Неудачная дача (СИ)

— Вернутся?

— Не смеши.

— Плохо.

— Хуже не бывает, — согласилась я.

— Бывает и хуже. Я вот что хотел сказать, — опять погрустнел Данилыч. — Антон этот мест здешних не знает.

Мы настороженно молчали.

— Он в торфяники побежал.

— И?

— И провалился. Знаете же — провалы там.

Мы дружно впали в шок.

— Я и не виноват. Кричал ему, стой, сдавайся по-хорошему. А он все бежит да бежит. Потом раз — и нет его. Я за ним не полез. Не достать, бесполезно.

— Ты не виноват, Данилыч, — сказала Елена, подошла к серванту, нагнулась и достала из-под него бутылку коньяка. Заначка. Я про нее не знала.

Погрустневший Данилыч встрепенулся.

— Возьми, выпей за упокой, если хочешь, — предложила мужику.

— Выпью! — поклялся Данилыч. — Пошел я? Если что — зовите, приду.

Ушел быстро, боялся, что передумаем и отберем коньяк.

Мы о коньяке даже не думали.

— Все плохо, — повторила Елена. — Пропал наш клад.

— Жалко, — вздохнула Настя.

— Ничего с вашим кладом не сделалось, — ответила я.

— Как не сделалось? — громко спросила Елена, развернувшись ко мне. — Ты же сама сказала, что кулон надо отдать ювелиру, и что латинские буквы — это шифр.

— Ничего такого я про ювелира не говорила.

— Как не говорила?!

— Не говорила, честно.

— Ты обманула Антона?!

— Ни словом не обманула! Я же пообещала ему сказать все честно. А то, что он сам себе насочинял, так я в этом не виновата.

— Тогда я ничего не понимаю…

— И я! — встряла Настя.

— «Valetudo bonum optimum» переводится как «здоровье — наивысшее благо». Количество букв в русском переводе каждого слова — восемь, девять, пять. Это год рождения вашей прабабки. Тысяча восемьсот девяносто пятый. Так что забирайте свой клад.

— Где?

— Здесь. Только я диван двигать не буду, он тяжелый, надорвусь.

— А ну-ка встала, подруга! Мы все вместе! Не надорвемся.

Я была не совсем уверена, но встала.

— Может не надо? Так приятно будет сгореть с сокровищами в руках.

— Да не сгорим мы, успокойтесь уже! — улыбнулась Настя. — Я уже давно вызвала пожарных и полицию. Только сюда доехать трудно, но скоро будут.

Мы с Еленой разом онемели.

— Вот скажите мне, если мой папа занимается защитой растений, то я всю жизнь должна читать про помидоры?

— Нет, — сказала я.

Елена, кажется, начала что-то понимать, но она свою сестру лучше знает. Я же пока чувствовала себя бестолочью.

— У тебя же нет телефона?

— А зачем? Можно и без него обойтись.

— Видеокамеры, — прошептала Елена. — Ты, зараза маленькая! Отец где тебе сказал их установить?!

— В теплице! — покаялась Настя, но без энтузиазма. — Зачем они там? Он же все равно не будет следить, как растут эти дурацкие помидоры! Он без меня ничего не включит и не выключит!

— Ты, пакостница, где поставила камеры, я тебя спрашиваю?! — заорала на сестру Елена.

Это они о чем? Ведь не о том, что я подумала? Нет?

— Да везде! И подключила. То есть не везде поставила, только на первом этаже. Но никто же их не заметил?

— Я тебя убью.

— Леночка, не нервничай, я их уже выключила. Зато у нас знаешь сколько было просмотров? Я стану популярнее Анюты! Здорово все получилось, я не ожидала. Я просто хотела посмотреть, как Миля с Никитой целуются! А тут такое началось! И Миля сама сказала, что маленьких девочек всем жалко.

Я в полубессознательном состоянии опустилась на диван.

— Эта паршивка устроила прямую трансляцию на весь белый свет, — прошептала Елена.

— У меня технический склад ума! — с гордостью сказала девочка.

— У тебя пакостный склад ума! — заверила ее сестра.

Я вообще была в прострации.

— Одна радость — все люди посмотрят, как себя ведут миллиардеры, — сама себе сказала Елена.

— Да все люди и так знают, как они себя ведут! — сказала я. — Настя, еще раз так поступишь — ты мне не друг.

— Ладно, не буду… Так мы будем доставать клад?

— Перед всем миром?

— Сказала же, что все выключила!

— А мы не верим!

— Правда! Честно! Пожалуйста, давайте достанем клад!

— Неси нож.

— Зачем?

— Доски отрывать. Давно могли приехать с металлоискателем…

Настя побежала за ножом, а я заглянула под диван. Оттуда на меня таращилась Милка, которая облюбовала это темное место для того, чтобы спрятать ворованный окорок.

Диван мы совместными усилиями отодвинули, кошку не прогоняли, сама ушла и окорок унесла, доску, на которой были вырезаны цифры, отковыряли, и достали большой ларец. Еще с ним провозились — Елена не хотела его ломать. Сломали, конечно, но немного.

Изумлению подруг не было предела. Богатства там было — едва не вываливалось. А сверху лежал большой драгоценный крест.

— Миля, ты не подумай, что мы жадные. Пожалуйста, выбери из этого ларца любую вещь, которая тебе понравится! — предложила Елена.

— Это ваши вещи, мне чужого не надо, — отказалась я от предложения.

— Не возьмешь — отнесу ларец в торфяники и выброшу в провал! — поклялась Елена. Настя кивнула.

— Ладно, уговорили, — я вытащила из шкатулки крест.

Подруги сильно удивились. Там ведь много всего было: и диадема, и броши, и перстни.

— Почему крест?

— Вам жалко?

— Нет, — замахала руками Елена. — Просто я слышала, что это плохая примета — брать себе чужой крест.

— Почему вы решили, что я возьму его себе? — спросила я, прислушиваясь к шуму на улице.

Там, сквозь громыхание приближающейся грозы, в дальнем селе звонил церковный колокол.

КОНЕЦ