Морской волк

— Не забыл бы — не ходил бы с разбитым котелком.

Потом — мне:

— Так ты и есть тот идиот, который придумал «Мойдодыр»? И как я сразу же не догадался! — И снова заорал: — Почему эм-дэ-дэ? Во всех документах написано чёрным по белому: «Мой-до-дыр»! Что ты здесь делаешь? Зачем вьёшься вокруг моей дочери и морочишь мне голову с Африкой?

Я не мог сразу ответить на столько вопросов. Наталья Васильевна пришла на помощь:

— Он искал меня, папа.

— Почему он искал тебя? Почему не сообщил мне? Почему он не на работе? Откуда он вообще всё узнал?

— Ох, папа, да не кричи же ты так!

Клин затих.

— Правда, Витя, а как ты узнал, что я здесь?

— Наташа, я приехал сюда не за тобой, — не глядя на неё, выдавил я.

— Что значит — не за тобой? — опять закипятился Клин. — За Поясом, что ли?

— Папа!

— У меня украли секретаршу.

Клин язвительно ухмыльнулся и открыл было рот, но промолчал.

Пришёл дедушка с куском ваты и склонился над Алексом. Наталья Васильевна легонько взяла меня за подбородок, приподняла голову.

— Расскажи, что случилось?

Я довольно подробно рассказал. Когда я дошел до Алекса и «Шанс-Данса», дедушка спросил:

— Так это вы, молодой человек, разгромили «Шанс-Данс»? Ну это уже…

Его перебил Клин очень нехорошим голосом:

— Чарик, так где, ты говоришь, вы его выследили?

Чарик опять ударился в акцент.

— Чарик, не понял!

— Ну что здесь непонятного, папа? Ты вышел на «Шанс-Данс» через своего одесского Друга, послал туда ребят. Они там порезвились, потом увидели Витю. Если бы не Витя, они бы взяли Алекса. Чарик здесь ни при чем, это Витя им все карты спутал.

Наталья Васильевна закончила перевод и прижалась ко мне.

— Так это вы, молодой человек, разгромили «Шанс-Данс»? — обратился дедушка к Чарику. — Ну, это уже…

— Это недоразумение мы уладим, — заверил Клин.

— У нас чистое дело! — возмущённо продолжал дедушка. — Мы не продаём девочек в стриптиз-бары, тем более в Африку. Мы продаем программы, мы набираем танцовщиц, делаем программу и устраиваем гастроли. Алекс ездит по городам и привозит девочек сюда. Они здесь репетируют, здесь и живут. Условия хорошие. Можете пойти проверить. Девочки довольны. Правда, Наташенька?

— Правда, Виктор Викторович. Не волнуйтесь, папа восстановит ваш филиал. Ведь это все из-за меня. Но главное не это — что с девушкой? Это, между прочим, твоя служащая, папа.

— Так какого черта он… — Клин посмотрел на меня, на нее и запнулся. — Ладно, вернемся в Питер, будем искать. И с тобой разберемся.

Я чувствовал сквозь полотенце тепло, идущее от Натальи Васильевны, и не хотел пререкаться. Клин тоже что-то почувствовал. Он подозрительно прищурился.

— Наталья, а почему ты его, собственно, так опекаешь?

— Потому что он — мой любовник.

Я обалдел. Четыре груди мощно и завистливо вздохнули. Клин яростно сверкнул на меня глазами и пообещал:

— Вылетишь из «Мойдодыра», как из «узи». — И добавил с отвращением: — Ну всё успел!

Наталья Васильевна подошла к отцу, обняла его и зашептала на ухо. Клин обмяк.

— Натаха, когда же он успел?

Кажется, это единственное, что он страстно хотел узнать.

— Ещё успеет, — ответила Наталья Васильевна и сделала заявление: — Виктор Викторович, миленький, мне очень жаль, но я не буду участвовать в программе. Я поеду с папой и с ребятами домой.

— Но как же так, Наташенька, ведь осталась всего неделя.

— Нет, Виктор Викторович, извините за все это, и спасибо, У меня ведь и сессия скоро.

Клин просиял:

— Папа, мы с Витей уходим. Вы тут разбирайтесь с ущербом. Куда тебе позвонить?

Клин назвал номер, забеспокоился:

— Куда это вы собрались?

— В гостиницу.

— Я сейчас пошлю Стаса за билетами.

Наталья Васильевна взяла меня за руку и повела из зала. У двери обернулась:

— Папа, мы полетим завтра, и не очень рано.

Клин вспомнил, кто здесь главный:

— Хорошо, дочка.

Я тоже кое-что вспомнил.

— Стас, отдай-ка мне сигареты.

Я сидел на краю гостиничной кровати совершенно голый, если не считать наброшенного на колени уголка простыни. Позади меня сидела совсем голая Наталья Васильевна. Наше взаимное узнавание бурно и ликующе пронеслось по номеру от ванной до постели, где и завершилось, принеся мне новый приступ головной боли.

Её осторожные пальцы чертили зигзаги на моем затылке, темени, висках, иногда к ним присоединялись и губы. Два теплых круглых котенка терлись носами о мои плечи.

Боль отпускала. Я блаженствовал, утопая в ощущениях, почти не слушая Наталью Васильевну.

Я, кажется, был счастлив.

— …он тогда учился в морском училище имени Макарова. Ну, форма и всё такое…

— Имени адмирала? — зачем-то спросил я. Наверное, чтобы показать, что я внимателен, как никогда.

— Имени пистолета, — ответила бдительная Наталья Васильевна. — Не хочешь, могу и не рассказывать.

— Прости, Наташа, я слушаю, только не очень внимательно.

— Ну тогда слушай хотя бы с интересом.

Я протянул руки назад, обнял её ноги и стал слушать с интересом.

— Ну вот, высокий, красивый, в форме. Танцевал так здорово. Я тоже хорошо танцевала. Мы на танцах и познакомились. А летом я сбежала с ним в Одессу. Я не то что в него влюбилась. Молоденькая была, глупая, да и одна совсем. Папа тогда работал у сумчатых, а мама от нас еще раньше ушла. Чему ты улыбаешься?

Я действительно улыбнулся, но вроде бы не затылком.

— Да трудно представить Клина челноком.

Наталья Васильевна рассмеялась.

— Папа и не был челноком. Он работал в Австралии. У него был хороший контракт и перспектива открыть свою фирму. Совместное предприятие. Всё пошло прахом.

— Почему?

— Из-за меня. Папа все бросил и вернулся. Это было его первое настоящее дело. Раньше мы бедно жили. Я и на море-то до этого не бывала. Но он меня не винил. Дела появились новые, а я у него одна… Мы с Виктором жили на даче. Тогда дом гораздо меньше был — это они потом отстроились. Виктор Викторович ко мне очень хорошо относился. Он работал где-то в культурном секторе, начальником управления, что ли, и обещал устроить нам с Виктором гастроли на лето. Ты слушаешь?

— Да.

— А то у тебя что-то руки затихли. — Наталья Васильевна чмокнула меня в ухо. — А почему у тебя уши опухли?

— Это чтобы лучше слышать.

— А шея опухла, чтоб лучше ярмо носить? Ладно, завтра покажешь, кто тебе надрал уши.

Её неустающие пальцы соскользнули мне на шею. Мои руки тоже продолжили свой путь.

— Да, так вот, Виктор мне быстро разонравился, и я вернулась домой. А через два дня приехал папа. Я немножко поплакала, он немножко посердился. Но страх у него остался. Ведь у него, кроме меня, никого нет. Зато мне стало легче управляться с ним. Когда до него дошли слухи о моих беспорядочных связях, и он попытался на меня наорать, я сказала, что меня подсознательно тянет к мужчинам из-за недостатка отцовской любви. Проблема была решена в мою пользу — он купил мне машину. А потом и другую вместе с шофером, телохранителем и возлюбленным в одном флаконе. Я хмыкнул.

— Да, сэкономили… И часто ты его так взбадриваешь?

— Нет, милый, не часто. Во всяком случае, возлюбленного он мне купил только одного, и тот сбежал через полтора месяца. Кроме того, я ведь тоже боюсь. Я боюсь, он иногда жалеет, что у него дочь, а не сын, что с сыном ему было бы легче.

В этот раз я не собиралась уезжать. Когда позвонил Алекс и мы договорились встретиться в «Лучике», я специально вызвала тебя. Пораньше. Чтобы рассказать… ну, может, посоветоваться… в общем, затащить тебя наконец в постель. Я же знала, что ты влюбился в меня по уши с первого взгляда. А ты приехал такой неприступный…

— Восхищён железной логикой ваших последующих действий, Наталья Васильевна.

— Вот-вот, именно такой! — Она рассмеялась. — Бросил беззащитную принцессу одну в огромном городе и не позвонил ни разу. Хорошо, хоть догадался Алексу нос разбить, «Я плохо хранил ваше тело», — передразнила она меня. — Да ты его, можно сказать, законсервировал до сегодняшнего дня. Вот скажи, чего ты тянул? Молчишь? Как же, ты стоял в карауле, а на посту сексуально сноситься запрещено, стоя и с командиром. Твои извилины выстроены в колонну по четыре, Уберите руку, прапорщик!