Живой товар

Как бы то ни было, теперь я знаю, как пахнет сенсация — это жуткая смесь ванили, меда и пережженного масла.

А что, если бы кровью и порохом, было бы лучше?

Глава 13

Это же моя Ирочка!

Как всегда после выхода объявления, в среду со второй половины дня нас захлестнул поток одиноких душ и любопытствующих. Клиентами из них станут, конечно, далеко не все, — но каждому надо дать выговориться, каждому рассказать о нас, отрекламировать фирму… Обычно поток спадает в понедельник к вечеру, а сегодня только пятница. Но сейчас конец июня, господа студенты разъехались на каникулы, а они у нас составляют довольно значительный процент посетителей.

Уже минут десять, как у меня ни одного собеседника, и Юлька своего проводила. В ежедневнике всего три записи, а сейчас — я взглянула на часы дело только к перерыву подходит.

В такую жару речь, конечно, ни о каком чае не идет. Хоть у нас и работают кондиционеры, но летний зной чувствуется.

По поводу отсутствия посторонних мы с Юлией пиджаки сняли, сидим, голыми локтями сверкаем. Я, конечно, подвергаюсь нападкам и оскорблениям, изругана и обозвана кузнечиком, но терплю — привыкла уже.

На столе звякнул телефон.

— Алло!

— Будьте добры, Анну Георгиевну.

Странно, незнакомый голос.

— Это она.

Это действительно я, только чуть подтаявшая — жарко уж очень.

— Не узнал — богатой будете.

— Когда конкретно, не уточните?

А вот я теперь, кажется, этот голос узнала. Дима Андреич Колесников. Не быть тебе богатым, брат Колесников.

— Колесников вас беспокоит, — подтвердил мою догадку голос в трубке.

— Я узнала вас, Вадим Андреич.

— Приятно.

Возможно.

— Анна Георгиевна, я узнать хотел, вы когда сегодня заканчиваете?

— А в чем дело?

— Да вот, думал, у вас по случаю пятницы короткий день, а я зайти собирался, но только вечером получается…

— Заходите. У меня для вас все готово. А коротких дней у нас не бывает — мы служба сервиса.

— Так что, вы, как обычно, до восьми?

— До восьми.

— Тогда я приду к вам вечером.

— Как вам угодно. Всего доброго.

— До встречи.

Ариведерчи, брат Колесников. Вон, у Юлии для тебя уже все готово — и заявка твоя, и выборка из каталогов. Жениться подано. А я твой вопрос больше не веду.

— Аська, ты чего?

— А?

— Ты чего так с ним разговаривала?

— Как — так?

— А так, будто тебя льдом обложили.

— Жарко…

— И сейчас сидишь какая-то не своя.

— Нет, тебе просто показалось.

Прислушалась к себе — нет, не злюсь. Все нормально. Может, действительно, просто устала к концу недели.

Да, хоть и лето, а народу у нас со среды тьма перебывала. Мы вечерами уходили с работы молча, только рты разевали, как рыбочки, — до того за день наговаривались, что сил на личное общение уже не оставалось.

Юлька гончаровский скандал прозевала, только слышала краем уха, что, дескать, был тут шум, пока она отпрыска своего спасала. Но за делами я ей и рассказать толком ничего не успевала — посетители чуть ли не в очереди стоят. Кто-то новенький пришел, мама дочке решила мужа найти, мальчишки какие-то хотят с фанами переписываться… В общем, вавилонское столпотворение в сумасшедшем доме.

Так что Юлия ко мне и не совалась — знает, сбивать с настроения нельзя. Сцепила зубы, сидела и мучилась от любопытства. А сейчас наконец наступил подходящий момент.

— Ась, так что за скандал во вторник? Мне девочки в подробностях ничего не рассказали, велели у тебя спросить…

— Ну да, как же, не рассказали они, небось уже наврали с три короба. Ладно, слушай из первоисточника.

И я в искомых подробностях поведала своей соратнице о визите и угрозах мамочки, о Лавруке, о его реакции, в смысле полного отсутствия таковой. Юля слушала, почти не перебивая, только ахала в положенных местах.

Потом спросила:

— Гончарова?

— Да… — я была даже немного удивлена.

— И уехала в Махден?

— Ну да…

— Слушай, а не моя ли это Ирочка Гончарова? Ну, не помнишь, что ли? Высокая такая, с фигурой… — Юлия обрисовала в воздухе соответствующие контуры.

Я отрицательно помотала головой.

— Ну, ну, вспомни, Асенька! У тебя же не голова — компьютер. Ну, беленькая такая, глазки круглые…

Что-то такое я начала припоминать. А Юлька все теребила меня:

— Вспомни: я тогда только в фирму пришла, мы ещё обязанности не поделили, ты мне все на ошибки указывала, помнишь?

Юлия теперь тоже страдает нашим профзаболеванием — никого забыть не может. Но у неё для запоминания есть ещё и ежедневник, толстый такой, со всех сторон исписанный. Она его с собой в сумке таскает — даже дома о работе забыть не может. Вот сейчас она его и листала. А потом торжествующе заявила:

— Ну вот, точно, Ирэн — а в скобочках и написано: Ирина Алексеевна Гончарова. Последний раз была у меня в мае прошлого года…

— Юлька, а почему ты уверена, что это именно она?

— А у меня тогда заявки только из Махдена и были…

— Много?

— Нет, две или три. Стоящих, я имею в виду. Сама понимаешь, наших невест французиками восемнадцати лет, которые на пару недель приглашают, заинтересовать трудно.

Ну не помню я эту Ирочку, хоть стреляй! Но Юлька вспомнила, и то хорошо.

— Слушай, Юлия, ты мне девочку эту найди — в смысле, папочку её. Чтобы шефы, если понадобится, сразу информацию получили.

Юлька кивнула.

— Так. И ещё — под вечер должен к тебе человечек один подойти… Колесников фамилия.

— А, тот… Твой…

— Ну какой он мой! Твой он теперь. Это с ним я разговаривала сейчас.

— А чего же тоном таким отмороженным?

— Да так…

Я и сама себя не понимала. Парень этот, Колесников, хоть куда — и хозяин, и без работы не сидит. Вот только мне с ним работать не хочется… А почему? Как учили на курсах, от психолога тайн не должно быть. Тем более, если ты сама себе психолог. Задай точный вопрос — и дай прямой ответ, не увиливай…

Мое самокопание прервала Галка. Уж если она из своего бункера выбралась — дело действительно экстраординарное! И точно: пришел Меркулов. Ну, тот, что руками лечит. И привел своего приятеля — этот рамкой энергию в помещении меряет, геопатогенные точки выискивает. Только вряд ли Лаврук обстановку в помещении переставлять позволит. Вот разве что Сережа кота своего принесет.

Кот — это история почти двухлетней давности. Мы тогда это помещение только-только получили, почти без ремонта, едва окна и двери сделать успели. Ну, решили принести кота — раз новоселье, то первым зверь должен в комнату войти. Принес Серега своего Мавра. Он и в самом деле Мавр — черный, значит. Холеный такой, но ничего, ласковый. Выпустили зверика, смотрим. Походил он, походил, потом лег. А что дальше? Что кот показывает, можно здесь стол рабочий ставить или нельзя? Долго гадали, потому что примет этих все равно никто толком не знал. В конце концов решили, что там нельзя кровать ставить — ну, мы вроде и так не собирались… Потом, правда, выяснилось, что кот улегся не на зоне какой-то, а на сквознячке — дело в начале сентября происходило, это у нас в славном городе Чураеве ещё лето вовсю. Одно хорошее воспоминание от того новоселья и осталось — кот Мавр, уменьшительно-ласкательно — Марфушка.

Я вообще котов люблю очень. Дома у нас всегда жили. Но у себя завести не могу. Раньше мой бывший истерики мне закатывал, аллергия у него, видите ли, на кошачью шерсть. Теперь вроде бы ничто не мешает — кроме моей работы. Я же домой только ночевать прихожу, зачем живое существо целый день одиночным заключением мучить? С моего восьмого этажа он через форточку гулять не пойдет…

А пока этот экстрасенс — приятель Меркулова — по офису ходит, можно и отдохнуть немножко. Перекурить, например. Хотя я практически не курю — так, легкие, ментоловые, две-три штучки в неделю. И то под настроение…

Юлия ушла в бункер, там и архив наш тоже, — папку Ирэн Гончаровой искать, а я бездумно слонялась по офису, ножки разминала, благо посетителей не было.