Неомаг

  Удар не был сильным, но его хватило на то что бы выбить из девушки сознание. Тело с головой погрузилось в воду. Катя почти сразу пришла в себя, дернула руками, пытаясь ухватиться за края ванны и вытянуть себя на поверхность. Привычного гладкого фарфора не было. Словно уютный мир ванны - превратился в огромный враждебный океан. Она колотила руками, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, но вокруг была лишь одна вода...

  Он потер руки, готовясь плеснуть в пузатые рюмки - черный ямайский ром. То, что поиск не удался - его не расстроило, ну вот ни на грамм, ни на миллиметр не расстроило. Да он, положа руку на сердце, шибко то и не старался. Темная история, ну ее на болото, так для вида попыхтел и отбой - мол не вышло, господа милиционеры, с кем не бывает. Да и не хотелось ему лезть снова в темноту, негостеприимная она была в этот раз - холодная и угрожающая, не такая как всегда. Правда и уходить сразу он тоже не торопился, заприметил, едва войдя в комнату - початую бутылочку с ромом - его любимым, черным. Да не абы каким, а самым что ни наесть натуральным - ямайским. И вот дождавшись ухода начальства, он подкатил к своему куратору - строгой женщине средних лет, с роскошной гривой каштановых волос и с такими шальными глазами, что у Василича (так он, в мыслях, себя называл) при взгляде в этот карий омут - моментально потели ладони и начиналось шевеленье в штанах.

  - Лидия Аркадьевна, плеснули бы в рюмочку - голова болит, сил нет, - начал подкат он, жалобным голосом.

  Та стрельнула в него, враз потемневшим глазом, иронично изогнула уголок четко очерченного рта и достала пару пузатых, темного стекла рюмок.

  Василич намек понял, засуетился, щелкнул застежками кожаного, щегольского портфеля - достал лимон и плитку горького шоколада.

  Темный, густой ром пошел хорошо, ароматная жидкость расслабила обоих и мужчину и женщину. Они сидели напротив друг друга, почти касаясь коленями, Василич увлекся - сыпал анекдотами и историями из своей "сыскной" практики. Лидия Аркадьевна оттаяла, улыбалась уже не только уголками умело подведенного рта - между губ поблескивала ровная полоска зубов. Вьющаяся мелким бесом, упругая прядь волос вырвалась из строгой прически, она сдувала ее, но та все возвращалась на гладкий лоб - прикрывая потеплевший, искрящийся весельем глаз.

  Рука Василича перекочевала на круглое колено, Лидочки (так в пылу рассказа он назвал ее, а она не поправила) и та не сбросила ее, а напротив накрыла его пальцы своей мягкой ладошкой.

  Раздухарившись, опьяненный крепким спиртным и близостью красивой женщины, Иван Васильевич разлил остатки рома и поднявшись провозгласил - За прекрасных дам и... продолжение вечера.

  Подмигнул, раскрасневшейся женщине, махнул рюмку, не глядя, подхватил со стола дольку лимона и залихватским движением кинул ее в рот и... страшно захрипел, побагровел лицом и заметался по комнате - лимон встал поперек горла мешая дышать, от чего-то бросился к балкону. Жалобно охнул отлетевший в сторону столик, завизжала испуганная женщина. Нога ловеласа поехала по половинке не дорезанного лимона, и он с грохотом вылетел с открытого, по причине жары, балкона.

  Спасло его то, что оперативная квартира была на втором этаже, а скорая приехала через пять минут.

  - И как он?

  - Хреново, перелом тазовых костей, проломлен череп. После операции пришел на пол часа в себя, все твое имя бормотал - он, поможет, он поможет. Потом впал в кому.

  - Ха, здорово, значит, вы теперь решили попробовать, что со мной будет? Не жахнули я так же как они? - слова вышли чужими, наждачной бумагой продираясь сквозь горло.

  - Ты, Максим, из другого теста вылеплен, с тобой по-другому будет.

  - С чего такая уверенность?

  Крюков развел руками, печально улыбнувшись.

  Максим прикрыл глаза - Катя, Катенька, Катенок - как же так? Открыл глаза, - Хорошо я согласен, только сейчас я не смогу, обождать надо, через неделю буду готов - попробую.

  Крюков поморщился, - Так долго нельзя ждать, время как песок сквозь пальцы уходит, поздно через неделю будет, поздно.

  Оглушенный известием, о гибели Кати, Максим не обратил на его фразу внимания и не спросил чем так важна для них объект поиска, как выяснилось потом зря.

  - Хорошо, через три дня, мне подготовиться надо.

  Крюков кивнул, - Добро, через три дня я у тебя.

  - Приходи один, приноси фотографию и карту города, где ее видели.

  - Больше ни чего не надо?

  - Да, чуть не забыл, личные вещи - дневники, письма какие-нибудь, белье нижнее, любимые вещи, игрушки.

  Крюков опять кивнул - как дятел, мелькнула злорадная мысль.

  - И приходи один, понял? Один. Да и последний вопрос ты уверен что со мной не произойдет "несчастного случая" как с другими?

  - Уверен.

  - С чего такая уверенность? - Максим выжидающе глядел на него, не то что бы он боялся, но...

  Крюков покачал головой - Давай на этот вопрос я отвечу после дела.

  - Хорошо, на этот и еще на много других, у меня их достаточно накопилось.

  - Если смогу, - опер повернулся и вышел.

  Глава 10.

  К предстоящему делу следовало подготовиться. Перво-наперво выгнать из себя всю ту дрянь, что они с Крюковым по напихали в себя. Водка, табак. Максим с наслаждением закурил - последняя. Сидел, пускал дым в потолок, бездумно глядя перед собой - оставшиеся секунды перед боем. Докурив, пошел в ванную - долго мылся, переключая воду с ледяной на горячую. Потом выпил стакан минералки с медом и лег спать.

  Проснулся, когда за окном стояла непроглядная ночь. Привычно размялся, давая мышцам адаптироваться, и когда покрылся тонкой пленочкой первого пота понюхал свое плечо - пахло плохо. Спирт и никотин начали выходить - это хорошо.

  Максим задернул шторы, зажег толстую свечу и опустился перед ней на пятки. Первые несколько минут огонек свечи покачивался перед глазами, но дыхание скоро выровнялось, ушло в живот, и он сосредоточился на пламени. Погружение вошло хорошим, глубоким. Вынырнул он только через час. Тело подрагивало, суставы ломило - значит, медитация прошла правильно и он опять встал под душ. Теперь только горячая, на грани кипятка вода, когда ломота прошла, он вышел из ванной.

  Пришло время нагрузить тело - штанга и гири. Мышцы с радостью отозвались на заданную нагрузку. Хром штанги поймал слабый луч луны и весело отразил его в глаза - соскучилась хозяин, ждала, когда вспомнишь обо мне. Вверх-вниз - мерно ходил гриф, мускулы вздувались буграми и опадали и снова вверх-вниз. Тело наполнялось силою, рассасывая тревогу и давая уверенность.

  Закончив с железом Максим, принялся за тяжелый мешок. Убитые металлом мышцы, по началу плохо слушались, но в процессе тренировки сила начала уступать место резкости и скорости. Жалобно поскрипывал подвес мешка, глухие удары эхом прокатывались по квартире и тонули в прокладках звукоизоляции. Дом спал и никто, кроме луны не слышал треска кожи, когда кулаки входили в резиновую плоть мешка, а локти и колени, раз за разом останавливали накатывающуюся на человека темную тушу снаряда.

  Максим остановился, только когда руки и ноги налились свинцовой тяжестью и напрочь отказались действовать. Пришло время растяжки - он тянулся долго и с удовольствием, натянутые мышцы дрожали, как струны безупречно настроенной гитары, посылая в мозг сигналы - нам хорошо хозяин, мы готовы к бою.

  Выжав себя досуха отдав последние силы - он блаженно растянулся на спине, расслабляясь и пережидая, когда высохнет пот и снова в душ. После душа он натянул на себя тонкий трикотажный костюм и отправился на пробежку. Через час он вернулся, швырнул мокрый насквозь костюм в корзину с грязным бельем и снова душ.