Любимая маска смерти

— Тем более в ваших интересах пройти с нами в отделение, чтобы как можно быстрее разобраться в этом вопросе. Не заставляйте нас применять силу.

Все посетители столовой, забыв о еде, с раскрытыми ртами следили за тем, чем кончится эта беседа. Даже повара, побросав свои кастрюльки, сгрудились у раздачи и, перешептываясь, наблюдали за бесплатным спектаклем.

— А может, вы на самом деле никакие не милиционеры? — осенило Олесю. — Может, вы кучка ненормальных маньяков, которые заманивают девушек в ловушку… Товарищи! — Она с надеждой повернулась к притихшим слушателям. — Товарищи, вы знаете этих людей, выдающих себя за стражей порядка?

— А то, — отозвалась кассирша. — У нас город маленький. Все друг друга знают…

— Хватит ломаться, гражданочка, — усмехнулся милиционер. — Сами же сказали, что на поезд успеть хотите… Мне-то все равно, я могу еще минут пятнадцать ваш спектакль посмотреть. Здесь тепло, светло и мухи, как говорится, не кусают…

— Хорошо, пойдемте, — вздохнула Олеся. — Идиотизм какой-то.

Она натянула куртку и шапочку, сунула в карман варежки.

— Пакетик не забудьте, — напомнил милиционер. — Это ведь ваш?

— Мой, конечно, — кивнула Олеся.

Глава 17

В отделении ее сразу же провели в кабинет следователя. Очень молодой парень, сидящий за столом, смотрел на Олесю не просто недоброжелательно, а, как ей показалось, с какой-то ненавистью.

Внимательно изучив протянутый конвоиром паспорт, он положил перед собой чистый листок и, вооружившись ручкой, хмуро поинтересовался:

— Что в пакете?

— Костюм карнавальный, — ответила Олеся.

— Какой именно? — без особых эмоций уточнил он.

— Белый.

— Может, хватит ерничать, Олеся Геннадьевна? — поднял на нее глаза следователь. — Неужели вы еще не поняли, что ваше положение очень серьезное и миндальничать с вами никто не намерен. Ответить придется за свои поступки, гражданка Колоскова…

— За какие именно? — раздраженно поинтересовалась Олеся.

— А то вы не знаете…

— Представьте себе, — отрезала она. — Я пока даже не знаю, с кем разговариваю. Может, для приличия хотя бы представитесь? Я по телевизору видела, любой допрос приличный следователь именно с этого начинает.

— Станислав Петрович Ткачев, — буркнул парень и покраснел. Видимо, опыта у него в таких делах было еще маловато, а казаться солидным, бывалым и опытным профессионалом очень хотелось.

— Олеся Геннадьевна Колоскова.

— Я в курсе. — Ткачев кивнул в сторону ее паспорта.

— Вот и познакомились. А теперь, может быть, о деле поговорим? В чем именно меня подозревают? Милиционер в столовой что-то о кражах говорил… Хотелось бы уточнить, что украли и особенно когда это случилось?

— А вас это так волнует? — с нервным смешком отозвался следователь. — А больше вам ничего не интересно, только это?

— Представьте себе. Так как я приехала на вашу станцию сегодня ночью… если быть точной, ближе к утру, то, естественно, больше всего меня волнует, когда я успела совершить то, в чем Меня обвиняют. Я так думаю, вернее, я уверена, что, как только определится вопрос со временем, все остальное просто само собой отпадет…

— Определимся, — пообещал парень. — За кассиршей со станции уже послали. А пока все-таки, может, скажете, что за костюм лежит у вас в пакете.

— Да, собственно, никакая это не тайна… Костюм Снегурочки, вернее, только шубка и парик. Шапка от него на мне, варежки в кармане куртки.

Следователь окинул Олесин головной убор оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнул и шустро застрочил ручкой по бумаге.

— Деньги, украшения, другие материальные ценности при себе имеются?

— Золотая цепочка на шее, две с половиной тысячи долларов во внутреннем кармане куртки и сколько-то в рублях…

— А поточнее нельзя?

— Нельзя, — раздраженно ответила Олеся. — Я мелочь не пересчитывала, знаете ли. Все, что было в отечественной валюте, я на билет и обед в столовой потратила, остались сущие копейки… Я даже собиралась обменять долларов двести. Только в ваших Каменюках обменного пункта не нашла…

— На почту бы сходили, — рассеянно посоветовал следователь, старательно записывая ее показания.

— Спасибо за совет, обязательно воспользуюсь… Если успею, конечно…

Станислав Петрович поднял на девушку глаза.

— Нет, Олеся Геннадьевна, вы, видимо, действительно чего-то недопонимаете… — с каким-то сочувствием сказал он.

— Это вы недопонимаете, — отрезала Олеся. — Если вы думаете, что вам вот так вот просто удастся припаять мне какие-то там кражи, которые произошли в вашем богом забытом городке, вы глубоко заблуждаетесь. Вы не тот объект выбрали, чтобы списывать то, чего не можете раскрыть…

В этот момент в дверь постучали. Потом в приоткрывшуюся щелку просунулась голова молоденького парня.

— Это… Стас… там тетя Люся пришла.

Ткачев посмотрел на Олесю и отчего-то покраснел.

— Кульков! — неожиданным басом рявкнул он. — Войдите в кабинет и доложите как положено.

— Слушаюсь! — Парень распахнул дверь и четким, едва не строевым шагом промаршировал к столу следователя. — Там свидетельница прибыла. Кассирша с вокзала. Ткачева Людмила Васильевна.

— Родственница, что ли? — поинтересовалась Олеся.

— Дальняя, — буркнул Станислав Петрович и кивнул Кулькову: — Приглашай.

В кабинет бочком протиснулась знакомая девушке кассирша. Развязав шаль, которой была Укутана практически до носа, она опустилась на стул рядом с Олесей.

— Ну что тут у тебя случилось, сынок? — ласково обратилась она к насупившемуся следователю. — Павлик прямо как на пожар прибежал. Быстрее, говорит, тетя Люся, бегите, там Стас вас зовет… Я кассу закрыла и мигом сюда.

— Людмила Васильевна, — кашлянув, солидно начал Ткачев, — не могли бы вы рассказать, какие происшествия были у вас сегодня во время ночного дежурства на вверенном вам объекте?

— На объекте… — растерянно повторила женщина.

— Ну, на вокзале… — с досадой повторил следователь.

— А… на вокзале… А что на вокзале? Никаких происшествий вроде бы и не было, — немного подумав, сказала кассирша. — А должно было? Слышь, Стасик, ты по-человечески скажи, что тебя интересует, и я тебе быстренько все обскажу, как было… А твоего этого языка официального я не понимаю…

— Ну, необычное ночью было что?

— Я же говорю, все нормально было, — терпеливо повторила женщина. — Как обычно… Ты и Фаину можешь спросить…

— Потом Фаину, — досадливо поморщился парень. — Ну а если так вопрос поставить… Вы вот эту женщину ночью видели на вокзале?..

— Сынок, а что ты мне все на «вы»-то… Вроде не чужие люди…

— Мама! — чуть не со слезами воскликнул Станислав. — Ну сколько раз тебе повторять, на моей работе родственные связи не имеют абсолютно никакого значения. Понимаешь, ни-ка-ко-го! В этом кабинете все равны, никому никаких привилегий и послаблений я не собираюсь делать, будь ты хоть трижды родней…

— Ну ладно, ладно… — примирительно согласилась Людмила Васильевна. — Тебе виднее, как знаешь, так и говори…

— Так что насчет гражданки Колосковой? — напомнил следователь. — Видели ее ночью на станции?

— Видели… Видели, как не видеть, — закивала женщина. — Ты и у Фаи можешь спросить, мы чай вместе пили…

— Да погодите вы с Фаей своей, — отмахнулся он. — Значит, вы подтверждаете, что эта гражданка провела ночь на вокзале?

— Ну не всю ночь… Часа в три она, наверное, пришла или около этого. Я, Стасик, на часы-то и не поглядела… Нет, ну если бы я знала, что тебе это понадобится, то я бы, конечно…

— Откуда она пришла? — не слишком почтительно перебил родительницу парень.

— Откуда мне знать? — развела руками женщина. — Разве мне пассажиры докладываются?

— Я с поезда сошла, — подсказала Олеся. — С того, который московский…

— Гражданка Колоскова, — сердито прикрикнул Ткачев, — вам пока слова не давали. Не мешайте мне свидетеля допрашивать.