Суд Линча

лошадь. Я бы купил лошадь. Но она попросила роль в кино. Это её желание. А вы что, возомнили, что я питаю какие-то теплые чувства к нашему беспомощному кино? Или к тем лентам, что снимали вы лично?

– Я хотел сделать хороший фильм.

– И делали бы свой хороший фильм, – Некрасов достал сигарету и прикурил. – Вы сами виноваты во всех своих неприятностях. Только сами, никто другой.

– У меня дела, мне нужно возвращаться обратно.

– Успеется, – отрезал Некрасов. – Все главные дела здесь, в салоне этой чертовой машины. Главные дела у вас со мной, все остальное – пустяки. Дерьмо собачье. Есть возражения?

– Возражения есть.

Ледневу хотелось курить, он пошарил в карманах и вспомнил, что оставил сигареты в своей машине. Просить сигареты у Некрасова казалось слишком унизительным. Некрасов тоже злился и вымещал свое зло на машине, гнал и гнал её вперед, забыв о правилах и дорожных знаках.

– Я не люблю, когда у меня воруют, – сказал Некрасов. – Какая разница, что именно воруют. Какую-нибудь безделицу с моего письменного стола или человека, которого я люблю. Все едино, кража есть кража.

– А, вот вы о чем…

– Наконец-то до вас дошло, – Некрасов с шумом и свистом выпустил из себя воздух, казалось, в его груди бурлит и клокочет готовый взорваться паровой котел. – В вашем испорченном киношном мире, может, так принято, чтобы артистки обязательно облазали постели всей съемочной группы. Первая ночь, конечно же, за режиссером. А потом уж все остальные, по старшинству. И так вплоть до последнего ханыги, какого-нибудь помощника осветителя. Но в моем мире другие законы. И первый из них: мое воровать никто не смеет. Руки к моему добру многие протягивали. А потом плакали, потому что оставались без рук, – Некрасов выпустил из себя воздух.

– Я ничего у вас не воровал, – сказал Леднев, хотелось курить. – Я действовал открыто, ни от кого не прятался. И от вас не прятался.

– Не прятался, – передразнил Некрасов. – Лучше бы прятался. Закон любовного союза: ты не знаешь, я не знаю – и всем хорошо. Но вы очень хотели, чтобы я все узнал. Вы даже не захотели создать какую-то видимость приличия. Одной рукой гребли мои деньги, другой рукой лапали мою любовницу. Скажу честно: редко мне встречались такие хамы.
* * *

Некрасов сделал правый поворот, такой крутой, что завизжали покрышки. Леднев меланхолично наблюдал, как «дворники» смахивают с лобового стекла дождевые брызги. Некрасов молча гнал машину вперед и вперед, продолжая дышать тяжело и неровно. Он справился со своим дыханием минуты через три.

– Надеюсь, вы понимаете, что наше, так сказать, творческое сотрудничество закончилось. Я поговорил с Надей, поставил её в известность о своем решении, – Некрасов прикурил следующую сигарету и тут посмотрел на Леднева, ожидая какой-то реакции на последние слова. – Я-то думал, вы станете у меня в ногах валяться, прощения просить и давать обещания. Но вы и сейчас не хотите ничего изменить, не желаете воспользоваться последней возможностью что-то исправить.

Леднев