Распознавание образов

Хьюберт Бигенд, вызвал самые серьезные опасения.

– Спасибо, – говорит Бигенд.

– Пожалуйста. А мысль о том, что вы двое можете объединиться – это уж нам совсем не понравилось. И еще меньше это понравилось традиционалистам. Мы позволили им курировать Бенедитти, и ей было приказано испортить ваши отношения с «Синим муравьем». Она привлекла своих людей, чтобы подсадить жучков на телефон и на компьютер в лондонской квартире.

– А человек с Кипра? – спрашивает Кейс.

– Один из традиционалистов. Ее прямой хозяин. Кейс переводит взгляд с Сергея на Маршвинского-Вирвала, потом на Бигенда, потом на Капюшончика. Мутная неопределенность последних недель тяжело шевелится в глубинах памяти, перестраиваясь в соответствии с новой исторической парадигмой. Неприятное чувство. Как будто Сохо вдруг решил подняться и переползти на Примроуз-Хилл, потому что там его истинное место… Уин любил повторять, что настоящие заговоры, как правило, не закручиваются вокруг нас; мы просто мелкие пешки в чьей-то крупной игре.

Официанты убирают грязную посуду и приносят бокалы поменьше, для десертного вина.

Кейс приходит в голову, что весь обед прошел без тостов, хотя принято считать, что ни одно русское застолье без них не обходится. Возможно, причина в том, что это застолье не вполне русское. Возможно, они обедают на территории той виртуальной страны, лишенной границ и названия, гражданином которой так стремится стать Бигенд – страны, где нет Зазеркалий, где правит призрачная рука маркетинга, и все разнообразие ощущений сведено к региональным различиям в цене на один и тот же товар. Но Кейс не успевает додумать эту мысль: Маршвинский-Вирвал звенит ложечкой по краю бокала.

– Я хочу предложить тост за отца мисс Поллард, покойного Уингроува Полларда. Нам, представителям старой школы, помнящим ушедший порядок, трудно удержаться и не соскользнуть в яму старой вражды. Я и сам поддался этому соблазну, о чем сейчас сожалею, и прошу принять мои извинения. Где бы мы сегодня оказались, если бы на стороне демократии и свободного рынка не было людей, подобных мистеру Полларду? Уж разумеется, не здесь. И наша организация не служила бы, как сейчас, прогрессу искусства и улучшению жизни и будущего тех, кому повезло меньше, чем нам.

Взяв паузу, он переводит дыхание и оглядывает сидящих за столом. Кейс пытается понять, чего он хочет добиться. Подлизывается к ней, прикрывает свою задницу? Верит ли он в то, что говорит?

– Друзья мои! Такие люди, как Уингроув Поллард, храбро и беззаветно защищая идеалы свободы, позволили таким людям, как Андрей Волков, выйти на передний край и вступить в честную конкуренцию с другими свободными людьми. Если бы не Уингроув Поллард, друзья мои, Андрей Волков мог бы сейчас томиться в застенках советского режима. Выпьем за Уингроува Полларда!

И все сидящие за столом, включая Кейс, повторяют последние слова, поднимают бокалы и пьют – под гипсовые залпы баллистических ракет и спутников, вылетающих из старой облезлой фрески.

После обеда Капюшончик,