Почти моё золото (СИ)

Получается как в анекдоте: как меня зовут, что сдаем и какого цвета учебник. Вопросы за гранью высшего уровня сложности. Не каждому под силу ответить. Только очень одаренным, но таких мало.

— Это все, что вы можете сказать по своему билету? — без надежды услышать вразумительный ответ от третьего студента, спрашиваю я.

— К сожалению, я больше ничего не могу ответить на этот вопрос, все подробности вы можете узнать из учебника, если уж вам так интересно.

— Не слушайте его, он пошутил, — снова пугаются студенты.

А уж от высказываний студентов по вопросам билета преподаватели веселятся на каждом экзамене: «На заре цивилизации возникло множество профессий, в том числе педагог, но попадают в эту древнейшую профессию почему-то женщины». Или еще: «Великая Отечественная война началась давно, а закончилась после восстания Спартака. Потом уже так назвали футбольную команду», «Двадцать второго июня под покровом ночной темноты Александр Македонский злодейски напал на нашу страну и бомбил Киев» и так далее. Можно подумать, они в школе никогда не учились, а на исторический факультет их занесло попутным ветром.

Через два часа экзамен благополучно завершился. Последних студентов я вытащила из-под лестницы, где они прятались от меня. Некоторые первокурсники сложно выходят из школьного возраста, рассуждая: не хочу идти на урок и спрячусь от учительницы под лестницей. Пришлось им нудно объяснять, что университет это не детский сад. Никто уговаривать учиться не будет. Не хочешь сдавать экзамен — отчислят. Главное, надо сказать это, сделав строгое выражение лица. Ректор дал четкую установку — студентов не отчислять ни при каких обстоятельствах, даже если они в университете не показываются никогда, а то скоро аттестация вуза, и чего-то у них там с численностью студентов не сходится, могут возникнуть проблемы. Но студенты этого не знают, а мы, преподаватели, им и не говорим. Дети верят, что отчислят, и боятся. Анекдот такой есть о том, что студенты думают по поводу отчисления: на первом курсе «отчислят!», на втором «может, не отчислят?», на третьем «не должны», на четвертом «пусть только попробуют!».

Студенты разошлись, кто в радости, а кто в печали, а я осталась заполнить и подписать экзаменационную ведомость. Потом надо отнести ее методисту в учебную часть, и можно спокойно идти домой ждать звонка от моего парня Никиты. Я ему стала надоедать, и сильно сомневаюсь, что он позвонит, но в жизни всякое бывает. Теоретически, я Никите вообще не должна была понравиться, а вот понравилась же.

Я еще раз перечитала фамилии студентов в ведомости. По списку в ведомости было двадцать три человека, а на экзамен пришли двадцать два. Одного не хватает. Я прочитала его имя — Владислав Данилович Валев, и не смогла его вспомнить. Это меня удивило. Я отличаюсь очень хорошей, прямо таки исключительной памятью на лица и имена. Никогда не забуду человека, если увидела хотя бы один раз, а если еще и поговорила, узнаю его через сто лет при любых изменениях его внешности.

Ладно, подумала я, подожду мальчика пять минут. Некоторые студенты любят прибегать после экзамена и клянутся, что заболели, заблудились, видели НЛО, гуляющих по Красной площади снежных людей, и многое другое, лишь бы уставший после экзамена преподаватель удивился и поскорее поставил им отметку, не спрашивая строго. Если через пять минут этот Владислав Данилович не явится, то пусть потом сдает экзамен кому хочет, а я уйду домой.

Как только я об этом подумала, дверь вдруг открылась, и в кабинет вошла моя подруга Марина Караваева. Ее я сегодня не ждала. Она по расписанию принимает экзамен после обеда. Марина, которая старше меня всего на шесть лет, пытается меня опекать и учить уму-разуму в житейских делах. Учить меня как надо жить — любимое занятие окружающих уже лет пятнадцать. Мы с Мариной работаем на одной кафедре, а подружились несколько лет назад, когда в один день защищали диссертацию, это сближает. То, что она пришла пораньше не предвещает ничего хорошего, она вообще не трудоголик.

— Привет, Миля! — с подозрительной радостью сказала мне Марина. Я сразу насторожилась. Такой тон Марины — не к добру. — Я тебя уже час по всему университету ищу. Мне на кафедре сказали, что ты в четыреста втором кабинете. Я туда заглянула, а там рабочие трубу меняют. Хорошо, что встретила в коридоре твоих студентов, они объяснили, что ты в этой каморке.

— В четыреста втором с утра наводнение. На кафедре и в деканате не знают, в каком я кабинете. Даже если захотят, то не найдут.

— Вот и замечательно, что не найдут! — обрадовалась Марина. — Я к тебе пришла по поводу одного студента, Валева Владислава. Дело на сто миллионов!

Марина всегда так говорит: «на сто миллионов». Откуда у нее возьмутся эти миллионы, если я точно знаю, что у нее в кошельке больше пятидесяти рублей за один раз не бывало. А вот у меня вообще нет кошелька. Сперли когда-то давно, еще в мои студенческие годы, прямо из сумки, которая стояла на столе в какой-то аудитории. Денег в кошельке было рубль мелочью. У меня больших денег ни тогда не было, ни сейчас нет, а если я и дальше не научусь пользоваться обстоятельствами, то и вообще не будет. Кто-то из сокурсников в тот день принес большую корзину разноцветных записок с пожеланиями. Ну, разные пожелания успехов в любви, в делах, в учебе, и все мы эти записки наугад вытягивали. А в моей записке было сказано: «Желаем Вам не испытывать финансовых затруднений!». После этого заглядываю в сумку — кошелька нет. Порадовало меня лишь то, что тот, кто упер мой кошелек, расстроился, наверное, еще больше меня, когда не нашел в нем денег.

— Ну и что случилось с этим студентом? — спросила я у Марины.

— Он попал в аварию. К счастью, ничего серьезного, — смахнула слезу подруга.

Я усмехнулась: ситуация была знакомая. Студенты мастера выдумывать отговорки. На моей памяти аварии случались раза четыре. Два раза был пожар, и только один раз — землетрясение, из-за которого опоздал самолет. Разные мелочи, типа внезапно нагрянувших родственников, захлопнувшейся двери в квартиру, где остался младший братик, не в счет.

— Это он сам тебе сказал про аварию? — на всякий случай уточнила я.

— Да. Только что звонил, когда я на кафедре была.

— Не верь. Знаешь же, что у студентов на каждой сессии какие-нибудь приключения.

Я об этом знала совершенно определенно. Как-то раз одна студентка явилась ко мне на экзамен в слезах и в трауре. Сказала, что пришла прямо с похорон своих родителей. Я ее пожалела и поставила пятерку. Каково же было мое удивление, когда спустя несколько дней ее покойные родители внезапно воскресли и появились в деканате узнать, как учится их дочка. В тот день я как раз забрела в деканат по какому-то своему делу, вошли родители студентки, представились, и я решила, что вижу призраков. Как я не поседела, не знаю. Ее родители тоже чуть не упали, когда я спросила, почему они живы. В общем, я стала посмешищем и с той поры студентам не доверяю.

Марина не сдавалась:

— Так уж получилось, что Владислав Валев родственник моего мужа, вернее, брата кума его двоюродного дяди. Сама понимаешь — очень близкая родня. Врать мне он не будет. Ребенок всю сессию сдал на одни пятерки, а на последнем экзамене такая неприятность.

— Что ты от меня хочешь?

— Не сдавай ведомость, подожди его, он скоро приедет, — попросила подруга.

— Ты шутишь? Ведомости сдаются в день экзамена. А если меня проверят? Декан обязательно с меня и начнет! — в чем в чем, а в этом я была уверена на все сто процентов, с моим-то счастьем.

— Ну и что? Не расстреляет же он тебя?

— Хуже. Премии лишит.

— С чего ты взяла, что будет премия?! Сколько тут работаю, ее ни разу не было!

— Если меня лишат премии, то всем остальным ее обязательно дадут, можешь мне поверить.

— Ну, Миля, посиди в этом кабинете до вечера. Владислав обязательно приедет, он очень ответственный мальчик, поверь мне!

— Не могу. Сегодня в два часа мне должен позвонить Никита, он обещал еще на той неделе.