Свиток Мертвого моря

— А, ты здесь! — воскликнула Сальва, влетая в комнату. — А я думала, ты пошла в... в...

— Посмотреть город? — предположила Дайна.

Как объясняла Сальва, она устроилась на работу в отель, только чтобы получить возможность практиковаться в языках.

— Посмотреть город, — послушно повторила она. — Я пришла постелить в постель.

— Надо говорить «постелить постель», "в" тут не нужно.

— Vraiment? [5] А мне казалось, что нужно. — Французский язык Сальвы был куда лучше английского, поэтому она часто прибегала к нему, когда другие языки ее подводили.

Говоря, девушка носилась по комнате, без всякой необходимости смахивая пыль с кафельных плиток ванной и дергая покрывало па постели. Обнаружив под подушкой белую пижаму Дайны, Сальва взяла ее и покачала головой.

— Это не эффектно, — печально промолвила она.

— Откуда ты взяла это слово?

— Из книжки «Киносценарии». Я всегда читаю киносценарии, чтобы улучшить мой английский. Там сказано, что нейлоновое неглиже — эффектное. Оно длинное, красивое и прозрачное, сквозь него видно все тело... Его носила une jeune fille, belle et petite [6].

Сальва с таким недовольным выражением лица взмахнула пижамой, что Дайна рассмеялась.

— Chacun a son gout [7], — сказала она. — Боюсь, что у тебя сложилось превратное представление об Америке, Сальва.

— Comment? [8]

— Не важно. Присядь, если у тебя есть минутка.

Сальва села. Казалось, времени у нее полно. Дайну интересовало, когда же она выполняет работу, за которую получает деньги, по Сальву это не заботило. Ей хотелось услышать о Соединенных Штатах, а Дайне побеседовать о жизни в Ливане. Разговор часто прерывался смехом — Сальва была всего на два или три года моложе Дайны и обладала более чем развитым чувством юмора, искрившимся в ее блестящих черных глазах. Дайна расспрашивала ее о положении образованных молодых женщин в странах, где всего одно или два поколения назад женщины проводили жизнь в гаремах. Сальва пыталась учить Дайну арабскому в обмен на уроки английского и восхищалась способностями новой подруги. Дайна старалась объяснить, что хороший слух необходим для певца и что ее учили имитировать звуки, но Сальва, пробовавшая обучать других постояльцев, рассматривала талант Дайны как нечто волшебное. Между тем для Дайны, которой приходилось заучивать оперные партии на полудюжине языков, не составляло особого труда запоминать цветистые арабские фразы. Вскоре обе девушки уже могли беседовать по-арабски в течение нескольких минут, хотя одна из них понимала только одно слово из десяти.

— Старая сука будет ругать меня, если я не уберу в других комнатах, — наконец сказала Сальва, неохотно вставая.

— Не следует пользоваться такими некрасивыми словами, — заметила Дайна, верная своему воспитанию, но в душе она согласилась с этой характеристикой, так как утром имела возможность созерцать экономку в гневе, — это была седая крючконосая швейцарка, похожая на ведьму из сказок братьев Гримм.

— Некрасивые? Зато правильные! Bonne nuit, schlafen Sie wohl [9].

Когда Сальва ушла, комната вдруг показалась Дайне очень тихой, и она без особого энтузиазма взялась за путеводитель.

Это было весьма подробное издание, посвященное Ближнему Востоку. Как и большинство хороших путеводителей, оно включало маленькую крупицу информации, способной заинтересовать любого, кто увлекается обилием порою скучных деталей. Дайна упорно пробиралась сквозь страницы о Бейруте, а проснувшись через некоторое время, обнаружила себя тупо смотрящей на описание маршрута к какому-то неизвестному городу, куда она не имела никаких намерений ехать. «Через сто километров дорога в Рас-эль-Айн сворачивает направо...»

Дайна с раздражением закрыла книгу и осознала, что пробудило ее от дремоты. Дверь в соседний номер открылась и с шумом захлопнулась. В комнату вошел кто-то еще, прервав все тот же монолог на арабском.

Вошедший стал делать красноречивые комментарии также по-арабски. Дайна, беззастенчиво подслушивая, вдруг улыбнулась — голос явно принадлежал не вполне трезвому человеку. Счастливчику удалось развлечься в городе. Она искренне желала оказаться на его месте.

Зевнув, Дайна снова взялась за путеводитель. Завтра она собиралась осмотреть развалины древнего торгового города Библоса, который продавал египетским фараонам кедровую древесину в обмен па золото. Так как ее отец был авторитетом в области библейской археологии, она немного знала о Библосе, но хотела освежить память перед экскурсией.

Очередной могучий зевок едва не сломал ей челюсти. Библос может подождать. Дайна засыпала в кресле, несмотря на громкие голоса в соседней комнате, где, по-видимому, разгорелся спор. Она решила лечь, надеясь, что они уладят свои разногласия и тоже лягут спать, тем более что усталость так или иначе поможет ей заснуть.

Отель был далеко не из лучших в городе, но обладал определенными достоинствами, в частности, в большинстве номеров были отдельные ванные. Их устроили позднее — по две между соседними комнатами. Сохранившиеся от первоначальных помещений высокие потолки делали маленькие ванные похожими на коробки из-под обуви, поставленные вертикально, а новые перегородки были куда тоньше прежних стен. Протянув руку за зубной щеткой, Дайна еще более четко услышала голоса из соседнего номера. Она застыла со щеткой в руке, ощущая непонятный озноб, впрочем, возможно, не такой уж непонятный. Один из мужчин был пьян, и оба пребывали в бешеном гневе — голоса звучали чуть тише, но в одном из них слышалось прямо-таки змеиное шипение.

«Чепуха!» — твердо заявила себе Дайна и начала чистить зубы. Дверь заперта, а если спор станет чересчур бурным, она позвонит дежурному и пожалуется — вот и все.

И тем не менее Дайна напрягала слух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь смысл в неразборчивых звуках. Она негромко повторила услышанную фразу — жаль, что ей не удастся обогатить ею свой лексикон; судя по топу, фраза не принадлежала к тем, которыми леди могут пользоваться в обществе. Внезапно какой-то тяжелый предмет ударился в стену прямо перед ней с внезапностью выстрела из пистолета.

Зеркало задрожало, стакан упал с полочки и разбился в раковине. Дайна отскочила, все еще сжимая зубную щетку и чувствуя, как быстро и громко колотится сердце. Звук не повторялся, по было слышно то ли постукивание, то ли царапанье, сопровождаемое странным бормотанием. Дайна плотно стиснула губы. С нее довольно! Пора звонить дежурному!

Она не успела добраться до телефона, когда ее ушей достиг новый звук, едва приглушенный перегородкой. Этот звук был еще более пугающим и состоял из одного английского слова: «Помогите!»

Забыв о телефоне, здравом смысле и зубной щетке, все еще зажатой в кулаке. Дайна побежала к двери и распахнула ее настежь.

Обыденность обстановки снаружи замедлила ее инстинктивный отклик па призыв о помощи. Час был поздний. Коридор с белыми оштукатуренными степами освещала одна только тусклая лампочка. Всюду царило молчание. Из-за двери справа не доносилось пи звука.

Дайна стояла, глядя на темную лакированную панель и медную табличку с номером 26... Быть может, ей просто почудился этот мелодраматический крик? В коридоре никого не было, ни одна другая дверь не открылась. Но Дайна тотчас поняла, что напугавшие ее звуки могла слышать только она. Ведь переделке подверглись не все степы отеля — это вполне логично, так как ванные было куда дешевле сооружать парами, рядом одну с другой. Таким образом, каждая комната имела одну старую плотную стену и одну более тонкую перегородку. Обитатели комнаты с другой стороны от номера 26 и не должны были ничего услышать. Она сама не слышала никаких звуков из номера 22, расположенного по другую сторону от ее комнаты. Открыты ли балконные двери номера 26? Она нахмурилась, пытаясь вспомнить свое пребывание иа балконе перед заходом солнца. Нет, двери были закрыты.