Раз плюнуть

нь не забудь вернуть.

Дроздов уже вернулся с футбола и, сидя в кабинете, чистил пистолет.

– Ну, как? Хапнули? – спросил он вошедшего Артёма.

– Да! – радостно хлопнул в ладоши тот. – Получилось! В машине лежит!

– Отлично! Он раскололся? В смысле, признался?

– Не знаю пока… Мы не спрашивали, привезли просто.

– Ладно, давайте его сюда, сейчас поговорим.

Вадик помог Артёму дотащить брыкающегося Витька до порога, там эстафету подхватил оперуполномоченный и дежурный.

– Подожди меня, – попросил Артём друга и зашёл в отдел следом за сотрудниками.

В дежурной части задержанного обыскали, ничего, имеющего отношения к делу, не нашли, перековали в наручники, отдали Артёму два ремня, после чего Дроздов увёл товарища в кабинет с диваном. Артём остался ждать в коридоре.

Примерно через минуту оперативник вышел из кабинета. На лице отражалась печать озабоченности.

– Хреново…

– Что такое?

– Не признается… Никого, мол, не грабил, не убивал, буду жаловаться… Я уж и по-хорошему с ним, и по-плохому. И так крутил и сяк… Глухо.

– Но это ж он! Я не слепой!

– Так-то оно, так, – Константин Андреевич привычным движением почесал небритый подбородок, – только опознание теперь не провести. Санкцию на обыск просто так не дадут. Поэтому без раскола нам никак. Боюсь, придётся выпускать.

Артём, несмотря на прочитанный Уголовный кодекс, в юридических тонкостях разбирался пока слабовато, поэтому услышанное повергло его в состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта).

– Как выпускать?.. Он же, он же…

– Если не расколоть, – перебил Дроздов, – может, попробуешь?

– Расколоть?

– Ну. Там ничего сложного. Понимаешь, я б его в два счета, но у нас сейчас прокуратура и УСБ{[2]} свирепствует. На любую жалобу реагируют, прямо по рукам вяжут. Хорошо, если этот гадёныш признается. А если нет? Потом заявит, что я его по коленке молотком бил. И здравствуй; ментовская зона. А тебе при любом раскладе ничего не будет. Ты – возмущённая общественность. Случайно проходил мимо, услышал про грабителя, не смог сдержать праведного гнева…

– Я понял.

После задержания грабителя на канале Грибоедова Артёма уже ничто не могло испугать.

– Сейчас.

Он сбежал вниз, подошёл к «копейке».

– Балонник дай.

– Зачем? Колесо поменять?

– Мозги вправить.

Перед кабинетом Дроздов притормозил возмущённую общественность и негромко предупредил:

– Ты там не перестарайся. Стол и так без одной ножки. И ещё… Если он признается, поспрашивай про другие эпизоды. Нутром чувствую, подвигов за ним не один десяток. Опыт подсказывает. Лучше всего с него чистосердечное признание получить. Собственноручное.

– Получим, – Артём решительно распахнул дверь кабинета, поднял балонник и переступил порог…

Перестараться не пришлось. Виктору хватило вида железного ключика. Он сразу все понял и судьбу искушать не стал.

Пять минут спустя Артём рапортовал Дроздову о результатах экстренного потрошения.

– Моя трубка у него дома, продать не смог,