Трибуны

Поставив кофе в гнездо на приборной панели, Мэл закурил сигарету. Слава Богу, он хотя бы приоткрыл окно. Нили тоже приоткрыл свое. Они ехали по сельской местности, то переваливая через холмы, то пролетая мимо тракторов и старых пикапов.

— Ну и что случилось? — спросил Нили, не сразу сообразив, что Мэл ждет от слушателей проявления интереса.

— Знаешь, что меня спасло?

— Скажи.

— Рейк. Эдди Рейк. Цепляясь за жизнь под лодочным днищем, я не думал о мамочке, об отце или о подруге. Я вспомнил о Рейке, как он облаивал нас в конце тренировки, когда полагалось бегать спринт. Вспомнил его речи у нас в раздевалке. Нельзя сдаваться. Нельзя сдаваться. Ты побеждаешь, когда твой дух крепче, чем у того парня, а твой дух крепче, если ты больше тренировался. Если побеждаешь, борись. Если проигрываешь, борись. Борись, если получил травму.

Пока остальные впитывали услышанное, Мэл от души затянулся сигаретой. Тем временем вокруг них гражданские водители жали на тормоза, уступая дорогу власти.

— Наконец меня ранили в ногу. Вы знаете, что пули достают под водой?

— Никогда особенно не задумывался, — признался Нили.

— Чертовски достают. Мне попали под левое колено, в сухожилие. Никогда не было так больно. Как раскаленный нож. Я едва не отключился от боли, а нужно было дышать. Помните, Рейк говорил, что в случае травмы нужно продолжать игру. Я сказал себе, что сейчас Рейк наблюдает. Он стоит где-то у реки и смотрит, чтобы понять, насколько я крут.

Длинная ядовитая затяжка. Мэл, не лишенный добросердечия, выпустил дым в сторону окна и погрузился в тяжелые воспоминания. Повисла долгая пауза.

Прошла минута.

— Так… очевидно, ты спасся, — нетерпеливо сказал Пол, желавший услышать рассказ до конца.

— Мне повезло. Пятерых положили в ящики и отправили домой. Лодка горела и горела — временами я не мог держаться за раскаленный корпус. Потом взорвались аккумуляторы — с такой силой, словно попал снаряд. Лодка начала тонуть. Было слышно, как смеются гуки. Еще я слышал то, что Рейк говорил нам в последней четверти: «Парни, сопли втянуть — и вперед. Сейчас или никогда. Посмотрим, тонка ли ваша кишка».

— Я тоже это слышал, — сказал Нили.

— Стрельба вдруг прекратилась. Потом я услышал вертолеты. Пара вертушек засекли дым и полетели разобраться, в чем дело. Они подошли на небольшой высоте, разогнали гуков, опустили трос и достали меня из воды. Когда поднимали, я смотрел вниз и видел, как догорает лодка. Я видел двух ребят, лежавших на палубе. Они обгорели дочерна. Я был в шоковом состоянии и вырубился. Потом сказали, что на вопрос, как меня зовут, я ответил: «Эдди Рейк».

Посмотрев влево, Нили заметил, что Мэл отвернулся к окну. Голос шерифа дрогнул. На пару секунд отпустив руль, он вытер глаза.

— Значит, ты вернулся домой? — спросил Пол.

— Да, и это счастливый конец моего рассказа. Я оттуда выбрался. Парни, вы есть хотите?

— Нет.

— Нет.

По-видимому, Мэл изрядно проголодался. Притормозив, он свернул направо и въехал на гравийную площадку перед старым деревенским магазинчиком. От резкой остановки задок «форда» занесло.

— Лучшее из всего, что пекут в этих местах, — сказал Мэл, открывая дверь и выходя в облако поднятой им пыли.

Вслед за Мэлом они обошли дом и через рахитичную дверь проникли на чью-то тесную и закопченную кухню. Все четыре близко поставленных стола занимала местная публика, поглощавшая ветчину и оладьи.

К особенному удовольствию Мэла, готового свалиться в голодный обморок, у загроможденного прилавка нашлось три свободных места.

— Хотим отведать ваши оладьи, — обратился Мэл к хлопотавшей у плиты худенькой пожилой женщине.

Стало ясно, что меню не потребуется.

Кофе подали с впечатляющей скоростью, сопроводив оладьями, а заодно маслом и патокой из сорго. Мэл первым набросился на весившую никак не меньше фунта порцию с запеченным в тесте коричневым салом. Нили слева от шерифа и Пол, севший справа, последовали его примеру.

— Послушал я ваш вчерашний разговор на трибунах, — сказал Мэл, переключаясь с Вьетнама на футбол. Откусив очередной изрядный кусок, он яростно заработал челюстями. — Вы говорили про финал 87-го. Я там был — ну, как и все. Мы поняли, что в перерыве в раздевалке была какая-то ситуация. Что-то вроде перебранки между тобой и Рейком. Знаешь, я никогда не слышал правды о том эпизоде, потому что ребята никогда про это не говорили.

— Можешь назвать это перебранкой, — сказал Нили, продолжая мусолить кусок, первый и единственный.

— Про это не говорил никто и никогда, — сказал Пол.

— Так что произошло?

— Перебранка.

— Понятно. Только вот Рейк умер.

— И что с того?

— Пятнадцать лет прошло, вот что. Хочу знать все про эту историю.

Мэл как будто допрашивал предполагаемого убийцу в тюремной камере.

Отодвинув оладьи, Нили уставился на тарелку. Потом вопросительно посмотрел на Пола. Пол кивнул: «Продолжай. Теперь можно рассказать».

Отказавшись от еды, Нили выпил кофе и задумчиво посмотрел в сторону прилавка. Медленно и очень тихо он проговорил:

— Первую половину встречи нас избивали, как щенков, и мы проигрывали 0:31, всухую.

— Я был там, — не переставая жевать, сказал Мэл.

— Во время перерыва мы ушли в раздевалку и стали ждать Рейка. Все ждали и ждали… Понимали, что нас съедят живьем. Наконец пришел Рейк вместе с другими тренерами. Он был вне себя от ярости. Нас трясло от страха. Рейк сразу двинулся ко мне. Он смотрел с откровенной ненавистью. Сказал: «Ты ничтожество. Жалкое подобие футболиста». И наотмашь ударил меня по лицу.

— Звук был — как удар деревянной битой по бейсбольному мячу, — сказал Пол, так же, как и Нили, потерявший интерес к еде.

— Он сломал тебе нос? — поинтересовался Мэл, продолжая жевать.

— Угу.

— И как ты ответил?

— Рефлекторно, свингом. Откуда мне было знать, вдруг он захочет ударить еще раз? Ждать не хотелось, и поэтому я ударил хук правой — сильно, как только мог. Попал в лицо, точно по левой челюсти.

— Бомба, а не хук, — сказал Пол. — Голова Рейка дернулась, как от выстрела, и он мешком осел на пол.

— В нокаут?

— Упал трупом. Тренер Апчерч двинулся вперед. Он орал и сквернословил так, словно хотел меня прикончить. Я ничего не видел — потому что глаза заливала кровь.

— Навстречу шагнул Силос, — сказал Пол. — Двумя руками он схватил Апчерча за горло. Силос поднял тренера, бросил к стене и пригрозил убить, если тот двинется с места. Рейк лежал на полу как мертвый. Над ним суетились Снейк Томас вместе с Кроликом и еще одним тренером. На несколько минут возникла неразбериха, а потом Силос толкнул Апчерча, повалив его на пол, и крикнул, приказав всем убираться из раздевалки. Томас что-то возразил, и Силос дал ему подсрачник. Они выволокли Рейка из комнаты, и мы заперли дверь.

— Меня почему-то пробило на слезы, я рыдал и не мог остановиться, — сказал Нили.

Мэл перестал жевать, и вся троица уставилась прямо перед собой — туда, где у плиты хлопотала маленькая женщина.

Пол продолжил:

— Мы нашли немного льда. Нили сказал, что сломал руку. Из носа лилась кровь, и он был как ненормальный. Силос орал на команду. Довольно дикая была сцена.

Отхлебнув кофе, Мэл свернул кусок блина, поваляв его на тарелке так, словно не знал, хочет он есть или нет.

— Нили лежал на полу со льдом, приложенным к носу, и засунутой в лед рукой. У него по глазам текла кровь. Мы ненавидели Рейка изо всех сил и были готовы кого-нибудь убить. Ближе всех оказались эти бедолаги из «Ист-Пайка».

Немного помолчав, Нили сказал:

— Силос опустился на колени рядом со мной и крикнул: «Вставай, „Мистер Вся Америка“! Нужно взять пять тачдаунов!»

— Когда Нили встал на ноги, мы бегом бросились из раздевалки. Из какой-то двери высунулся Кролик, и я слышал, как Силос орал: «Держи своих блядей подальше от боковой линии»!

— Индус запустил в Кролика окровавленным полотенцем, — негромко добавил Нили.