Нож винодела

— Недолгое пребывание у вас в школьные годы… Ладно, мне пора.

— Я провожу вас.

Мужчины направились к выходу. Нагнувшись, чтобы не наткнуться на балку, Кюш заметил конверт, подсунутый под дверь:

— Смотрите, письмо, наверняка запоздалая исповедь…

Подняв конверт, он протянул его Клеману. Тот повертел конверт в руках:

— Мне кажется, это адресовано вам.

Капитан увидел свое имя, составленное из вырезанных из газеты букв:

— Подождите минутку. — Он достал из кармана носовой платок. — Так будет лучше для расследования.

Мужчины вернулись в столовую. Взяв нож, Кюш вскрыл конверт. Он осторожно взял сложенный вдвое листок и прочитал: «ОТЦА АНИСЕ УБИЛА СЕКТА».

— Только этого не хватало! Вот прочитайте, но не трогайте руками.

Полицейский положил письмо на стол, чтобы священник мог ознакомиться с его содержанием. В ту же минуту зазвонил его телефон. Он машинально бросил взгляд на часы: без двадцати пяти двенадцать. Набрав 123, он вошел в электронную почту: «Это Жаклина Турно, меня пытались убить».

Четверг, 21 июня

— Послушайте, мадемуазель, меня чуть не убили, часть ночи я вела наблюдение, я устала. Вы, кажется, забыли, что жертва — это я.

Задетая мэршей за живое, Надя не растерялась:

— Я просто пытаюсь восстановить факты и узнать, что вы делали на улице одна в двадцать три часа.

— Ночью я уже рассказала об этом капитану.

Последний стоял чуть поодаль, приготовившись слушать показания мэрши. Из-за несовместимости их характеров, отмеченной во время предыдущих бесед, Кюш предпочел поручить Наде вести допрос.

— Мадам, допрашиваю вас я. Если вы чувствуете себя не в состоянии отвечать на мои вопросы, мы можем отложить этот разговор на более позднее время.

— Ах, мне уже все равно, продолжим.

— Прекрасно, давайте начнем все с самого начала.

— Хорошо.

— В таком случае прошу вас назвать свое имя, фамилию, возраст, дату и место рождения, адрес, профессию и семейное положение.

— Турно Жаклина Эме Маргарита, сорок восемь лет, родилась семнадцатого февраля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года в Бланьяке, департамент Жиронда. Живу я в Сент-Эмильоне, тупик Корделье, дом четырнадцать. Представитель фармацевтической лаборатории, а также исполняю обязанности мэрши этой коммуны.

— Семейное положение?

— Не замужем.

Ответ прозвучал как нечто само собой разумеющееся.

— С какого времени стали мэром?

— Услышать такое от вас, мадемуазель… Вам следовало бы знать, что надо говорить не мэр, а мэрша, мы достаточно долго добивались этого.

— Я лейтенант, и тоже долго добивалась этого.

— Это мой второй срок. В первый раз меня избрали в тысяча девятьсот девяносто девятом году.

После множества привычных вопросов, в результате которых она среди прочего узнала, что Жаклина Турно — управляющая делами содружества, куда ее кооптировала чета аптекарей, Надя сконцентрировала внимание на интересующем ее вопросе.

— Что вы делали вчера вечером в двадцать три часа одна на улице?

— Я пошла проверить последние приготовления к Празднику музыки.

— В двадцать три часа, когда в округе бродит убийца?

— Лейтенант, если на человека возложены такие обязанности, как мои, времени не существует. Из-за вашей некомпетентности мой город стал посмешищем для прессы.

— Мы очень серьезно относимся к этому делу, мадам.

— Не сердитесь на меня, но я вынуждена отметить, что капитан Кюш, которому поручено дело, перепоручил вам расследовать нападение, жертвой которого стала я.

Подняв голову, Кюш посмотрел ей прямо в глаза:

— Послушайте, если вы не удовлетворены МОИМ способом вести расследование, то можете сообщить об этом прокурору Республики, а пока отвечайте на вопросы лейтенанта!

Надя продолжила допрос и узнала, что первое должностное лицо по своему гражданскому состоянию обязано спасением лишь неожиданному появлению какого-то автомобиля, обратившего нападавшего в бегство. Жертва не сумела описать ей примет душегуба.

Покончив с попыткой убийства, лейтенант напомнила Жаклине Турно, что ей должны задать вопрос о деле Анисе.

— В тот день, семнадцатого июня, в котором часу вы пришли к мадам де Вомор?

— В начале вечера, где-то, наверное, около девяти часов.

— А когда ушли?

— Около одиннадцати, я не очень хорошо себя чувствовала, и Мишель Монлор предложила мне зайти в аптеку и взять у нее аспирин.

— Значит, вы ушли вместе?

— Я только что это сказала!

— Вы зашли в аптеку, а потом сразу вернулись домой?

— Да, я устала, а на другой день должна была встать рано, чтобы готовить Праздник музыки.

— Какие у вас были отношения с аббатом Анисе?

— Обычные.

— Не могли бы вы уточнить?

— Нормальные отношения между мэршей и священником. Мы оба управляем, но наши задачи не всегда совпадают.

— Поподробнее…

Кюш, до тех пор внимательно слушавший разговор, встал:

— Лейтенант, я должен уйти, скоро увидимся.

— До встречи, капитан.

Надев свои очки марки «Авиатор», Кюш вышел. Надя села за компьютер, в то время как выборная представительница продолжала давать показания. В вестибюле мэрии капитан столкнулся с Мариусом Пульо:

— Не каждый день вам удается развлекаться.

— Что?

— Ничего, я размышлял вслух.

Тем временем допрос в кабинете продолжался.

— В запальчивости Барбоза даже перешел на «ты». Я прекрасно помню его слова: «Анисе, ты не имеешь никакого права так говорить!» Жене пришлось даже успокаивать его.

— Когда это было?

— Примерно два месяца назад, я уже не помню точной даты.

— И причина этой стычки?

— Я не знаю, но вы можете сами его спросить. Все, что я могу вам сказать, так это то, что их отношения в последнее время стали весьма сдержанными.

Миновав развалины доминиканского монастыря XIII века, болид Кюша устремился к Либурну по двести сорок третьему департаментскому шоссе. По обе стороны дороги, подобно зеленым римским легионам, выстроились ряды саженцев мерло и каберне. Один за другим следуют прославленные сорта: «о-сеготт», «грас де дьё», «фран пурре», «лароз». Вдалеке, за холмами, виднелась желтая вывеска, резко бросающаяся в глаза на фоне виноградарского пейзажа, на ней можно было прочитать «Гараж Барбозы». Здесь в чести три сорта: неэтилированный бензин 95, неэтилированный бензин 98 и, наконец, любимый сорт «генерала Ли» — экологически чистое дизельное топливо. Кюш остановился у одной из машин техпомощи, выключил мотор и сдвинул солнцезащитные очки на затылок. Владения Барбозы выглядели стандартно. На переднем плане — три колонки, сзади — что-то вроде разделенного надвое ангара. Первое помещение казалось концессией «Рено», второе походило на мастерскую. Полицейский направился к мастерской, где слышались голоса. Хозяин в синем комбинезоне подводил стрелки на часах.

— Скажи, Анж, тебе нужно три недели, чтобы поменять прокладки на тормозах?

— Если ты считаешь, что дело движется недостаточно быстро… Что ж, можешь заняться этим сам!

— Вот именно, а тебе я плачу за безделье.

— Ага. Мне это подходит.

— Смейся, смейся надо мной! Я дал тебе работу, когда ты оказался в полном дерьме, а ты так меня благодаришь? Кинув меня?

— Оглядываясь назад, я все время задаюсь вопросом: кто кого кинул?

— Я тебя кинул? И каким образом?

— В городе не утихают разговоры о комиссионных, хорошенькой круглой сумме комиссионных, которые ты получил за продажу моих земель. Из того барыша, что ты положил себе в карман, вполне можешь платить мне, даже если я ничего не делаю.

— Кто говорит такую ерунду?

— Да все! Конечно, я, как дурак, узнал об этом последним, и теперь люди смеются надо мной.

— Они смеются над тобой из-за твоих махинаций с твоим французско-итальянским вином.

— Бывшим моим вином! А вот новый сорт кое-кого осчастливил, учитывая ту цену, за которую его купили… Впрочем, с твоей помощью. Тебе следовало бы перекинуться на недвижимость… похоже, в этом твое везение.