. Одних перетягивали убеждением, других запугивали. При этом Культяшка не трогал тех, кто составлял костяк банды Мориарти, но сосредоточил внимание на головорезах, дубинщиках, матчерах, паломниках, тулерах и прочей уголовной мелочи.

Грин с Батлером начали с малого: надавили на торговцев спиртным, которые вследствие безалаберности Морана оказались без надежного прикрытия, уличных грабителей, скупщиков краденого — всего около дюжины рэкетов. [40] Взялись они и за проституток, прежде всего за тех, что работали на границе контролируемого Мориарти района. В течение года к ним перешел и по крайней мере один дом терпимости в Вест-Энде, поставлявший клиентам товар более высокого класса.

На встрече, состоявшейся в день смерти полковника Морана, Грин и Батлер пребывали в восторженном настроении. Новость, которую они принесли своим подручным, состояла в том, что под их крыло перешло еще одно заведение, на этот раз у Сентджеймского парка, и что после длительных переговоров достигнуто соглашение о присылке нескольких сельских девушек, готовых обучаться высокому искусству плотских утех. Известие это немало порадовало тех немногих, кто был в курсе применяемых Грином и Батлером методов. Для людей вроде Фрэя и Роуча не было удовольствия больше, чем лишить девственности юную, здоровую, кровь с молоком, селянку.

Кроме того, речь шла о двух планируемых ограблениях, так что домой бывшие «подданные» Мориарти возвращались довольные и преисполненные оптимизма. Витая в облаках и слегка покачиваясь после выпитого, они не заметили нищего в темном углу возле «Головы монашки», не услышали негромкого свиста и продолжали путь по грязным улицам. Между тем свист послужил сигналом, получив который отиравшийся неподалеку мальчишка сорвался с места и сломя голову, словно самой его жизни угрожала некая опасность, помчался к месту назначения.

Причин для беспокойства не появилось даже тогда, когда парочка наткнулась на болтающегося на углу улицы проныру Эмбера.

— Джонас! Уолтер! Ну и ну! Давненько не виделись. Где это вы прячетесь? В надежном месте и подальше от закона, а?

Как всегда, глазки у Эмбера бегали туда-сюда, замирая на мгновение, будто для того, чтобы пронзить ночную тьму.

Ни Грин, ни Батлер Эмбера не боялись.

— Как делишки, Эмбер? — Роуч подступил к бывшему приятелю, нависнув над ним грозной глыбой.

— Слыхали, ваш хозяин откинулся сегодня.

Эмбер печально кивнул.

— Что-то вам не везет, — прокаркал Роуч. — Как Профессора не стало, так вас и качает. Теперь вот полковничек отчалил… да он, собственно, не очень-то и старался.

— Поэтому Профессор его и списал, — сказал негромко Эмбер.

Смысл и полное значение реплики дошли не сразу. Фрэй недоверчиво ухмыльнулся.

— Профессор? Ты что имеешь в виду?

Они даже не услышали, как за спиной у них, выйдя из-за угла, встала четверка экзекуторов.

— Профессор желает вас видеть, — спокойно добавил Эмбер. — Обоих.

Первым, как всегда, опасность ощутил более сообразительный Роуч, лицо которого отразило растерянность человека, получившего сильный и неожиданный удар. В следующий момент он обернулся, но было уже поздно — вылетевший из темноты кулак послал его в нокдаун. Роуч рухнул, словно подрубленное дерево.

Фрэй, замешкавшись на секунду, попытался смыться, но Эмбер выставил ногу, и здоровяк, споткнувшись, сунулся физиономией в грязь. Ударился он крепко, так что воздух с шумом вырвался из легких, а подняться уже не смог. Это сделали двое громил, один из которых тут же врезал еще не пришедшему в себя Фрэю по затылку.

Эмбер растворился в темноте. Четверка экзекуторов последовала за ним, волоча двух перебежчиков и оглашая окрестности пьяным пением. Со стороны могло показаться, что веселый секстет возвращается с дружеской пирушки, в ходе которой двое его участников приняли лишнего и удалились, выражаясь современным языком, за точку невозврата.

Они и не вернулись. В одном из многочисленных полутемных, вымощенных дробленым камнем переулков их поджидала крытая подвода. Лошадка мирно дремала, но возница был начеку. Пленных загрузили, не особенно при этом церемонясь, после чего экзекуторы уселись и сами, причем двое из них прямо на бесчувственные тела. Получив сигнал, возница тронул с места, и подвода покатила в направлении Лаймхауза.

Поднимавшийся со стороны реки редкий вечерний туман рассеивал чахлый свет немногочисленных газовых фонарей. Прилегающие к складу улицы уже затихали, когда подвода остановилась у больших ворот, потратив на весь путь около двадцати минут.

Эмбер и четверка экзекуторов были не единственными, кто выполнял в тот вечер поручения Профессора. Еще двое, Ли Чоу и верзила по имени Терремант, протирали штаны в пивной небольшого дома терпимости неподалеку от Олдгейта. Ловкий китаец уже выяснил, что Джон Таппит, работавший кладовщиком на фирму «Ф. и С. Ослер», чьи товары — канделябры, лампы, столовое стекло, украшения, фарфор и керамика — выставлялись в магазинах на Оксфорд-стрит, завел привычку заглядывать сюда после работы.