Пленница кукольного дома

И все-таки о фильме нужно забыть, не думать о нем, и все. Хотя бы до завтрашнего утра, когда начнется работа. Разрабатывать прежде всего надо, конечно, Наталью. Фильм, вероятней всего, ее рук дело.

Лучший способ забыть — провести вечер с Настей, как и было условлено. Времени еще не так и много, всего одиннадцать, вполне можно все успеть. Заехать в магазин, купить вина и кое-что для ужина.

Андрей выехал на площадь Конституции, в народе именуемую площадью Проституции, остановился у круглосуточного супермаркета.

Уже у кассы, когда стал расплачиваться, понял, что взял совсем не то вино и не тот набор продуктов, какой хотел и каким они обычно обходились, удивился, хотел вернуться и поменять, но кассир уже выбила чек, и ему стало неудобно. А когда перегружал покупки из корзины в пакет, понял еще одну вещь: и вино, и закуски — те самые, которые были приготовлены Максимом для празднования годовщины свадьбы в фильме. Андрею стало не по себе и ужасно, до какой-то необъяснимой тоски, захотелось к Насте.

Андрей поставил пакет на заднее сиденье машины и набрал свой домашний номер. Если Настя не подойдет к телефону, если не дождалась его и уехала, он просто умрет, прямо здесь, на морально нестойкой площади Конституции, умрет.

Настя взяла трубку сразу, заговорила совсем не сердитым, совсем не обиженным тоном:

— Андрюшка, ты? А я жду, жду… У нас что, все отменяется? Ты звонил, но я так и не поняла, что случилось и почему так срочно нужно было куда-то ехать.

— Ничего не отменяется, Настя! Я еду! Минут через пятнадцать буду. Настенька! Я очень тебя люблю! Я так соскучился!

— Соскучился? Да мы же только утром расстались. — Настя рассмеялась. — Ну, я тоже соскучилась, а про «люблю» ты и сам в курсе. В общем, жду. Больше не задерживайся.

— Не задержусь. Целую, целую!

— Поцелуешь, когда приедешь. Все. Жду.

Ждет. Не уехала. Какое счастье! А фильм побоку. До завтра не думать о нем.

Не думать? Но все дело в нем, в фильме. У Вениамина Андрей хорохорился, выдвигал версии, разводил теории, что не может какой-то там фильм так подействовать на взрослого и психически здорового мужчину, чтобы тот вдруг сиганул из окна согласно сценарию. Мог! Еще как мог! Если и на него, Андрея, так подействовал, то что уж говорить о Максиме — ведь речь-то шла о нем, в фильме-то был Максимов двойник, и голос звучал его, Максима. Вот ведь до чего дошел прогресс, до чертовщины какой-то, до колдовства…

Не думать! Завтра он начнет со всей этой чертовщиной разбираться. А сегодня думать только о приятном. Настя ждет, не уехала. Настя…

Андрей поставил машину на стоянку, подхватил пакет и пошел домой.

Настя открыла дверь еще до того, как он успел позвонить, — стояла у окна, караулила. На ней было синее нарядное платье (новое, он раньше у нее такого не видел) и на голове хитрое сооружение из волос (наверное, полдня провела в парикмахерской), а он, дурак, из-за своих дел чуть не отменил мероприятие, к которому Настя так готовилась.

— Привет! Я совсем заждалась! Тебе нравится мое платье? — Она повертелась перед Андреем, подол из легкой материи обвился вокруг ног. — Скажи, нравится?

Какой-то ступор на него нашел — с минуту, не меньше, он молчал, а в заключение ляпнул бестактность. Да что там, бестактность, самую настоящую глупость:

— Нравится. Но, мне кажется, тебе бы больше пошел красный цвет. Красное вечернее платье с открытой спиной и туфли на шпильках.

— Да? — Настя расстроилась. — А я подумала… Я никогда ничего красного не носила, не люблю красное. Тебе совсем не понравилось это платье?

— Настенька, прости! — опомнился Андрей. — Мне очень нравится твое платье, я глупость сказал! Не слушай меня, Настюшка, я просто кретин! Тебе совсем не пошел бы красный. Как мне не идет мой черный костюм.

— Какой костюм? При чем здесь твой костюм? Да что с тобой, Андрюша? Ты как-то странно выглядишь. У тебя все в порядке?

— Все в порядке, не обращай внимания. — Андрей обнял Настю и крепко-крепко прижал к себе.

— А, вот оно что! — Настя вывернулась и в шутку легонько стукнула его по плечу. — Я поняла — вы, господин хороший, подшофе. Водочкой-с несет.

Андрей засмеялся.

— Да, я выпил, но совсем чуть-чуть, с Венькой, у него несчастье.

— А что такое? — всполошилась Настя.

— Погибла одна его хорошая знакомая. Он потому меня и просил приехать. Я должен ему помочь, Настя.

— Должен, значит, поможешь. Но ведь ты хотел себе отпуск устроить. Сам говорил: после дела с Валерией тебе потребуется восстанавливаться по крайней мере месяц. А не прошло и двух недель.

— Не могу я Веньке отказать! Он очень просил помочь.

Вранье, вранье! Очень Вениамин не просил, он просто нанял Андрея. И заплатить хотел, а он зачем-то отказался от денег. Нет, дело не в деньгах, о гонораре он не жалеет. Только странно, зачем было отказываться? Сам Вениамин за любую услугу всегда драл с него непомерно дорого. Работал на совесть, тут ничего не скажешь, но ни разу бесплатно шага лишнего не сделал.

— Венька очень просил. Ему больше не к кому обратиться.

И опять вранье, в чистом виде вранье! Частных детективов — платных детективов — в городе сколько хочешь. Он сам — сам! — захотел, по доброй воле ввязался в это чертово дело. Потому что… Для того чтобы… Оттого что…

Ну да, его просто околдовал, загипнотизировал фильм. Ради того, чтобы его еще раз посмотреть — иметь возможность смотреть сколько угодно! — он и взялся Веньке помочь. А тот, видимо, обо всем догадался. Надо держать себя в руках, не распускаться, а то и Настя подумает, что он свихнулся.

— Настюш, ну чего мы стоим, время зря тратим? Идем. Все готово к торжеству.

— Да у нас ведь никакое не торжество, просто вечер на двоих.

— Да-да, просто. Пойдем.

Они прошли в комнату. Андрей стал выкладывать продукты на стол.

— «Божоле»? А почему «Божоле»? Я думала, ты кагор «Пастораль» купишь. Разве ты забыл? — Настя обиженно передернула плечами.

— Я не забыл, Настюш. — Он опять ее обнял и, как тогда, в прихожей, крепко прижал к себе. — Я помню, что кагор «Пастораль» — для нас с тобой не просто вино, а что-то вроде символа.

— Символ знакомства и радости от того, что мы вместе. — Настя произнесла фразу шутливо торжественным тоном, не выдержала и засмеялась. — А твое «Божоле» для нас ровным счетом ничего не значит.

Для них — не значит. Потому что значило оно что-то — может, Наталья объяснит что? — для Максима. Для Максима, который… поддавшись гипнозу… выбросился из окна своей квартиры. Какой у него был этаж? Не обратил внимания. Надо будет скорее пересмотреть фильм.

Не скорее, а завтра.

— Эй, Андрюш, ты где? Снова незримо отсутствуешь? Я тебя спрашиваю, почему ты, дурья твоя голова, не купил «Пастораль»?

Настя. Ее синее платье совсем не уместно. Уместнее черный костюм и красное платье… Вздор! Выбросить из головы!

— «Пастораль»?

Настя может спасти. Милая Настя! Прижаться к ее синему шелковому плечу и спастись.

— Настенька!

— Андрюшка, ты что? Ты какой-то такой… — Настя испуганно улыбнулась и провела ладонью по его лбу. — У тебя голова не болит? Глаза у тебя… Совершенно сумасшедшие глаза!

— Настенька…

— Прекрати! Разливай вино и перестань сходить с ума. Я уже приготовила закуски.

Андрей посмотрел на стол и очень удивился: все было распечатано, нарезано и разложено по тарелкам — когда Настя успела? Он и не заметил, что она от него отходила. Да что с ним в самом деле? Провалы какие-то.

Андрей открыл вино и разлил по бокалам. Поднялся, чтобы провозгласить тост.

— Настя! Мы знакомы год и четыре месяца…

Боже мой! Что он говорит? Он и тост позаимствовал у Максима, разница только в сроке знакомства и совместного проживания. Прекратить! Перестать сходить с ума! Забыть, забыть!

Невозможно.

— Настенька!

Только Настя может спасти! Показать ей фильм, разделить груз пополам?

Нет, не то!

— Настя! Я прошу… Со мной что-то… Ты мне очень нужна! Я прошу… Спасти! Ты должна…