Смертоносная чаша

лся!

Не знаю, был ли я так же счастлив в первые дни женитьбы. Так, как сегодня. Это парадокс, но жизнь пыталась возместить мое утраченное счастье. Заплатить за мои слезы и боль. И этот вечер, пожалуй, был самым замечательным из всех впустую растраченных вечеров.

Мой уютный дом. Маленький столик на кривых ножках, красиво сервированный ловкими руками моей жены. Настольная лампа, мягкий свет которой равномерно рассеивался по всей комнате, бросая на стену две тени. Они сидят настолько близко друг от друга, что, кажется, вот-вот сольются воедино. И ничто на свете их больше не разлучит. Две тени – это мы: я, славный, милый парень Ник, и моя любимая, преданная жена Оксана. Не умеющая лгать и притворяться. Не разменивающая свою жизнь на пустые фразы и бессмысленные поступки. Это снова мы. И это снова наш дом. И клянусь, что сделаю все, чтобы не нарушить больше покоя моего дома. И моей любимой жены.

– Прости меня, Оксана, – выдавил я, закончив свой грустный рассказ. – В последний раз – прости… Ты была, как всегда, права. Я судил о людях по первому впечатлению. И за это поплатился. Поплатился всем, чуть было не потеряв самое дорогое в жизни – тебя… Ты знаешь, Лядов, какой бы сволочью он ни оказался, впервые в жизни сказал правильные слова.

– Какие, Ник? – Она закрыла свои большие светлые глаза.

– Он сказал, что самым правильным поступком в моей бестолковой жизни была женитьба на тебе. И он прав, Оксанка. Он прав…

– Прав. Но не до конца. Потому что единственным верным поступком в моей правильной жизни был брак с тобой, Ник, – еле слышно ответила она.

И неожиданно изо всех сил обняла меня. Почти до боли. И я ответил ей тем же. Не знаю, откуда в эту ночь появилось столько нежности, пылкости, теплоты. Скорее всего, они были вызваны моим отчаянием, желанием забыться. Я хотел в эту ночь любить Оксану. И я ее любил. Мне хотелось спрятаться у нее на груди от всех сложностей. От поражений. И я спрятался. Я хотел больше всего на свете – покоя. И я его нашел. И я понял в эту осеннюю ночь любви, что истинное счастье – это смирение. И я смирился. Смирился с тем, что моя профессия – это кино. Смирился с тем, что люблю Оксану, потому что мне ее послало само небо, застраховав от всех жизненных неурядиц. Я смирился, что Вася – преступница и поэтому я не имею права ее любить. И само слово «любовь» в эту осеннюю ночь приобрело для меня совсем другое значение.

Я понял, что настоящая любовь – это смирение, что судьба каждому из нас выбрасывает его раскладку карт и каждый должен следовать правилам этой игры. Лядов не прав. Я не проиграл. Я выиграл, потому что нашел силы смириться.

Возможно, в глубине души я понимал, что где-то играю в любовь, страсть, покой, но, если такова моя судьба, я согласен играть по ее правилам. Я не хотел больше ошибок, бессмысленных поисков неосуществимой мечты. Я не хотел больше боли от поражений. Я хотел просто жить. Жить нормально. Если я до конца буду следовать правилам игры, которые изначально мне предложила судьба, я обязательно