Труп на балетной сцене

Танцовщики поспешно побросали бутылки с водой в свои рюкзачки, одернули трико, встали в позы, стерли с лиц всякую индивидуальность и напустили балетную чопорность, которую так ненавидела Джульет.

— Первый акт, первая сцена, — объявила Рут. — Антон? Райдер? Вы готовы?

Исполнители заняли исходные позиции. Руки Фортунато замерли над клавишами, хореограф повернулась к приглашенным:

— Мы отрепетировали примерно девятнадцать минут первого акта, но не хватает пары переходов, поэтому представление пойдет с короткими перерывами. — Она отошла в сторону, чтобы удобнее было ко всем обращаться. — Луис, пожалуйста, сыграйте фортепьянную аранжировку увертюры. — Рут повысила голос и принялась перечислять ведущих исполнителей — отчасти для зрителей, отчасти чтобы танцовщики успели окончательно собраться. Наконец, словно поднимающийся на борт самолета боящийся высоты человек, отчаянно махнула пианисту рукой. Луис ударил по клавишам. Теперь, подумала Джульет, Рут не может повлиять на прогон. Глядя, как нехотя подруга опускается на стул, она решила, что это чувство той совсем не по душе.

Увертюра Кена Паризи изобиловала пушечными залпами, которые оповещали о бегстве Мэгвича, но в фортепьянной аранжировке их заменяли сокрушительные тяжелые аккорды на низких октавах. Пятнадцать-двадцать минут стены зала содрогались от грома, затем его сменило энергичное стаккато в миноре, в котором Джульет угадала тему Пипа. Постепенно его сменила запоминающаяся, волнообразная мелодия мисс Хэвишем и Эстеллы. Последовали неизменные викторианские пышные трели, за которыми снова послышались пушки. Внезапно Райдер выскочил на середину зала, сначала едва не столкнулся с Антоном, затем начал хватать партнера своими сильными руками.

Десять минут музыка быстро кружила танцовщиков друг подле друга. В первой сцене преступник несколько раз поднимал и головокружительно опрокидывал Пипа — все как в книге. Но тот постепенно преодолел страх и начал робко жаться к осужденному, обволакивая его теплотой человеческого отношения и (не как в романе) задабривая тем, что принес еду. Не было ни цепей, ни просьбы о напильнике. Джульет с интересом наблюдала, как все мягче становился Райдер в ответ на доброту Пипа. Теперь она понимала, почему Электра вышла за него замуж: Кенсингтон был обаятелен и трогательно-нежен, а не только по-мужски угрюм. Затем началась сцена в доме с солисткой Марией Флор в роли вздорной (но в балетной трактовке отнюдь не комичной) миссис Джо. Летали апельсины, Пип не мог их поймать, прибыли солдаты и снова ушли ловить несчастного осужденного.

Затем действие прервалось.

— Здесь нет перехода. — Рут вскочила со стула и, намереваясь изобразить извиняющуюся улыбку, свирепо растянула губы. Подняла палец и позвала: — Антон!

Мор выступил вперед, на мгновение чуть пошатнулся, однако тотчас улыбнулся. Рут посмотрела на него снизу вверх, приподнялась на цыпочки и принялась что-то энергично шептать на ухо. Но танцовщик только нежно погладил ее заботливой рукой по плечу, и Джульет догадалась: подруга спрашивала, не разболелась ли его лодыжка.

Вначале Антон буквально очаровал зрителей, но даже Джульет заметила, что он сбился с ноги в эпизоде рождественского застолья. Согласно замыслу хореографа, Пип должен был вспрыгнуть на стул, чтобы попытаться поймать очередной апельсин. Но Антон промахнулся и попал слишком близко к краю сиденья, так что едва не перевернулся. Он завершил эпизод, но без утреннего блеска. Неужели боится сцены? Вряд ли. Антон мотнул головой, что-то отвечая Рут, и расплылся в улыбке, словно говоря, что с суставом все в порядке. Но от Джульет не укрылось, как странно расфокусировался взгляд его блестящих зеленых глаз.

Краткий перерыв закончился, хореограф вернулась к своему стулу, коротко кивнула Луису и бросила приглашенным:

— Продолжаем.

Пианист начал па-де-труа «Подглядывающий Пип».

Лили Бедиант склонилась над скрючившейся Кирстен и обхватила девушку руками, словно изгоняя призрак. Затем распрямилась, и балерины поплыли под музыку, сначала плавно, но постепенно их движения становились все более резкими. Когда мисс Хэвишем полностью овладела волей Эстеллы, на сцене появился Пип и приник к изображавшей французское окно деревянной раме.

Однако что-то перепуталось: вместо того чтобы испугаться открытия и изображать робкого, смущенного подростка, Антон Мор светился, словно карапуз в цирке. Более того, он действовал совсем не так, как на репетиции. Размахивал руками, мотал головой, сделал два пируэта. И вместо того чтобы в отдалении копировать движения балерин, приблизился к ним вплотную и танцевал так, словно все вместе веселились на свадьбе. Джульет вопросительно посмотрела на подругу — та тщетно пыталась перехватить взгляд пианиста, но Луис, не обращая на хореографа внимания, без перерыва перешел к следующей сцене — па-де-де Пипа и Эстеллы «Притяжение-отталкивание».

Танец Мора стал откровенно диким. Антон совершенно отошел от хореографии, обнимал и целовал Кирстен, поднял партнершу на высокую поддержку, которой Джульет не помнила ни по одной репетиции, опустил на пол и в одиночку взорвался каденцией прыжков. Вся труппа с изумлением наблюдала, как он носился по залу: то бросался на колени, то взлетал в воздух и делал гигантские пируэты. Все было прекрасно, но пугало тех, кто был знаком с хореографией. Рут застыла соляным столбом — она хотела остановить Антона, но не решалась сказать ни слова. Мор словно впал в транс и, как лунатик, мог упасть, если его разбудить. Музыка стихла, а он продолжал танцевать. Это был уже не балет — словно ребенок в дикой пляске, танцовщик двигался, не сознавая окружающего. Джульет внезапно вспомнила документальный фильм, в котором показывали людей, которые болтали без умолку, с радостью, всей душой вверяя себя враждебной силе. Она с ужасом поняла, что Антон впал в своего рода экстаз. Никогда раньше Джульет не видела так близко мужчину в таком состоянии.

Рут медленно двинулась к середине зала, потемневшее лицо отражало противоречивые чувства, вся фигура излучала тревогу. Она косилась на Грега Флитвуда, словно тот мог объяснить необычное поведение солиста, но тот выглядел скорее рассерженным, чем озадаченным, и не спешил на помощь. Рут пожала плечами в сторону зрителей, красноречиво отгораживаясь оттого, что происходило в репетиционной. Неподалеку от нее Викторин Вэлланкур тоже поднялась со стула, сделала шаг вперед, но нерешительно остановилась. Из всех углов зала члены труппы во все глаза смотрели на Антона. В зале повисла странная, пугающая тишина, которую нарушал лишь безумный визг балеток немца о линолеум.

И вдруг он запел или, скорее, завыл — ломаные германские слоги прерывались судорожными вздохами. Мурлыкал Антон рассеянно, небрежно, словно для себя самого. Взгляд все больше обращался вовнутрь. Он скакал, падал, прыгал, на мгновение замирал, пока вдруг (казалось, прошли часы, но на самом деле всего четыре минуты) будто ослабел, опустился на пол и застыл без движения.

В первые секунды это вызвало у всех присутствующих скорее облегчение, чем тревогу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Потом все стало происходить одновременно. Грег Флитвуд авторитетно изгнал из зала и зрителей, и труппу. Патрик взял у Джульет мобильник и позвонил 911. Пока приглашенные и танцовщики покидали репетиционную, Викторин заботливо склонилась над Антоном. Тот был без сознания, его кожа странно покраснела. Когда зал опустел, к ним присоединился Патрик и, прижимая телефон к уху и выполняя указания медика, стал проверять, не следует ли начинать меры по спасению жизни. Но поскольку Мор дышал, хотя и очень слабо, и причины обморока оставались неизвестными, оставалось ждать прибытия «скорой помощи».

Викторин взяла безжизненную руку Антона, Рут и Патрик рухнули на скамейку у фортепьяно, а Джульет решила обойти зал, но краем глаза заметила, как, отправив всех вон, возвратился Грег. Ему не терпелось выгнать и ее, но Джульет сознательно избегала взгляда руководителя студии.