Двойной угар, или Охота на павиана

л у сэнсэя: «Фиг ли над покойником-то глумитесь?» Сэнсэй, помянув обязательную лошадь, отвел меня в сторонку и поведал леденящую кровь историю.

В конце прошлого века жестокая и злобная династия Бяо, и так подмявшая под себя пол-Китая, устремила свои взоры на Шао-Мао. Гордые монахи надавали послам Бяо по ушам и спустили их с монастырской лестницы. Бяо направил своих отборных бойцов под стены Шао-Мао. Да не тут-то было. Монахи уделали агрессора, как русские – шведов под Полтавой.

Началась длительная осада. Люди умирали с голоду, но не сдавались. Бяо тоже не очень-то хотел затягивать проблему, близились холода. И тогда он пошел на хитрость.

Он выбрал из своих головорезов красавца по имени Сяо, и тот, используя свои чары, соблазнил дочь тогдашнего Ламы, выгуливавшую свою чау-чау под стенами монастыря. У династии Бяо не существовало обета безбрачия, а дочка Ламы только что прочитала в монастырской библиотеке рукопись «Дао любви». После таких рукописей и на чау-чау начнешь поглядывать. Так что когда якобы случайно проходивший мимо красавец Сяо стрельнул раскосыми глазками, бедная девочка прямо тут же в него и влюбилась.

Вечером того же дня любовники забили «стрелку» в монастыре. Подлый Сяо уговорил девушку приоткрыть ночью ворота и впустить его буквально на полчаса. Ослепленная чувством, она выполнила его просьбу. Но хитрый Сяо заявился не один. Он заявился, блин, со своими друзьями. Лишь ценой огромных потерь монахам удалось очистить монастырь от друзей и от самого Сяо, которого, привязав к двум «тойотам», разорвали на куски. А дочечку, захотевшую «клубнички», Великий Лама велел посадить на цепь и заморить голодом. Каждое утро монахи подносили к ее носу чашку с «Нескафе», а потом плевали в лицо. «Свежего дня плевок». Вскорости дочка опухла с голодухи и померла, но добрая традиция осталась.

Услышав эту историю, я ужаснулся женскому коварству и решил никогда не связываться с этими гнусными созданиями. Но это хорошо решать в десять лет.

А в четырнадцать – пятнадцать организм начинает протестовать против скоропалительных решений и появляется склонность к философии. Между нами говоря, я уже не смотрел на висящий скелет с прежним отвращением.

Но Ксения… Как она могла? Красота актрисы обманчива!

Забыть ее? Нет, это сильнее меня.

Ладно, амба! Какого черта, Флавиан, ты морочишь людям голову своими личными проблемами, когда они ждут от тебя решительных действий и кровавых сцен?

За тобой, Флавиан, между прочим, охотятся, и совсем неизвестно, где ты окажешься через два часа пятьдесят минут. А ты, Ксения, Ксения…

Конечно, конечно! Извините. Но поймите и вы меня. О чем вспоминает человек на смертном ложе? О несбывшихся светлых надеждах. Ну, в редком случае о невозвращенных банковских кредитах. А на что похожа душа настоящего, всамделишного мужчины, когда он еще не лежит на смертном ложе? Она похожа на обложку самого грязного, самого развратного порнографического журнала, купленного втихаря у уличного торговца за один доллар. Потому что