Тайна Запретного города

- Он уйдет вместе со мной, - отозвался Нгок. - За нас не волнуйтесь.

- А его семья?

- Он живет один. Так что все в порядке.

Хоанг посмотрел на часы:

- Ну что ж, тогда - вперед.

Поодиночке они вышли из парка и двинулись на улицу Вечности. Минут через пятнадцать все трое уже находились в небольшой комнатушке дома, который располагался по соседству с явкой американцев.

- Все в порядке? - спросил Нгок хозяина - невысокого мужчину лет тридцати, который немного нервно курил сигарету.

Тот молча кивнул. Они простояли несколько минут в полной тишине, Хоанг взглянул на часы и сказал:

- Пора.

Мужчина вывел их в небольшой квадратный дворик и остановился у глухого забора из досок и рифленого железа. Он осторожно отодвинул одну из досок и просунул голову в проем. Потом бесшумно пролез в проем и махнул рукой остальным. Хоанг, Лан и Нгок поочередно последовали за ним и оказались в другом небольшом дворике. Мужчина подкрался к дверям дома и негромко постучал.

- Кто там? - послышался приглушенный и немного испуганный голос.

- Господин Тао, это я - Фыок, - тихо отозвался мужчина.

- Чего тебе? - голос звучал уже не испуганно, а недовольно. - Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не смел заходить в мой двор с этой стороны.

Дверь открылась, и на пороге появился плотный китаец в черных трусах и белой майке. Нгок, который стоял сбоку от дверей, сделал шаг вперед и приставил пистолет к животу китайца.

- Т-сс, - приложил он палец другой руки к губам, увидев, что Тао открыл рот. - Не надо ничего говорить. Мы только посмотрим, что за люди встретились у тебя. Найди какую-нибудь щелочку. Если ты будешь вести себя хорошо, мы обойдемся без стрельбы и твои хозяева ничего не узнают. Все понял?

Тао послушно кивнул. Нгок пропустил его вперед и двинулся следом, держа пистолет у спины китайца. Хоанг и Лан пошли сзади, а Фыок остался во дворике.

Тао провел их по лестнице на второй этаж, тихо открыл какую-то дверь, и все четверо оказались в совершенно темном помещении. Хоанг слышал около себя напряженное дыхание Лан. Его глаза едва начали различать окружающие предметы, как вдруг темноту прорезала узкая полоска света: Тао снял со стены какую-то тряпку, и там появилась узкая щель.

Свет просачивался из соседней комнаты через рассохшуюся и треснувшую доску двери. Дверью, вероятно, не пользовались, потому что из нее торчали два ржавых гвоздя, которые уходили в косяк. Хоанг осмотрелся. Они находились в заваленном ящиками, старыми корзинами, негодной домашней утварью чулане. Из соседней комнаты слышались приглушенные голоса.

Нгок легонько стукнул пистолетом Тао по руке и показал дулом на дверь. Они вышли из чулана.

Хоанг и Лан приникли к щели, но тут же отпрянули от нее, изумленно глядя друг на друга. Лан открыла было рот, но Хоанг предостерегающе поднес палец к губам. Оба снова стали смотреть сквозь щель в соседнюю комнату.

По ту сторону дверей стоял Уоррел. У колченогого стола на табурете спиной к Хоангу и Лан сидел человек.

- Слушай, - негромко произнес Уоррел, - ты ведешь двойную игру, и нам все прекрасно известно.

Собеседник Уоррела что-то тихо ответил, но Хоанг не расслышал слов.

- Ложь! - жестко отрезал Уоррел. - Ты работаешь на коммунистов. Хотел провести нас? С нами эти номера не проходят.

- Уверяю вас, господин Браун... - сказал громче сидевший на табурете человек, и Хоанг вздрогнул, услышав его голос.

"Нет, такого просто не может быть, - подумал он. - Мне показалось..."

- Не надо меня ни в чем уверять! Твоя игра окончена.

- Я прошу выслушать меня, - оправдывающимся тоном произнес человек, сидевший на табурете.

- К черту объяснения! - прошипел Уоррел. - С какой целью ты убил Фам Тху, вместо того чтобы установить личность Рекса? Ведь она была его связной, и ты это прекрасно знал!

- Я... я не убивал, господин Браун...

- Врешь! На месте убийства нашли зажигалку Уайта, которую он дал тебе. Ну! Ты и теперь будешь отрицать, что работаешь на вьетконговцев?!

"Кто же? Кто?" - нетерпение Хоанга росло с каждой секундой.

В этот момент, когда Уоррел проходил мимо него, провокатор развернулся. Хоанг почувствовал такую боль в висках, словно по ним били молотком: перед ним сидел его родной брат. Шон! Хоангу показалось, что у него галлюцинация. Невозможно! Шон, с которым они вместе начинали подпольную деятельность! Шон, убитый жандармами и выбравшийся почти из могилы с четырьмя пулями в теле! Шон - сын и брат революционеров - стал предателем! Немыслимо! Невероятно! Какая-то чудовищная ошибка!

- Я сейчас все объясню, господин Браун, - быстро и жалобно заговорил Шон. - Я вам все объясню. Это я убил Фам Тху и не сказал вам, потому что боялся...

- Чего?

- Боялся, что вы подумаете... ну... как вы сейчас сказали... что я работаю на них.

- Так почему же ты ее убил?

- Понимаете, она узнала меня. Узнала. И если... если бы я не убил ее... все, конец... я не смог бы больше оставаться среди них...

- Так ты был знаком с ней раньше? - прищурился Уоррел.

- Да. Если позволите, я вам все расскажу. Все до мелочей.

- Рассказывай, - усмехнулся Уоррел. - И желательно с подробностями. С убедительными подробностями. От этого будет зависеть твоя жизнь.

- Я понимаю, понимаю, - лепетал Шон. - Сейчас я все расскажу. Это началось давно, очень давно. Двадцать лет назад. Даже больше. Я тогда работал в одной подпольной группе вместе с Фам Тху - ее настоящее имя Лан - и ее женихом Хоангом, моим братом.

- Хоанг - твой брат? Почему же ты не сказал мне об этом раньше?

- По той же причине. Боялся. Боялся, что вы перестанете мне доверять, если узнаете, что мой брат - вьетконговец. Ну, вот. Я тогда сотрудничал с ва... с вашими коллегами. Об этом - не знаю, каким образом, - пронюхала Лан. Однажды она застала меня врасплох, безоружного, и всадила в меня четыре пули. Я чудом остался жив. А позже до меня дошли слухи, что она погибла. И я успокоился, потому что никто больше не знал о моих связях с вами. И...

- Стоп, стоп, - перебил Шона Уоррел, - не очень убедительно. Что же, она никому не рассказывала об этом, даже твоему брату? И ты спокойно встречаешься с ним, не опасаясь мести с его стороны?

- Дело в том, что Лан всегда была... ну, чересчур эмоциональной, что ли. Перед тем как выстрелить в меня, она произнесла целую речь. Она всегда любила болтать языком. Несла какую-то чепуху про совесть, про патриотизм. Я уже толком и не помню. И заявила, что никогда не осмелится сказать Хоангу, что его брат... ну...

- Предатель, - подсказал Уоррел.

- В общем, она сказала, что не причинит ему горя таким известием, потому что слишком любит его. Сказала, пусть лучше Хоанг считает меня погибшим... Короче говоря, когда я очухался после того случая, я понял, что она действительно никому ничего не сказала. Я случайно встретился с одним из нашей группы - он ничего не знал. А когда я недавно встретился с Хоангом, я подстраховался на всякий случай. Я его сразу узнал на рынке. А потом, когда мы пришли ко мне, я сделал вид, что не узнал его, вернее, что спутал с каким-то провокатором, выхватил пистолет. А он стал говорить, что рад встрече, что не ожидал увидеть меня живым, потому что Лан в каком-то письме писала ему, что меня убили полицейские на ее глазах. Ну, тогда я понял, что все в порядке. А если бы я понял, что ему все известно и что он играет, я застрелил бы его. Если бы он все знал, он не смог бы сыграть. Он действительно не ожидал увидеть меня живым. Я ненавидел его всю жизнь, потому что он во всем был впереди меня. И в детстве и потом... Даже успел вперед меня понравиться Лан...

Шон говорил быстро, на одном дыхании, видимо боясь, что Уоррел не дослушает его.

"Подлец! Какой подлец!" - с горечью думал Хоанг, все еще не веря тому, что услышал.

- А кто убил Уайта? - спросил Уоррел.

- Динь.

Уоррел непонимающе наморщил лоб.