Идентификация Борна

а помощь, которую она мне оказывала, и то доверие, которое ей оказывал я, — Вилье повернулся и посмотрел на Джейсона. — Вы собрали о Карлосе чрезвычайно важные сведения. Я изучал его досье с упорством, на которое способен только человек, собирающийся разбить невидимую стену. Но ваши знания о нем намного шире. Вы не ограничивались убийствами и способами убийств, вы взглянули на него с другой стороны. Он торгует не только смертью, он продает еще и государственные секреты.

— Это я знаю, но в данном...

— Например, — продолжал генерал, как бы не слушая собеседника, — мне приходилось иметь дело с документами, касающимися вопросов военной и ядерной безопасности Франции. Возможно, что к ним имеют доступ еще пять человек. Однако, с чертовской регулярностью мы обнаруживали, что Москва, Вашингтон и Пекин уже знакомы с этими вопросами.

— Вы обсуждали эти вопросы с женой? — удивился Борн.

— О, конечно, нет. Наоборот, когда я приносил такие бумаги домой, то запирал их в кабинете в сейфе. Никто не мог входить в эту комнату без меня. Есть только один человек, который знает о сигнализации, и у кого имеется ключ. Это моя жена.

— Вы угодили в сложную ситуацию.

— Для этого была причина. Я же нахожусь в таком возрасте, когда со мной может что-нибудь случиться. На этот счет жена имела определенные инструкции. Она должна спуститься в кабинет, позвонить в Службу Безопасности и находиться возле сейфа, пока они не приедут.

— А она не могла бы просто стоять возле дверей.

— Известно, что мужчины моего возраста часто не доходят до своего стола, — Вилье прикрыл глаза. — Все время это была она. Один дом, одно место. Никто не поверит, что это возможно.

— Вы твердо в этом уверены?

— Более, чем могу признаться сам себе. Именно она настаивала на женитьбе. Я всегда противопоставлял этому, выдвигая в качестве причины разницу в годах, но она и слушать об этом не желала. Она говорила, что все эти годы мы должны быть вместе. Она даже подписала соглашение, что не претендует на наследство и это, конечно, было одной из причин моего уважения к ней. Совершенно справедливо утверждают, что старый ленивый дурак — это законченный дурак... Однако, сомнения оставались всегда. Они пришли ко мне с путешествиями и с другими неожиданными отъездами.

— Неожиданными?

— У нее весьма широкий круг интересов. Музеи в Гренобле, галерея в Амстердаме, монумент в честь борцов Сопротивления в Булонь-Сюр-Мер, идиотская океанографическая конференция в Марселе. Она нужна мне была в Париже на дипломатических приемах, но она не оставалась. Создавалось впечатление, что она точно подчинялась приказу быть здесь или там, или где-то еще в каждый данный момент времени.

“Гренобль... час езды от Цюриха... Амстердам... Булонь-Сюр-Мер... час до Лондона... Марсель... Карлос”.

— Когда происходила конференция в Марселе? — поинтересовался Борн.

— В последнем августе, как мне кажется. Да, что-то ближе к концу месяца.

— Посол Говард Леланд был убит 24 августа в пять часов вечера. Это произошло