Засекреченные приключения Шарлотты Бронте

Боясь сказать что-нибудь лишнее, если мистер Николс и дальше будет разговаривать со мной, я остановилась.

— Вот почта, мне надо зайти туда, — сказала я твердо. — Всего хорошего, мистер Николс.

И я скрылась за дверью, оставив его стоять под дождем.

Внутри почты стены занимали ящики и ячейки. За барьером сидела Нэнси, почтмейстерша, пухлая женщина с завитыми седыми волосами под муслиновым чепцом.

— А, мисс Бронте! — сказала она. — Слышала, ты возвратилась из Лондона, поездка была приятная, надеюсь? Видела твоего папашу вечор, когда он возвращался с Дубовой фермы. У них там плохо дело с горячкой.

Последовали прочие деревенские сплетни. Когда она умолкла перевести дух, я отдала ей мое письмо и спросила:

— Что-нибудь для меня? — Нэнси принялась рыться в письмах и пакетах, и тут меня осенило. — Обо мне никто чужой не справлялся?

— Собственно, да, — сказала Нэнси. — Два дня назад это было. Какой-то мужчина допек меня всякими расспросами, вроде кому ты пишешь, да от кого получаешь письма.

Во мне шевельнулось дурное предчувствие.

— Вы ведь ему не отвечали, правда?

Щеки Нэнси побагровели.

— Вот уж нет! Сказала ему, чтоб он своими делами занимался, а в чужие не лез. — Она повернулась и промямлила: — Вроде было для тебя что-то, мисс Бронте. Куда же оно задевалось?

Я содрогнулась, подумав, сколько всего мог почерпнуть убийца из ее обширного запаса сведений о нашей семье.

— А вы не могли бы описать, как он выглядел, этот мужчина?

— Джентльмен с черными волосами и городскими повадками. — Нэнси захихикала. — И собой красавец.

Во всяком случае, она была куда наблюдательнее мистера Николса, хотя и куда несдержаннее. Незнакомец мог быть брюнетом из поезда. Но если он теперь знал, где я живу, то почему не подобрался ко мне?

Мной овладел страх. И тут почтмейстерша воскликнула:

— А! Вот оно!

Она протянула мне плоский прямоугольный пакет примерно семи дюймов в длину, в оберточной бумаге, обвязанный веревочкой и с лондонским штемпелем, но без обратного адреса.

— И кто бы это прислал тебе подарочек? — спросила она с выжидательным любопытством.

Мои мысли мгновенно обратились к Гилберту Уайту. Может быть, он вернулся в Лондон и оттуда послал мне «Джейн Эйр» надписать? Есть ли в пакете и письмо? Радостное предвкушение вытеснило мой недавний страх. Я поспешила домой, заперлась в комнате над прихожей. Дрожащими пальцами я вскрыла пакет.

Письмо — это волшебное сокровище. Письма от моих родных и друзей утешали меня вдали от дома. Отсутствие писем ввергало в мучительную тоску. Когда-то я три года ждала письма, которое так и не пришло. Но вот на этот раз фортуна улыбнулась мне.

Внутри пакета оказалась книга в той же оберточной бумаге, что и пакет, — я нащупала выпуклость корешка и края переплета. Книгу сопровождал лист белой бумаги с несколькими строчками. Я нетерпеливо начала читать письмо, и предвкушение сменилось потрясением.

10

Вечера в нашем доме обычно следовали давно установившемуся порядку — как и в тот день, когда я получила бандероль от Изабели Уайт. После скромного обеда мы в половине десятого завершили наши вечерние молитвы. Папа запер входные двери и поднялся наверх в свою спальню, где он спит с заряженным пистолетом под рукой на случай появления воров или грабителей. Брэнуэлл отсутствовал, предположительно напиваясь в «Черном быке». Мои сестры и я сидели вокруг стола, чтобы читать вслух и обсуждать то, над чем сейчас работали. Вокруг дома завывал ветер с вересковых пустошей, окна дребезжали от сквозняков. Мерцающие свечи рисовали наши тени на стенах, пока я читала вслух главу из рукописи моего нового романа.

Внешне все выглядело, как обычно, но я тоскливо различала разницу. Эмили хранила беспощадное молчание весь день. Энн была само страдание, наш обычный дух товарищества исчез. А я все время вспоминала пакет. Что это за книга? Не ее ли искал вор в «Кофейне Капитула»? И не она ли была причиной, почему меня преследовали в опере, а затем чуть не похитили в Лидсе?

Пока я читала, на страницах возникал образ Гилберта Уайта. Он просил писать ему, и теперь мне было, о чем ему сообщить. Отвлеченная этими размышлениями, я сбилась и перестала читать. Посмотрела на Эмили и Энн, но ни та, ни другая не прервали молчания. Энн горестно глядела на Эмили, которая уставилась в пол, кипя раздражением.

— Как тебе моя история, Энн? — сказала я.

Энн пробормотала:

— По-моему, очень хорошо, — и умолкла, хотя обычно не скупилась на тонкую и многословную критику.

— Эмили? — сказала я. — А что думаешь ты?

Ее голова медленно поднялась. Глаза ее завораживали бурной темной зеленью бушующего океана. Она встала и заговорила приглушенным зловещим голосом:

— Ты правда хочешь знать, что я думаю? — Она обошла вокруг стола, как было у нее в привычке. — Ну, так мне совершенно не понравилось.

— Почему? — Мое сердце мучительно сжалось.

— Каролина Хелстоун слишком слабая, бесцветная, жалкая карикатура на героиню. Роберт Мур подлец.

Глаза Эмили метали мстительные искры. Ее тень следовала за ней словно зловещее привидение.

— А младшие священники глупы. Вообще все персонажи тривиальны и безжизненны.

Ее жестокая критика вызвала во мне волну гнева.

— А может, ты покажешь мне, что такое подлинная литература, — сказала я. — Уже месяцы, как ты нам ничего не читала!

Она отшатнулась, будто я ее ударила, затем пробормотала:

— У меня еще ничего не готово. Но это не меняет моего мнения о твоей книге.

Я знала, что Эмили, браня мою книгу, просто дает волю своему гневу на меня, но это не утишило моего опасения, что ее критика в какой-то мере обоснована. Возможно, «Шерли» действительно плохой роман. Впрочем, в эту минуту его недостатки заботили меня меньше всего.

— Эмили, ты меня пытаешь! — вскричала я. — Я сожалею, что нарушила мое обещание. Я вновь и вновь каялась. И Энн тоже. Как нам заслужить твое прощение?

Стиснув руки, Эмили застыла у камина. Лицо ее было пепельным, гневные глаза отражали огоньки свечей.

— Никакого вреда не случилось из-за того, что издатель Шарлотты узнал, кто такие Каррер и Эктон Беллы, — молящим голосом сказала Энн. — О тебе «Смит, Элдер и Компания» не знают ничего. — Она встала и шагнула к Эмили, протягивая руку. — Все осталось в точности, как прежде.

— Все изменилось! — Эмили резко отпрянула от прикосновения Энн. — Мистер Смит сообщит секрет другим людям, и скоро любопытствующие будут стучаться в нашу дверь. — Ее голос истерически прерывался, она заметалась по комнате, словно уже оказалась в осаде. — Не могу снести этого. Я умру.

Было бы бесполезно убеждать Эмили, что она преувеличивает угрозу. Ее ужас перед незнакомыми людьми был реален и беспределен.

— Нам надо поговорить о том, что произошло с Энн и со мной, — сказала я.

— Энн уже рассказала мне все. Мне стало плохо. Ничего не буду слушать!

Эмили прижала ладони к ушам. Но пока я рассказывала Энн, как неизвестный брюнет расспрашивал про меня Артура Николса и почтмейстершу, Эмили уронила руки и скорчилась на полу.

— Началось, — всхлипнула она. — Публика отыскала Эктона и Каррера Беллов. Орды заполнят Хоуорт, и нам больше никогда не видеть минуты уединения!

Это объяснение, почему незнакомец появился в деревне, мне в голову не приходило. Какой-то читатель наших книг выследил Беллов до их логова?

Энн обняла Эмили обеими руками.