Предчувствие беды

– Почему же «потенциальную»? – удивился Голованов.

– Потому, что пассажиры бизнес-класса, должные лететь данным рейсом, вынуждены были уступить свои места Сомову и его свите. Что и спасло некоторым из них жизнь.

– Да, неисповедимы пути твои, Господи! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – проговорил Кротов.

– Вот именно. Этих-то людей и следует прощупать. И рассчитываю в этом вопросе прежде всего на тебя, Алексей Петрович.

– Без вопросов, – кивнул Кротов. – Список пассажиров, паспортные данные?

– Будет сброшено на факс «Глории» через час, максимум полтора.

– Срочность?

– Чем быстрее, тем лучше. Первое совещание опергруппы назначено на завтра, в пятнадцать часов.

– Постараюсь что-нибудь нарыть, – пообещал Кротов.

– А ты, Денис, не надувайся!

– Да мы и так без работы не сидим, – как бы безразлично откликнулся племянник.

Было видно, что он все же задет тем, что спецзадание дяди предназначено не ему.

– Расследование только началось. Не сомневаюсь, что вы все будете задействованы. Чует мое сердце.

…– Все не так просто, чует мое сердце, – проговорил в это же время Александр Борисович Турецкий сидящим в его кабинете Олегу Левину и трем другим сотрудникам следственного отдела, прибывшим на совещание к руководителю группы.

Среди прочих выделялся вихрастый, лопоухий молодой человек, чем-то неуловимым напоминавший Олега Левина десятилетней давности. Стажер Левина, включить которого в дело сам же Олежка и просил.

– Помимо «версии Крошки Цахеса» могут быть и иные варианты. Разработкой олигарха уже занимаются, а мы направим свои стопы в Шереметьево. Для проведения оперативно-следственных мероприятий, как будет сказано в отчете. Необходимо выявить всех сотрудников аэропорта, имевших отношение к рейсу 2318. Особенно нас интересуют механики, готовившие борт к полету, грузчики, имевшие доступ на лайнер, в первую очередь те, что загружали питание в рейс. Работники пищеблока. Пищеблок я прошу взять на себя вас, Олег Николаевич. И еще одно задание, весьма щекотливого свойства. Нужно ознакомиться в отделе кадров с личными делами всех работников Шереметьева. Возраст, стаж работы, послужной список – благодарности или наоборот. Работа эта кропотливая, долгая, но нужная для следствия. Вот вы, юноша, ею и займетесь. Ваше имя?

– Кирилл Безухов, – звонко выпалил стажер. – Кирилл Сергеевич, – поправился он и покраснел.

– Вопросы есть, Кирилл Сергеевич?

– А что, мы прямо сейчас и поедем? Это надолго? Я бы маме…

– Значит, так, юноша, – оборвал его Турецкий. – Есть такая притча буддийская, разрешаю послушать. В буддийский монастырь пришел человек, желающий стать монахом. Он увидел, что монахи моются прямо в фонтане, расположенном во дворе монастыря. На улице было холодно, и пришедший спросил находившегося рядом учителя: «Вода, наверное, очень холодная?» Как это часто бывает в буддийских монастырях, учитель ничего не ответил. Он просто зачерпнул из фонтана ведро воды и вылил на спрашивающего.

Находящиеся в кабинете мужчины прыснули. Юноша отчаянно покраснел.

«Вот так– то! Мы тоже владеем буддийским фольклором!» -послал Турецкий мысленный привет Семену Семеновичу Моисееву.

– Вопросы есть, Кирилл Сергеевич?

– Вопросов нет, – ответил стажер.

– Вот и хорошо. Еще одно: нужно ознакомиться с медицинскими картами работников Шереметьева. Поговорить с психологом. Наверняка в их штате имеется психологическая служба. Нас интересуют люди неуравновешенные, склонные к необдуманным поступкам. А также обиженные жизнью или начальством.

– Ты думаешь… – спросил было догадливый Левин.

Раздались позывные внутренней связи.

– Саня, зайди, есть новости, – услышал Турецкий голос Кости.

– Буду через пять минут.

Турецкий положил трубку.

– Что я думаю, это мы потом обсудим. А сейчас – по коням. Старший по группе – Левин. Держи со мной связь, Олег. Как только появится что-либо интересное, сообщай немедленно. Я буду у Меркулова. Все, совещание закончено. Подключайте оперативников – и вперед.

Среда, двадцать девятое августа, оказалась для сотрудников аэропорта Шереметьево днем весьма напряженным. Прошла почти неделя после потрясшей всех катастрофы, первые эмоции по этому поводу улеглись. Люди недоумевали, почему правоохранительные органы в лице транспортной прокуратуры не проводят дознания.

И вот началось.

Вскоре после полудня в служебных помещениях, на летном поле, в кабинетах администрации появились представители законности. В лице сотрудников самой Генпрокуратуры.

Начальник отдела кадров, женщина предбальзаковского возраста с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, дабы скрыть намечавшуюся на висках седину, удивленно подняла брови, увидев в кабинете совсем молодого человека, почти юношу, с трогательно торчащими в стороны ушами.

Юноша предъявил служебное удостоверение, согласно которому являлся сотрудником грозного ведомства, воцарившегося в Шереметьеве, и попросил для ознакомления личные дела сотрудников аэропорта.

– Всех? – изумилась начальник отдела кадров.

– Всех, – нахмурив светлые брови, ответил юноша.

– Что ж, давайте знакомиться, – улыбнулась ему женщина. – Ада Григорьевна Кашкина.

– Кирилл Сергеевич Безухов, – отрекомендовался он.

Женщина невольно рассмеялась, подумав о том, что фамилия совершенно не соответствует облику юноши: именно уши и были главной составляющей его внешности.

– В чем дело? – напрягся Кирилл.

– Ничего, извините. Просто у вас такая литературная фамилия…

– Приступим к делу, – все хмурился стажер, извлекая из дипломата ноутбук. – Вы разрешите через ваш сетевой фильтр подключиться?

– Конечно! Однако, какой у вас компьютер замечательный! С чего начнем?

– С летного состава, – подумав, ответил Кирилл.

Женщина пододвинула к себе один из длинных деревянных ящиков, наполненных картонными карточками с фотографиями в верхнем левом углу.

– Алексеев Андрей Степанович, – начала она.

– Позвольте мне, – перебил ее стажер, пододвигая картотеку к себе.

В это время Олег Николаевич Левин знакомился с личным составом пищеблока. Первым обстоятельством, с которым столкнулся Левин, было отсутствие руководителя данного подразделения – Александры Борисовны Небережной. Правда, Небережная отсутствовала вполне законно – очередной отпуск. Разговор шел с заместителем Небережной – Светланой Степановной Лынченко. Они расположились в кабинете Небережной. Левин разглядывал фотографию под стеклом письменного стола. На фотографии была изображена привлекательная пухленькая молодая женщина с разбросанными по плечам каштановыми волосами.

– Что ж, начнем. – Левин оторвал взгляд от фото, включил диктофон. – Расскажите, пожалуйста, Светлана Степановна, как проходит комплектация питания на самолеты? Каков режим доставки продуктов на борт? Делается ли это непосредственно перед рейсом или порядок иной?

Светлана Степановна добросовестно рассказывала.

– …Затем ящики с контейнерами загружаются в холодильники. На ночь. А рано утром грузчики развозят их по бортам. Первые рейсы бывают очень рано. Во Владивосток, например, в семь утра самолет идет. Так что питание готовится накануне.

– То есть продукты для рейса номер 2318 на Ларнаку укомплектовывались накануне, в среду?

– Да.

– А когда начался отпуск у Александры Борисовны?

– Два дня назад, в понедельник.

– То есть в среду она была на службе? Работами руководила она?

– Да, последний день.

– Почему – последний?

– У нее отгулов скопилось много. Вот она и попросила два отгула. В четверг и в пятницу.

– Я вас правильно понял, что Небережная была последний раз на работе в прошлую среду, двадцать второго августа? – переспросил Левин.

– Да.

Левина почему-то обеспокоило исчезновение начальницы накануне взрыва. Хотя, скорее всего, это обычное совпадение. Или какое-нибудь сто десятое правило Паркинсона: неприятности случаются в отсутствие начальства. Тем не менее…