Незнакомцы в поезде (др. перевод)

В аэропорту Меткалфа его встретил человек в штатском и попросил разрешения задать ему несколько вопросов. Вместе они сели в такси.

— Убийцу поймали? — первым делом спросил Гай.

— Нет.

У человека в штатском был изможденный вид, похоже, он не спал всю ночь — как и все прочие, собравшиеся в старом здании суда: репортеры, клерки, полицейские. Гай оглядел большой, обшитый деревом зал в поисках Бруно, сам не отдавая себе в этом отчета. Он закурил, кто-то поинтересовался, что это за сигареты, и Гай любезно протянул раскрытую пачку. Это были сигареты «Бельмонт», которые он прихватил у Анны, собирая вещи.

— Гай Дэниэл Хэйнс, проживает по адресу семьсот семнадцать, Эмброуз-стрит, Меткалф… Когда вы покинули Меткалф?.. А когда приехали в Мехико?

Заскрипели стулья, защелкала бесшумная пишущая машинка.

Подошел другой полицейский, с бляхой и в штатском. Пиджак на его толстом брюхе был расстегнут.

— Зачем вы ездили в Мехико?

— К друзьям.

— К кому именно.

— К Фолкнерам. К семье Алекса Фолкнера из Нью-Йорка.

— Почему вы не сообщили матери, куда едете?

— Я сообщил.

— Она не знала, где именно в Мехико вы остановились, — ровным тоном проговорил полицейский и заглянул в свои записи. — В воскресенье вы написали жене, требуя развода. Она вам ответила?

— Она хотела со мной встретиться.

— Но вы ведь не хотели с ней больше встречаться? — спросил чей-то тенорок.

Гай посмотрел на молодого полицейского и промолчал.

— Ребенок был ваш?

Гай раскрыл рот, но его перебили:

— Зачем вы встречались с женой на прошлой неделе?

— Вам же был очень нужен развод, мистер Хэйнс?

— Вы любите Анну Фолкнер?

Смех.

— Вам известно, что у вашей жены был любовник. Вы ревновали?

— Развод ведь зависел от этого ребенка?

— Довольно! — приказал кто-то.

Ему сунули под нос фотографию, и на секунду у Гая поплыло перед глазами от гнева. Темные волосы, длинное красивое лицо, глупые карие глаза, раздвоенный подбородок… Это лицо вполне могло принадлежать киноактеру, и не было необходимости пояснять Гаю, что это любовник Мириам. Человек с подобным лицом приглянулся ей три года назад.

— Нет, — ответил Гай на последние два вопроса сразу.

— Вы с ним когда-нибудь разговаривали?

— Все, довольно!

Гай горько улыбнулся, чувствуя, что может расплакаться, как младенец. Выйдя из здания суда, он поймал такси и по дороге к дому прочел двойную колонку на передовице местной газеты.

Гай снова закурил — одну сигарету от другой. Руки еще тряслись, но чувствовал он себя уже получше. Ему не приходила в голову версия о маньяке. В таком случае гибель Мириам можно считать трагической случайностью.

Мать сидела в своем любимом кресле-качалке, прижав к виску носовой платок. Гай обнял ее и поцеловал в щеку, с облегчением заметив, что она не плакала.

— Вчера я провела весь день с миссис Джойс. Но пойти на похороны не могу. Просто не могу.

— Не нужно, мама.

Гай взглянул на часы. На мгновение ему вдруг представилось, что Мириам пытаются похоронить живьем, что она вскакивает в гробу и вопит. Он отвернулся и провел рукой по лбу.

— Миссис Джойс спросила меня, не знаешь ли ты чего-нибудь об убийце, — тихо произнесла мать.

Гай знал, что миссис Джойс его терпеть не может, и сам ненавидел ее за то, что она могла наговорить его матери.

— Больше с ней не встречайся, мама. Не надо.

— Ты прав.

— Спасибо, что сходила к ним вчера.

Поднявшись к себе, он обнаружил на письменном столе три письма и небольшую квадратную бандероль с логотипом магазина в Санта-Фе. Внутри лежал узкий плетеный ремень из кожи ящерицы с серебряной пряжкой в виде буквы X. К ремню прилагалась записка:

Гай взял надписанный карандашом конверт, отправленный из отеля в Санта-Фе. В нем лежала небольшая визитка. На одной ее стороне было напечатано:

Гай перевернул визитку и механически прочел:

Снизу виднелась стертая карандашная приписка, Гай смог разобрать лишь одно слово: Джинни. Визитка местной таксомоторной компании была отправлена из Санта-Фе. Что ж, это еще ничего не значит и ничего не доказывает. И все же Гай изорвал в клочки и конверт, и визитку, и упаковку от бандероли. В приступе отвращения к Бруно вслед за обрывками бумаги он отправил в мусорную корзину и ремень, и коробку. Да, ремень был красивый, но Гай на дух не переносил кожу змей и ящериц.

Вечером из Мехико позвонила Анна, она хотела знать все, что с ним произошло. Гай рассказал.

— И что же, нет вообще ни одного подозреваемого?

— Похоже на то.

— У тебя усталый голос. Ты хоть немного отдохнул?

— Пока нет.

Он не мог разделить с ней свои опасения по поводу Бруно. Мать говорила, что в его отсутствие ему дважды звонил какой-то человек, и у Гая не было никаких сомнений, кто это. Но не стоило ставить в известность Анну, по крайней мере, пока у него нет твердой уверенности. К тому же он не представлял, как начать.

— Мы только что отправили письменные показания, что ты находился здесь с нами.

В полиции Гай просил обратиться к Фолкнерам за подтверждением его алиби.

— Следствие наведет справки, и все будет хорошо.

Но остаток вечера он переживал, что не выложил Анне все начистоту. Его остановило даже не желание уберечь ее от жутких подробностей, а смутное и невыносимое чувство личной вины.

Ходили слухи, что Оуэн Маркмен не хотел жениться на Мириам после выкидыша и что она подала на него в суд за нарушение обещания. А выкидыш действительно произошел случайно. Мать Гая слышала от миссис Джойс, что Мириам споткнулась о край своей любимой шелковой ночной сорочки, которую подарил ей Оуэн, и упала с лестницы. Гай безоговорочно поверил в эту историю. В сердце впервые возникла жалость по отношению к Мириам. Теперь она представлялась ему несчастной и совершенно невинной жертвой.

15

— Не более семи метров и не меньше четырех, — ответил важный и самодовольный молодой человек, выступавший свидетелем. — Нет, я никого не заметил.

— Метров пять, — предположила девушка по имени Кэтрин Смит, перепуганная так, словно убийство произошло только что. — Может, чуть побольше, — добавила она тихонько.

— Около десяти метров, — заявил Ральф Джойс, брат Мириам. — Я первым сел в лодку.

У него были такие же рыжие волосы и серо-зеленые глаза, как у сестры, но все внешнее сходство терялось из-за тяжелого прямоугольного подбородка.

— Сомневаюсь, что у нее есть враги, — продолжил он. — Такие, которые могли бы ее убить.