Инспектор Кадавр

Наверно, он и не страдает вовсе. Он живет только для себя. Денег у него нет, и он пригрелся в чужом гнезде, как кукушка. А когда с его друзьями стряслась беда, поспешил от них отречься. И вдруг Мегрэ вспомнил, что промелькнуло в его памяти в то мгновение, когда он так неожиданно остановился, – пустяк, небольшая книжечка, которую он увидел в руках Кавра, одна из тех гнусных порнографических книжонок, что из-под полы продают в некоторых лавочках парижского квартала Сен-Мартен. Один хранил книжонку-и, верно, еще не одну подобную-в своей домашней библиотеке, другой сразу же, едва войдя в дом, как бы невзначай схватил ее. Но не только книжонка, было что-то еще, и вот это «что-то» Мегрэ и старался восстановить в своей памяти. На десятую долю секунды его озарила какая-то бесспорная истина, но не успел он сосредоточить на ней внимание, как нить оборвалась – вот почему он так внезапно застыл на месте, словно сердечный больной, который пытается перехитрить свое сердце. Он же хитрил с собственной памятью. Он надеялся…

– Что там за свет? – спросил он Луи.

Невдалеке Мегрэ увидел расплывчатое светлое пятно.

Он ухватился за это вполне конкретное явление, чтобы на некоторое время отвлечься от своих мыслей. Мегрэ уже как будто изучил городок. Что же там светится напротив дома Гру-Котеля?

– Это почта?

– Нет, окно рядом с нею, – ответил Луи. – Там живет телефонистка. Она страдает бессонницей и допоздна читает романы У нее всегда свет горит позже, чем у всех..

Из дома Гру-Котеля по-прежнему доносились голоса. Особенно надрывался Альбан: так ведет себя человек, который не желает слушать никаких доводов. Голос Кавра звучал ниже, но в нем проскальзывали властные нотки. Почему у Мегрэ вдруг появилось желание перейти улицу и прильнуть к окну телефонистки? Что это? Интуиция? Но через минуту он уже думал о другом. Он знал, что Луи с тревогой, нетерпеливо наблюдает за ним, пытаясь угадать его мысли. Ведь для Луи он уже стал кумиром. Но что же все-таки это было? Минуточку… Что-то связанное с Парижем… Книжонка напомнила ему лавочки в предместье Сен-Мартен, где продают подобного рода литературу… Гру-Котель ездил в Париж И примерно в то же время там находилась Жеяевьева… Перед его глазами всплыло ее лицо: как она смотрела на Альбана, когда тот так подленько доказывал свое алиби! И ведь оно выражало не только презрение. В тот момент Мегрэ увидел в Женевьеве не молоденькую девушку, а искушенную женщину… Любовница, внезапно осознавшая всю тнусность своего избранника… Вот что молнией сверкнуло в голове Мегрэ и тут же угасло, оставив лишь смутное ощущение чего-то мерзкого. А не обстоит ли дело совсем иначе, чем он до сих пор представлял себе? Драма, считал он, вызвана тем. что в богатой буржуазной семье произошеа скандал. В постели у дочери застали бедного юношу. который не занимает в обществе достойного положения. Мог ли Этьен Но в припадке гнева убить Альбеоа? Не исключено. И вдруг Мегрэ почувствовал чуть ли не жалость к Этьену и особенно к мадам Но Бедная женщина все знала и заставляла себя молчать, аодазлть в себе страх.

Какой пыткой была для нее каждая мшн-та, проведенная наедине с комиссаром! Но сейчас Мегрэ интересовали не Этьен Но и его жена, они отошли на второй план… Надо постараться связать все в единую цепь… У этого замшелого, лысеющего Альбана нашлось алиби. Что это? Случайность?

Да так ли уж случайно он вдруг обнаружил этот самый счет из гостиницы «Европа»?! Пожалуй, он действительно ночевал там. Конечно, надо еще проверить, но Мегрэ не сомневался, что это правда. А вот почему Альбан Гру-Котель именно в тот вечер отправился в Ла-Рош-сюр-Йон? И верно ли, что его там ждал начальник канцелярии префекта?

– Надо проверить! – пробормотал Мегрэ.

Он по-прежнему смотрел на тусклый свет окна рядом с почтой, держа в одной руке кисет, а в другой-трубку, которую так и не набил. Дальше… Альбер Ретайо в тот вечер был в ярости… От кого же это он слышал? Ах да, от Луи, от того самого Луи, что стоит сейчас рядом с ним, от верного дружка Альбера.

– Он в самом деле был в ярости? – неожиданно спросил комиссар.

– Кто?

– Твой друг Альбер… Ты мне сказал, что в тот вечер…

– Он был очень зол. Даже выпил несколько рюмок перед свиданием…

– Он ничего не говорил?

– Погодите-ка… Он сказал: «Я недолго пробуду в этом поганом городишке…»

– И давно он стал любовником мадемуазель Но?

– Не знаю… Хотя… В день святого Иоанна между ними еще ничего не было. Все началось позже, примерно в октябре…

– Но влюблен он был еще до этого?

– Да кто его знает… Во всяком случае, до этого он о ней не говорил…

– Тсс…

Вдруг Мегрэ застыл, весь превратившись в слух: голоса в домике смолкли, но оттуда послышался какой-то странный звук, на который и обратил внимание комиссар.

– Телефон! – пробормотал он.

Он узнал этот характерный звук-крутили ручку аппарата, чтобы вызвать телефонистку. Такие аппараты еще встречаются в провинции.

– Беги к почте и загляни в окно, посмотри, что там происходит… Ты проворнее меня…

Мегрэ не ошибся. Теперь рядом с первым зажегся свет и во втором окне. Телефонистка прошла в служебное помещение, от которого ее отделяла приоткрытая дверь. Мегрэ не торопился. Что он, мальчишка, чтобы бегать?

Странно, конечно, но присутствие Луи его почему-то смущало. При этом пареньке ему хотелось держать себя с достоинством. Набив наконец трубку, он раскурил ее и только после этого не спеша подошел к почте.

– Ну что?

– Я так и знал, что она будет подслушивать, – тихо сказал Луи. – Старая карга всегда подслушивает. Доктор даже как-то пожаловался на нее в Ла-Рош-сюр-Йон, а она все равно опять за свое…

Мегрэ заглянул в окно: маленькая, неопределенного возраста черноволосая женщина в черном платье сидела перед коммутатором, держа в одной руке опросный штепсель, а в другой – наушники. Абонент уже, видимо, закончил разговор, так как телефонистка, переставив штепсели в гнездах, выключила свет.

– Как ты думаешь, она нам откроет?

– Надо постучать в заднюю дверь. Идите за мной. Мы пройдем со двора.

Во дворе была кромешная тьма. Мегрэ и Луи лавировали между какими-то лоханями с бельем. Из мусорного ящика выпрыгнула кошка.

– Мадемуазель Ренке! – крикнул Луи.

– Откройте, пожалуйста, на минутку…

– Что случилось?

– Это я, Луи. Будьте добры, откройте…

Старая дева, отодвинув задвижку, приоткрыла дверь, и Мегрэ торопливо шагнул через порог, боясь, как бы дверь сразу же не захлопнулась.

– Не бойтесь, мадемуазель…

Большой, толстый Мегрэ с трудом помещался в крошечной, под стать своей миниатюрной хозяйке, кухоньке, уставленной фарфоровыми и стеклянными безделушками, купленными на ярмарках, украшенной бесконечным множеством вышитых салфеточек.

– Сейчас по телефону звонил месье Гру-Котель.

– Откуда вы знаете?

– Он звонил своему другу месье Но… Вы подслушивали их разговор.

Она поняла, что ее уличили, и неловко попробовала защищаться:

– Дело в том, месье, что почта уже закрыта. После девяти часов я не обязана соединять… Я просто оказала месье Гру-Котелю любезность, потому что живу рядом…

– Что он сказал?

– Кто?

– Имейте в виду, если вы не ответите мне по доброй воле, я вынужден буду прийти к вам завтра, уже официально, составить протокол и передать его по инстанциям. Так что же он сказал?

– Они оба говорили.

– Одновременно?

– Почти, а иногда и сразу оба. Они так старались перекричать один другого, что я уже ничего не понимала… Наверно, каждый схватил по одному наушнику, и они отпихивали друг друга от аппарата.

– Что они говорили?

– Сперва говорил месье Гру-Котель: «Послушайте, Этьен, дальше так продолжаться не может… От меня только что ушел комиссар. Он столкнулся здесь с вашим агентом. Я уверен, что он все знает, и если вы будете вести себя так же, как…»

– И дальше? – спросил Мегрэ.